Кровь песков - С. К. Грейсон

— Это, — я смазал пальцами место, где входил в неё, — в этом количестве… сведёт меня с ума.

Она сжалась вокруг меня так, что я чуть не проглотил язык. Но всё-таки потянулся к её уху и прошептал, срываясь:

— И я больше не хочу быть в себе.

Кира запрокинула голову и поехала — я не мог отвести глаз ни от одного движения, ни от одного её содрогания.

— Посмотри на себя, — прорычал я, хрип чужой. Провёл ладонями по её бокам. Она взглянула вниз, улыбнулась — полупьяная от удовольствия, и в тот миг я был окончательно безоружен. Как не потерять речь, когда на меня так смотрят? Будто чудо — это я, а не она.

Мы сорвались вместе. Я взревел её имя. Наши разряды прокатились по связывающей нас магии такой волной, что я был уверен: пустыня вся дрогнула. Пусть так.

Когда я вернулся в тело, Кира улыбалась, ярче заходящего солнца за её спиной. Я откинул с её висков прилипшие тёмные пряди. Она прижалась щекой к ладони и тихо рассмеялась; от его вздрага у меня прошли остаточные судороги.

— Что? — спросил я.

— Похоже, нам нужна ещё одна баня.

Глава 34

КИРА

Я спала лучше, чем ожидала бы после такого дня, — вымотанная и насыщенная нашими с Эриксом исследованиями друг друга. И всё же, засыпая под знакомые силуэты финиковых пальм и скальные выступы, что слишком долго были моей единственной компанией, я дёргалась от каждого шороха. Просыпалась много раз за ночь, сжимая руку Эрикса, переплетённую с моей, — проверяла, что он настоящий, боялась очнуться и понять, что всё было галлюцинацией от обезвоживания. Я не выдержала бы снова остаться одна — не теперь, когда была с Эриксом, связанная узом, которое лечило мою пустоту лучше, чем целый город людей вокруг.

Когда утром мы уехали, я с облегчением оставила оазис позади, по хвост Дайти. На выезде я обернулась ещё раз — на место, что слишком долго было моим целым миром. Границы моего существования продолжали расширяться, но девочка, застрявшая здесь, брошенная собственными родителями, жила во мне. Ей всё ещё хотелось кричать и рвать глотку от несправедливости, даже если она боялась силы, что скручивалась в ней, била наружу — а потом надолго затихала.

Эрикс остановил Алзу рядом.

— Тебе больше никогда не придётся возвращаться.

Я покачала головой. Этого мало. Ничто уже не сможет отменить случившееся.

— Отъедь, — велел он. Я взглянула вопросительно, но послушалась, увела Дайти с линии, где он стоял на Алзе.

Эрикс протянул руку к оазису и закрыл глаза. Толчок в животе заставил меня вздрогнуть; Дайти переступил, когда сила пустыни собралась вокруг Эрикса. Рёв наполнил уши — отовсюду и будто изнутри головы.

Земля под копытами дрогнула и поплыла, и облако пыли — как маленькая песчаная буря — прокатилось по оазису, заслонив его. Потом, так же внезапно как началось, рычание стихло, а магия сползла с Эрикса — как песок сквозь пальцы.

Вихри пыли осели. Перед нами лежал гладкий песок. Пальмы и зеркало воды смыло, и даже те камни, к которым я прислоняла шалаш, исчезли силой Эрикса — будто их никогда не было. Он перерисовал пустыню для меня.

Я кивнула, не зная, как отблагодарить — и будучи уверенной, что Эрикс и так чувствует мою благодарность. Да, разрушить место, в котором я столько лет была в плену, ничего не меняло по сути, но какой-то тугой узел во мне развязался от того, что его больше нет.

Я пришпорила Дайти и уехала — оставив всё это позади, с Эриксом у плеча.

След лавового вирма снова подхватили легко: чёрные пятна остывшей лавы резали землю как шрамы. Чудовище имело большой гандикап и двигалось быстро — мы шли по его дороге почти всю неделю, хотя гнали каждый день.

Каждое утро мы с Эриксом начинали с форм, бок о бок; наша связь крепла, и магия текла вместе. Каждую ночь наша связь распахивалась настежь, когда мы лежали в объятиях друг у друга. Даже идя навстречу самой опасной твари за столетия, мы были лёгкими — как в те первые ночи.

Мне было мало Эрикса — я исследовала каждый дюйм его тела пальцами и губами при любой возможности. Эрикс, всё ещё выглядывая ошарашенным каждый раз, когда я тянулась к нему, таял от внимания — и чем щедрее я была, тем послушнее таял. Это распалялось во мне — хотелось впитать его соль и сандал в собственную кожу.

На вторую ночь я взяла его в рот — хотелось и его вкуса. Эрикс вздрогнул, намотал мои волосы на кулак, и мне нравилось, как это приковывает его ко мне не меньше, чем меня к нему. Долго это не длилось: он отстранил меня, поднял мои бёдра и вошёл — жёстко, сзади.

Но с каждым днём становилось яснее — мы нагоняем добычу, — и настроение сдержалось. Пятна лавы поблёскивали жарко, а запах дыма в нашем следе переменился — явная вонь разложения, гниющей плоти.

Через неделю мы сидели у костра и обжигали на огне наконечники копий, что делали в пути. Этим вечером мне удалось развести огонь без кресала — искра моей магии легко прыгнула в трут. Теперь, когда я через нашу связь чувствовала, как он проводит сквозь себя эту колоссальную силу, учиться выходило проще. Оставалось надеяться, что этого будет достаточно, чтобы одолеть лавового вирма. Я гнала прочь мысли о том, сколько невинных клановых людей сгорит в его огне, если мы не справимся.

— Думаю, мы найдём его завтра. Или послезавтра, — сказал Эрикс, ровно ведя оселком по сабле. Скрежет металла стал для меня почти успокоительным — он занимался этим каждый вечер.

Я кивнула. Рядом с нами свежая лава пожёвывала пузыри, проступая красно-оранжевыми оконцами.

— Как думаешь, мы сможем его убить? — спросила я.

Этот вопрос давил нам обоим на затылок дни напролёт. Эрикс не озвучивал его — но я видела, как он смотрит на бойню на пути, как туго режется рот.

— У нас нет выбора, — пожал он плечами, спокойно — при всей мрачности слов.

Я поджала колени к груди и смотрела на его руки — чистые, точные движения. Перчатки он больше не носил; как и маска, они лежали в тюке.

— Предлагаю тот же приём, что в прошлый раз, — продолжил Эрикс. — Этот крупнее, но слабое место то же. Как ни толсты чешуя, глаза не защищены.

Я сглотнула, вспоминая, как детёныш едва