Приговор - Дж. Си. МакКензи

— Так вот почему ты оставил мне Косу Ллос?

— Это называется Коса Воронов.

Конечно, так оно и было.

— Я хотел дать тебе больше времени, — повторил Коул.

Она кивнула. Она поняла это. В конце концов, он повторил это дважды, и она не была тупицей. Вдобавок ко всему, она была единственной, кто требовал пространства, и он дал ей его. Она не могла направить свой гнев на него. По крайней мере, не с полным основанием. Обвинять Коула в её действиях или, в данном случае, бездействии, безусловно, было бы легче и могло бы заставить её чувствовать себя лучше. Но нет. Временная отсрочка от того, чтобы указывать пальцем на Коула, не решит её проблем.

— Итак, подождите, — подал голос Майк.

Рейвен подпрыгнула. Её сознание расширилось, охватывая всю комнату. Дерьмо. Семья всё ещё была там. Вся её семья, за вычетом отца, была свидетелем этого объявления. Её одежда натянулась на коже, и её тёмная сущность требовала освобождения. То же самое призрачное притяжение, которое разбудило её ночью, пульсировало, как будто разговор пробудил его. Только Беар знал, что произошло той ночью, а теперь они все знали.

— Дорогая… — Мама протянула руку только для того, чтобы быть прерванной Майком.

— Тот, кто убьёт Королеву Воронов, станет следующей Королевой Воронов? — Майк выпрямился в кресле.

Доверьте Майку сосредоточиться на выяснении фактов вместо того, чтобы зацикливаться на том, что его сестра — убийца.

Коул кивнул.

— Или королём.

Ну, разве он не был внезапно большим ворохом информации?

Лицо Майка вытянулось.

— Означает ли это, что теперь другие будут нацеливаться на мою сестру?

Вся её семья напряглась. Голова Рейвен откинулась назад. Она не подумала об этом.

Бэйн разразился лающим смехом.

— Не тогда, когда…

Коул повернулся к нему и впился в него взглядом.

Бэйн засмеялся ещё громче.

Рейвен не находила ничего смешного в своей надвигающейся гибели. Она положила руки по обе стороны своей тарелки и пронзительно посмотрела на Коула.

Он повернулся к Рейвен.

— Я расширил свою защиту.

Все заговорили одновременно.

— Что, чёрт возьми, это значит? — спросила Рейвен недостаточно громко. Она хотела возмутиться, но в груди у неё потеплело, а щёки вспыхнули от жара. Он хотел защитить её.

— Подождите чёртову секунду, — прорычал Беар сквозь шум. Остальные члены семьи погрузились в молчание и повернулись к её близнецу. — Значит, все в Ином Царстве теперь думают, что новая Королева Воронов слаба?

О боже, она даже не подумала об этом. Очевидно, она не была мозгом семейной операции.

Коул отвёл взгляд.

Что ж, это ответ на вопрос Беара. Что-то, о чём она должна была спросить себя. Снова отвлеклась на член. К счастью, Майк не мог слышать её мыслей. Её младший брат был безжалостен.

— И это неправильно, насколько? — спросил Бэйн.

— Прошу прощения? — Тон Беара стал опасно низким.

Бэйн вздохнул и наклонился, как будто хотел поговорить с пятилетним ребёнком.

— Как это неправильно для Тёмного мира рассматривать твою дорогую сестру как слабачку, когда она именно такая и есть?

Беар зарычал.

— Ты такая задница, — сказала Рейвен.

Бэйн пожал плечами.

— И всё же я говорю правду.

Коул вздохнул.

— Большинство из тех, кто интересовался происходящим, уже расследовали тебя. Невозможно скрыть отсутствие у тебя опыта общения с Тёмным миром. Я сделал то, что должен был сделать, чтобы защитить тебя.

Коул мог бы приукрасить ситуацию, но Рейвен умела читать между строк. В принципе, её трахнули, но этот вариант, по крайней мере, шёл со смазкой.

— Эта работа оплачивается?

— Оплачивается?

Голова Бэйна дёрнулась, как будто сама идея зарплаты была чуждой и каким-то образом оскорбляла другие его принципы.

— Конечно, нет.

— Тогда мне это неинтересно. — Она скрестила руки на груди.

— Это так не работает, — сказал Коул. — Ты, вероятно, уже чувствуешь влияние Царства Теней.

— Что это значит? — потребовала мама.

— Как ты спишь? — спросил Коул у Рейвен.

Лёд потёк по её коже. Что он знал об этом? Были ли её бессонные ночи вызваны чем-то большим, чем просто травмирующими воспоминаниями? Знал ли он, что вызвало её беспокойство? Знал ли он, как это остановить?

Входная дверь захлопнулась, и по коридору послышались знакомые шаги. Папа крикнул:

— Я дома.

Порыв прохладного ночного воздуха опередил папу, прежде чем он завернул за угол. Немолодой и сбавляющий темп папа подчеркнул свою отцовскую фигуру брюками цвета хаки и рубашкой поло. Его жилистое телосложение намекало на его коварные выходки в роли оборотня-лиса, а знакомый взгляд его карих глаз и залысины согрели сердце Рейвен.

— Что я пропустил?

Он резко остановился. Его взгляд метнулся между Бэйном, Коулом, Хлоей и Беаром, прежде чем он повернулся к Рейвен.

— Я думаю, сейчас неподходящее время говорить тебе, что кто-то порезал тебе шины?

Глава 6

Тактичность — это способность послать кого-то к чёрту таким образом, чтобы он с нетерпением ждал поездки.

— Уинстон Черчиль

Рейвен застонала и протиснулась мимо Бэйна и папы, чтобы побежать к главному входу. Она уже исчерпала свою норму плохих новостей. Ей не нужно было, чтобы её машину испортили. Она распахнула дверь и спрыгнула вниз по ступенькам. Ей нужна была эта машина. Осенний воздух обволакивал её, и ветер шелестел в оставшихся листьях деревьев, окаймлявших улицу.

Папин злой козёл оторвал голову от жевания травы и заблеял. После того, как миссис Хамфриз, обманчиво злая фанатичка, замаскированная под милую пожилую соседку, продолжала звонить в управление по контролю за животными по поводу неоднократных случаев появления лис в этом районе в попытке посадить всю семью в клетку, переселить или подвергнуть эвтаназии, папа изучил городские законы и обнаружил, что владение домашними животными на ферме и их проживание в собственности было законным. Он позаимствовал козла у друга назло миссис Хамфриз, и беднягу приняли в семью.

— Привет, Пепе. — Рейвен свернула с дорожки, чтобы почесать его за ушами. Козёл закрыл глаза и принялся жевать траву.

Верно. Машина. Проколотые шины. Рейвен похлопала Пепе по спине и направилась прямиком туда, где припарковала свой автомобиль на улице. Жан-Клод Гранд Ам, кусок дерьма, давно переживший свой расцвет, стоял на обочине с кусочками бумаги размером с открытку, приклеенными скотчем к каждой шине.

Она снова застонала и замедлила шаг. Когда она приблизилась к Жан-Клоду, тёмные изображения на бумаге стали чёткими. Кто-то напечатал цифру на каждом листе бумаги — Порез.

Позади неё послышались