Без ума от истребителя - Эли Хейзелвуд

На мгновение мы оба замираем, и не только я перестаю дышать. В комнате воцаряется неестественная, густая тишина. Лазло смотрит на меня сверху вниз с тем пытливым, слегка осуждающим взглядом, который будто скребёт мне под ложечкой, и я пытаюсь выдержать его взгляд, чтобы не выглядеть чересчур испуганно и виновато, но тут что-то витает. Что-то, что передаётся от меня к нему, что исходит от него ко мне. Напряжение, жар, миг замешательства и нахлынувших эмоций, который притупляет мои ощущения, и…

«Ты просто отвыкла от прикосновений», — твержу я себе.

Да. Всё дело в этом. С последнего раза, должно быть, прошло уже несколько лет. Я выбираю себе в пищу исключительно плохих людей, поэтому ограничиваю любой физический контакт, но Лазло… не пища. Он — человек. Бессмертный, как и я. На удивление постоянный в этом стремительном и мимолётном мире.

Это просто озадачивает, вот и всё.

— Почему у тебя такие ледяные руки? — спрашивает он отрывисто и хрипло.

— Плохое кровообращение, — мямлю я, быстро наклоняясь, чтобы найти рану, о которой он говорил. — Нехватка витаминов. Вечерами на улице становиться прохладно.

— Ты перечислила мне три разных оправдания.

— Я дала три причины, и все обоснованы, так что отстань… Чёрт. У тебя там осколок стекла застрял между двумя нижними рёбрами. Кажется кожа заросла вокруг него.

— Сможешь его вытащить?

— Придётся сделать небольшой надрез. Снова пойдёт кровь.

— Ничего страшного.

Это совсем не «ничего». Но я выполняю его просьбу, достаю один из тридцати выкидных ножей, спрятанных в квартире, и делаю небольшой разрез на зажившем месте.

Я уже не вчерашняя новообращённая. Моя жажда крови была утолена много веков назад, и я могу себя контролировать, даже когда ранена или сильно голодна. Аромат Лазло не сводит меня с ума — я выше этого.

Но, Боже, он так сладок.

Так было всегда. Каждая наша стычка, каждый клинок, вонзённый в его плоть, каждая головокружительная погоня — влечение к его крови не исчезало, оно звало меня. Я ранила и убила кучу истребителей до него, и все они вызывали во мне неприязнь, но Лазло… Не понимаю, почему именно его кровь настолько непреодолимо, так маняще вкусна, но теперь, когда осколок вытащен, мне, возможно, следует отойти подальше.

Да.

Я так и сделаю.

Вот прямо сейчас.

— Как новенький, — говорю я, не встречаясь с ним взглядом. Голос дрожит. Рана затягивается на глазах, а я мчусь к раковине, чтобы смыть кровь с ладоней, но, открыв воду, я невольно смотрю на струю, словно на своего врага, потому что было бы настоящим расточительством смыть эту бесценную…

Это по-настоящему ужасная идея, но мой большой и указательный пальцы уже во рту, облизанные дочиста, прежде чем я даже осознаю это. Вкус крови, пусть всего несколько жалких капель, пробуждает моё вялое, спящее тело так, как галлонам плазмы и не снилось. Тепло разливается и пронзает мои нервные окончания. Я ощущаю характерный зуд, как клыки удлиняясь, пробиваются сквозь дёсны, и мне приходится так крепко вцепиться в край раковины, что про гарантийный взнос можно забыть.

В этот момент Лазло подходит ко мне.

— Сразу полегчало, — говорит он. — Спасибо.

Прежде чем повернуться, я упрашиваю свои клыки втянуться. Обещаю им много крепких шеек, которые можно будет укусить, и очень скоро, если они будут послушны.

— Рада помочь. — Я делаю глубокий вдох и поворачиваюсь к нему. — Займусь-ка я готовкой. Макароны с сыром тебя устроят? Ещё я купила тебе сменную одежду, она в том бумажном пакете.

— Ты согрелась немного, — бормочет он, констатируя факт, а затем тыльной стороной ладони касается моей щеки. Словно пытается проверить костяшками пальцев непривычный румянец.

Я сглатываю.

— Ага.

— Это хорошо. — Он не спешит убирать руку. Когда он наконец её опускает, его губы изгибаются вниз, будто он разочарован тем, что больше не касается меня. — Твой организм усвоил немного витамина B12.

— Похоже на то. — Я пытаюсь изобразить самую торжествующую улыбку и принимаюсь хлопотать по кухне, облегчённо выдыхая, когда он уходит одеваться.

Квартира сдавалась с мебелью, только поэтому у меня есть хоть какая-то кухонная утварь. К сожалению, к тому моменту, как Лазло возвращается в новой и до неприличия идущей ему одежде, плита выглядит так, словно на ней только что прошла рейв-вечеринка.

— Этель, ты наверняка хороша в других вещах, — говорит он с теплотой в голосе. Он перехватывает управление кастрюлей так легко, что я всё ещё не понимаю, как это случилось, когда десять минут спустя мы уже сидим за столом, а перед нами дымятся тарелки.

Да быть того не может, чтобы наши сородичи делали нечто подобное. Разделяли трапезу вместе, то есть. Вежливо беседовали. Или хотя бы просто не пытались убить друг друга. Эх, был бы у меня групповой чат, чтобы рассказать об этом невероятном событии. Да хотя бы один друг. Может, просто выкрикнуть это в окно — вдруг еноты услышат?

— Итак, — спрашивает он, уплетая макароны, — где мы познакомились?

— Мы с тобой?

Он кивает.

Я перебираю макароны на тарелке.

— Ну, мы… Я немного постарше тебя.

— Насколько?

— Точно не скажу.

Лазло появился, когда мне шёл третий век, и в первых стычках его было легко одолеть, что я списывала на то, что он ещё не полностью развил свою силу истребителя.

Эх, скучаю по тем денькам.

— Ты просто выполнял свою работу, — говорю я.

— Здесь, в Нью-Йорке?

«Нет, потому что тогда я ещё не знала о существование этого континента», — не самый удачный ответ. В те годы я жила в Кордове, потому что это был один из самых больших городов мира, и я очень стремилась остаться незамеченной. На тот момент я была, по сути, юным, незрелым вампиром, всё ещё пытающимся найти себя. Я всё ещё ценила человеческую жизнь, и годы отделяли меня от того, чтобы пересмотреть христианские идеи добра и зла, которые внушила мне аббатиса. После каждого убийства я несколько недель терзалась угрызениями совести и в молитвах вымаливала прощение. Я до такой степени ненавидела убивать, что вынуждена была прятаться в местах, где совершенно здоровые люди могли вот-вот упасть замертво, чтобы добыть себе пищу без мук совести. В основном это были рыцарские турниры.

Жалкое зрелище, я знаю.

— В пригороде, — вру я. — Ты был со своим… боссом. — Или наставником. Или кем-то подобным. Старым истребителем, чьего имени я так и не узнала. — Он уволился вскоре после этого. — Я его убила. Но он сам напросился.

— Мы что, с первой встречи стали заклятыми врагами? — Ясно, что он пытается подколоть, как и