Одержимость Фенрира - Анна Снегова

- Как ты посмел! Это же твой отец! Повелитель Вороньего камня…

Мун остановился и посмотрел на неё пренебрежительно.

- Теперь я – повелитель Вороньего камня. И кстати, ты напомнила кое-о чём. Сейчас проверим. Работает ли магия крови.

Он криво ухмыльнулся. Крылья за его спиной распахнулись, бросив длинную тень на пол, перечертившую зал надвое. И фигура словно стала выше. Воздел руку, и меж его скрюченных пальцев полыхнули крохотные молнии.

- Стой, валькирия! Тебе приказывает твой господин.

Брунгильда замерла, словно врезалась в невидимую стену.

- Брось оружие.

Копьё выпало из её ослабевших пальцев и стукнулось об каменные плиты с жалобным звоном, как простая железяка. Медленно погасло.

- Нет… - прошептала валькирия. Её тело трясло крупной дрожью, как будто она пыталась сопротивляться.

На лице Альвиты были написаны восторг и мстительное удовлетворение. Она стояла позади своего жениха – красивая, стройная, в мерцающем алом платье, которое казалось зловеще-кровавым. И откровенно наслаждалась всем происходящим. Мгновением своего триумфа. А чёрная жижа плескалась в каменной чаше, где Хель мрачно и молча наблюдала за происходящим. Она не спешила переходить снова к решительным действиям, как будто ей было интересно досмотреть спектакль до конца. Но я ни на мгновение ни забывала, на что способно это существо, и испытывала панический страх.

Сердце разрывалось от боли. Такими темпами ей и делать ничего не придётся, я умру раньше. А ещё у меня никак не укладывалось в голове, что же я ей такого сделала, чтоб так меня ненавидеть. Мне всегда казалось – будь со всеми добрым и хорошим, и окружающие откроют тебе свои сердца и ответят тем же. А вот теперь получается, кто-то ненавидит тебя просто по факту своего существования. Как будто что-то сдвинулось у меня в голове в этот момент. Может, это и называется взрослением? Когда утрачиваешь детские иллюзии.

Я поняла, что ради своего ребёнка смогу убить.

Я сделаю всё, что угодно, чтобы защитить своего малыша.

Положила руки на живот в инстинктивном, древнем как мир женском жесте защиты своего ребёнка.

Ах, если бы у меня было столько силы, как у валькирий… как у этих крылатых воинов… почему я должна стоять и беспомощно смотреть, ожидая, пока решится моя участь?

- На колени! – повелел Мун со зловещей улыбкой на бледном лице. Его глаза горели алчным пламенем. Он уже предвкушал, сколько возможностей открывает перед ним власть. Ведь теперь он держит в своей руке, в прямом смысле держит жизни всех обитателей Вороньего камня. Всех, в ком течёт воронья кровь…

- Не стану! – прохрипела Брунгильда. Гордая валькирия никогда бы не склонилась перед этим уродом…

Но он сжал пальцы. И она схватилась за горло. А потом, задрожав, бессильно упала на колени. С её губ сорвалось рыдание.

- Я тебя убью! – зарычал Хаг, и бросился вперёд.

Как будто оковы спали с его тела, и угроза подруге заставила сбросить оцепенение.

Он взмыл в воздух на чёрных крыльях. В его руках из пустоты возник голубоватый призрачный меч.

- Как же ты мне надоел… - проговорил Мун сквозь стиснутые зубы. – С тобой с детства слишком много носились. Ты слабак! И всегда им будешь.

Разжимает пальцы. Брунгильда, хрипя, втягивает воздух в грудь. Опирается на пол дрожащими руками и пытается откашляться. Тёмные волосы мокрыми прядями свисают вниз. Её всю бьёт крупная дрожь. Но по крайней мере, Мун отвлёкся и не закончил начатое.

Взмах его руки.

Хага отшвыривает прочь. Он бьётся об стену и сползает вниз.

Я прижимаю ладони к губам.

Мой друг упрямо поднимается на ноги опять.

- Я… тебя… всё-таки достану! – повторяет упрямо. Чёрные глаза горят ненавистью. Вороньи крылья распахиваются снова. Хаг вонзает меч в каменный пол. И когда Мун снова пытается отшвырнуть его прочь, остаётся на месте, пригнувшись, словно сопротивляется невидимому вихрю. Только на скулах бродят желваки.

И в этот момент чёрная жижа вскипает выше.

- Довольно! – скрежещет злобный женский голос. – Эти игры меня утомили. Потом разберёшься со своей сумасшедшей семейкой! Мне не до того.

Пол дрожит всё сильней, мелкие камушки подскакивают на месте. Рокот в недрах гор разрастается, и словно судорога пошла по стенам.

А я, как завороженная, смотрю на то, как всё выше и выше поднимается чёрная волна. Вот уже выше человеческого роста… Скоро она хлынет на меня и затопит…

И вдруг я понимаю кое-что такое, что совершенно сбивает меня с толку. И почему-то отступает паника.

А чёрная волна отчего-то замирает и не делает попыток упасть мне на голову. Как будто медлит. И тоже настороженно внимает голосу гор.

С удивлением прислушиваюсь к себе.

И тут понимаю.

У меня перестало болеть сердце.

- Боже мой… - шепчу тихо. А внутри вспыхивает совершенно отчаянная, глупая, неуместная в такой момент, но такая безумная надежда…

- Какого чёрта происходит? – кричит Мун, перекрикивая грохот. Который всё больше напоминает шум падающих камней.

Он уже забыл держать свою магию, и Хаг наконец-то смог выпрямиться, тяжело дыша.

- О да-а-а-а… я надеялась, что так будет! – с мрачным удовлетворением роняет Хель. В глубине чёрного потока всё чётче вырисовывается женское лицо. – Я ждала тебя, и ты пришёл.

Удар.

Ещё.

И ещё.

Каменная арка слева в стене идёт трещинами.

С жалобным треском рушится высохшее дерево.

В оглушительном грохоте часть стены просто разваливается.

И в зал врывается гигантский монстр. Покрытая кровью грязная лохматая шкура, в которой никто бы уже не угадал снежно-белый цвет. Колоссальных размеров клыки, каждый из которых может вспороть человека или перекусить его надвое. Пылающие алым огнём гнева, совершенно дикие глаза.

Я никогда не думала, что он может быть таким.

Он как будто стал больше с момента, как мы расстались.

Он такой страшный, что при одном только взгляде на него Мун смертельно бледнеет и отшатывается. А его невеста, сдавленно вскрикнув, бросается бежать и скрывается с глаз. И только Хаг стоит и потрясённо смотрит.

Мой друг сейчас к нему ближе всех.

Я не успеваю сказать ни слова. Я не успеваю выкрикнуть, как сильно люблю, и как долго ждала. Сказать, что я здесь. Броситься, обнять… не успеваю вообще ничего.

Алые, бешеные глаза гигантского волка останавливаются на Хаге.

Весь в каменной пыли, Волк издаёт низкий утробный рык, который отзывается дрожью у позвоночника. В этом рыке столько ненависти, звериной, первобытной, непередаваемой… что я вдруг всё понимаю.