Все потерянные дочери - Паула Гальего

— Не думаю, что это сейчас важно, — выносит вердикт Эльба, неустойчиво опираясь на трость, пока Арлан помогает ему идти. — Мы должны доставить монархов в безопасное место, и мы не сможем этого сделать, если будем отвлекаться.

— Он прав, — соглашается Арлан, — но это станет проблемой потом, когда нам придется изгонять захватчиков, а мы не будем знать, с чего начать. Если они не прошли через ворота и не прибыли морем, тогда как они это сделали?

Ветер шипит, как змея, спрятавшаяся у нас в ногах.

— Эльба, — шепчет Одетт голосом Лиры, немного высоким и напряженным.

Она остановилась посреди моста.

Эгеон тоже смотрит поверх каменного края на свои владения, ища подсказку к тому, о чем Одетт собирается спросить генерала. Все ждут, что она скажет что-то еще, но не я.

Я понимаю то же, что и она, в то мгновение, когда вижу серьезное лицо Эльбы, выдерживающее обвиняющий взгляд королевы.

Глава 26

Кириан

Я выхватываю меч быстрым движением и встаю перед Одетт и Эгеоном. — Арлан, отойди! — кричу я ему, но уже слишком поздно.

Генерал Сулеги отпускает Арлана только для того, чтобы крепко сжать трость, дернуть за нее и обнажить острое лезвие длинного кинжала. Оболочка трости падает на землю и, брошенная, катится несколько сантиметров по снегу моста.

Прежде чем Арлан понимает, что происходит, Эльба заводит руку ему под шею и приставляет острие кинжала к горлу. На лице Арлана гримаса бессилия и ярости.

Эмбер делает шаг вперед, но даже он не успевает обнажить оружие. Эльба прижимает лезвие к плоти истинного наследника Эреи сильнее, и Эмберу приходится отступить.

— Серьезно? — спрашиваю я. — Почему?

Эльба сжимает челюсти. Он смотрит на нас четверых по очереди. Теперь, более чем когда-либо, я вижу выражение лица генерала, защищавшего Сулеги все эти годы, солдата, первым бросающегося в бой, регента, принимающего трудные решения.

— Наша оборона пала слишком быстро, — отвечает он. — В этом не было смысла. Мы пострадали после войны в Эрее, но не настолько. Это было как… как если бы они использовали магию, — заканчивает он.

— Мы отправили вам наши войска, как только узнали, — возражаю я, но сам чувствую бесполезность этого комментария; он ведь уже знает.

В позе воина больше нет неустойчивости, а перевязь кажется дешевым реквизитом. Он лишь притворялся. Раненый воин, воин, который не казался угрозой.

Рука Эльбы не дрожит, пока он держит лезвие у горла Арлана. Багровый ручеек стекает по шее юноши.

— Этого было недостаточно. И недостаточно быстро, — добавляет он.

— Вы заключили сделку, — понимает Одетт. Она говорит голосом Лиры, но не проявляет того хладнокровия, какое было бы у королевы при виде брата в таком положении. Нет. Одетт потрясена. Она… нервничает. Я вижу, как она сжимает и разжимает пальцы, но у неё нет оружия, которое она могла бы использовать. Лира не носила бы его, и ей оно не нужно по-настоящему; но она заперта в этой форме.

— Я выполнил свой долг, — возражает Эльба. — Вы нас предали, — вмешивается Эгеон. — Вы обрекли свой народ. — Я спас его, — отвечает тот.

— Вы спасли его от Льва вчера, чтобы бросить Волкам завтра, — ревет Эгеон, чья холодная учтивость теперь погребена под пылающим гневом. — Королева Друзилла будет последней королевой Сулеги. Я уничтожу ваше королевство.

Эльба, внешне невозмутимый, выпрямляется перед лицом угрозы, и тогда я понимаю: Юма. Должно быть, это ради неё. Если Эльба и любит что-то больше своей земли, так это девочку, дочь человека, которого он любил всем сердцем.

— Эльба, послушайте. Еще не поздно. Кто-то в опасности? Вашей королеве угрожают?

Его серые глаза распахиваются, а затем моргают, словно желая избавиться от любого следа эмоций, от человечности. — Теперь нет, — выносит он приговор, и его костяшки белеют, сжимая рукоять кинжала.

— Подождите! — кричит Одетт. — Вы убьете моего брата, а что потом? Вы не сможете справиться с нами четверыми. Вы провалили миссию. Ни король Эгеон, ни я не умрем сегодня. Кириан этого не допустит.

— Другой закончит дело, — отвечает Эльба и качает головой. — Мне всё равно. Я убью принца Арлана, и кто-то прикончит вас позже, прервав линию наследования. — Он сглатывает. — Или, может быть, я смогу это сделать. Может быть, успею убить вас, прежде чем умру сам.

Я делаю шаг вперед инстинктивно, и Одетт поднимает руку передо мной. «Подожди», — кажется, молит она. «Пожалуйста», — просит.

Но я не знаю, что делать, потому что не похоже, что мы можем вмешаться. Ситуация в руках Эльбы, и кровь Арлана уже начала пачкать его пальцы.

Его зеленые глаза теперь устремлены на Одетт, на ту, кого он считает сестрой, и то, как он на неё смотрит… Он знает, что умрет.

— Эльба, пожалуйста. Отпустите моего брата, — умоляет она.

Арлан слабо приподнимает брови, и я знаю почему. Знаю, что он только что услышал то, что так давно хотел услышать. Он не осознает, сколько правды в этой лжи, потому что голос принадлежит Лире, но слова — Одетт; как и страх, и боль.

— Еще не поздно. Мы всё исправим вместе. — Исправлять нечего, — обрывает Эгеон в ярости. — Сулеги падет, как и его королева. Всё, что вы когда-то любили, умрет вместе с вами.

— Хватит! — кричит ему Одетт, выйдя из себя, и делает шаг вперед, отделяясь от короля, отделяясь от меня. — Пожалуйста, Эльба. Остановите это. Сделайте это ради Юмы.

Эльба выпрямляется, словно его пронзила молния. На мгновение мне кажется, я вижу раскаяние в его глазах, кажется, я верно толкую это движение предплечья, которое слегка опускается…

Но я ошибаюсь. Я знаю это в тот миг, когда он открывает рот и говорит: — Именно ради неё я это и делаю.

Я не знаю, что происходит раньше: крик Одетт или ужасный звук разрываемой плоти и шипение крови, вырывающейся из тела.

Я бросаюсь на Эльбу, зная, что уже слишком поздно. Я не успею вовремя, и Арлан будет мертв прежде, чем я до него доберусь.

Его горло раскрывается от уха до уха красным, пульсирующим цветком, и из него хлещет поток крови, заливая руку генерала и уже беспомощные руки парня.

Крик Одетт меняется. В нем есть что-то странное, и я хочу обернуться, чтобы посмотреть на неё, но не могу. Поэтому я не вижу, что происходит. Не вижу того, что заставляет Эльбу вскинуть брови и отшатнуться, всё еще не выпуская тело Арлана.

Я понимаю это, когда чувствую поток энергии, проносящийся мимо меня, и воин отлетает назад, падая на снег и