Безумная вечеринка зомби - Джена Шоуолтер

— Я твой парень, а ты моя девушка… сейчас и всегда. Не желаю слышать никаких возражений на эту тему.

— А как насчет жалоб? — она проводит ногтями по моей груди. — Ты слишком много болтаешь.

— Тогда давай найдем моему рту лучшее применение.

Я прижимаюсь к ее губам, и она не просто отвечает на поцелуй, Милла изливает себя в нем, отдавая каждую частичку себя, ничего не сдерживая. Она такая приятная на вкус и такая теплая, такая удивительно теплая, что моя потребность в ней становится неистовой. Я провожу по ней руками, отчаянно желая прикоснуться к ней, к ней всей.

Но. Да. Есть одно «но».

Зарычав, я отодвигаюсь.

— Сегодня ты главная. Скажи, чего ты хочешь, и я все сделаю. — она привыкла к парням, которые заботятся только о своих потребностях. Я собираюсь дать ей больше, намного больше.

Я дам ей все.

— Астон… — когда она изучает меня и татуировки на моей груди, выражение ее лица сияет. — Ты сказал, что тебе все равно, ставлю я тебя на первое или последнее место, но я хочу, чтобы ты знал, что для меня ты первый. Всегда будешь первым. А теперь я хочу, чтобы ты поцеловал меня снова. Целуй меня и никогда не останавливайся.

— Это я могу сделать. — я наклоняюсь для еще одного поцелуя, и то, что начинается как сладкое обещание, вскоре превращается во что-то дикое. Я не могу насытиться ее губами, языком или зубами.

Не могу насытиться ею.

Я снимаю с нее импровизированное платье и оглядываю… и благодарю Бога за второй шанс.

— Ты идеальна, — говорю я, потому что это правда. — В тебе нет ничего, что я бы изменил.

— Астон. — проклятие. Мольба. — Меньше разговоров. Больше дел.

— Хорошо. Мне нравятся твои слова. — я сажусь, чтобы снять ботинки и раздеться. Когда снова ложусь на нее, она принимает мой вес с сексуальным стоном. Мы тремся друг о друга, создавая самое прекрасное трение.

— Пожалуйста, Астон, — задыхается она. — Еще.

Я прижимаюсь к ней еще сильнее.

— Мне нравится, когда ты произносишь мое имя.

— Мне нравится его произносить. — Милла проводит языком по моим губам, затем хрипло добавляет: — Мне нравится его вкус на моих губах. — взгляд, которым она одаривает меня, немного порочный и распутный… и очень грязный.

— Вкус… да… — я целую ее от губ до лодыжек и между ними, пока не пьянею от всего, что связано с Миллой. Ее сладость, шелк ее кожи, звуки, которые она издает, когда я делаю что-то, что ей действительно нравится.

Иногда я останавливаюсь, чтобы заглянуть ей в глаза, чтобы убедиться, что она настоящая, и это происходит на самом деле. Вскоре она начинает извиваться, бессвязно умоляя меня, а на лбу у нее выступают капельки пота. Но только когда Милла начинает дрожать и молить об освобождении, я кладу руку ей на висок, а другой провожу вниз…

— Ах! — выдыхает она. — Это… это… невероятно.

— Я только начал. — я играю с ней еще немного, не торопясь подготавливать к тому, что должно произойти. Не только физически, но и эмоционально. Прикасаясь к ней, я говорю ей, как много она для меня значит. Говорю, какая она красивая и каким потерянным я был бы без нее. Вскоре она снова начинает испытывать нужду и умолять… и я на грани потери самообладания. — Презервативы, — говорю я ей, наклоняясь, чтобы взять один из них с прикроватной тумбочки. Я дрожу.

Пока я натягиваю латекс, она целует меня. Ставит засос на моей шее и впивается ногтями в мою спину.

— Ты заставляешь меня такое чувствовать…

— Если это хоть немного похоже на то, что ты заставляешь меня чувствовать, то у нас будет самая лучшая жизнь.

В этом я не сомневался.

— Посмотри на меня.

Ее взгляд без колебаний встречается с моим. Я удерживаю его. Хочу, чтобы она знала, что я здесь, с ней. Я не думаю ни о ком другом. Только мы вдвоем в этой постели.

— Астон, — шепчет она. — Сейчас.

Да.

Сейчас.

* * *

Я никогда не был так удовлетворен. Милла… она перевернула весь мой долбаный мир.

Мы немного спим, просыпаемся, снова занимаемся любовью, потом снова спим.

Когда мы просыпаемся во второй раз, я задаюсь вопросом, как она обманула агентов, которые должны были убить остальных. Наши глаза встречаются…

… и я направляюсь к входной двери дома. Свет выключен, а вокруг тишина. Но я знаю, что снаружи меня ждут неприятности. Когда поворачиваю замок, дверь распахивается, и в прихожую врываются четверо мужчин.

Они одеты в черное, и тот, что впереди, направляет пистолет прямо мне в грудь. Я знала, что это произойдет, была готова к этому, но меня бесит, что это происходит. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы сохранять спокойствие. Я должна сохранять спокойствие. От меня зависит жизнь друзей.

— Охотники под наркотиками и спят, — говорю я.

Он указывает стволом пистолета на лестницу.

— Отведи нас в спальни.

Он прижимает оружие к моей лопатке, пока я иду впереди. Ему лишь нужно пошевелить пальцем, и бум, я мертва. Мои колени грозят подогнуться, когда я поднимаюсь по лестнице. Если что-то пойдет не так, лишь одно…

— Здесь. — я останавливаюсь на третьем этаже. — Только две спальни не заняты.

— Али Белл? — требует он.

— В комнате в дальнем углу справа.

Мужчины расходятся, заходя в разные комнаты. В наступившей тишине я слышу легкий звук глушителей, и горячие слезы текут по моим щекам. Знаю, что на самом деле никто не спит. Знаю, что манекены из тренажерных залов теперь одеты в парики и одежду, и именно они принимают на себя пули.

Знаю, что лампочки были выкручены из каждой лампы, просто на случай, если плохой парень решит проверить свое убийство. Знаю, что мои друзья прячутся в шкафах и ванных комнатах, на случай, если нам придется с боем реализовывать этот ужасный план.

Но стресс меня просто убивает.

Двое мужчин возвращаются. Самый высокий из них посылает мне воздушный поцелуй.

— Жаль убивать всех красавиц, не дав им достойных проводов. — он оглядывает меня с ног до головы и ухмыляется. Я буду называть его «Цель номер один». — Может быть, ты сможешь загладить свою вину позже.

Я содрогаюсь от отвращения.

— Заткнись, — огрызается другой. — Эти девчонки крутые. Они бы вырезали тебе сердце еще до того, как ты успел бы снять штаны.

Цель номер один говорит, шевеля бровями.

— Нет, если бы были хорошо связаны.

Оставшиеся агенты выходят из комнаты Коула и Али, таща за собой сонную Али в наручниках.

— Это ты