Разрушение кокона - Тан Ци

Стражница вздохнула про себя, подумав, что, окажись она на месте княжича, никогда не смогла бы оттолкнуть девушку, красота которой смогла бы погубить страну[115].

– На самом деле, я слишком торопилась прийти, – медленно заговорила Чэн Юй. Вид у нее был совсем не радостный. – Я и забыла, что княжичу Цзи претит мое присутствие и он злится всякий раз, стоит мне появиться в поле его зрения. Сейчас он болен, ему нужен покой, так что ему явно стоит поменьше злиться.

Она помолчала.

– Кажется, госпожа Чжэнь больше не казалась обеспокоенной, думаю, жизнь княжича вне опасности. Раз уж я пришла, Цин Лин, посмотри, как там княжич, а я пока прогуляюсь и подожду тебя в саду.

С этими словами девушка поставила чашку и встала, но взгляд ее упал на книгу «Записки о тайнах гор», лежащую рядом. Она замерла.

Наблюдавшая за ней Цин Лин осторожно предложила:

– Княжичу, наверное, скучно лежать в постели, может, я передам ему эту книгу от вашего имени?

Чэн Юй помолчала, затем взяла книгу.

– Вряд ли княжичу понравится то, чего касались мои руки. Забудь.

Она забрала книгу и вышла из зала.

Цин Лин некоторое время глядела ей вслед, затем тихо вздохнула.

Двор Гибискусов княжича Цзи получил свое название из-за множества растущих в саду гибискусов. Но поскольку эти цветы зацветали позже обычных, пока виднелась лишь зелень стеблей без бутонов. Так что Чэн Юй, случайно забредшая в этот сад, не испытала головной боли, а просто порадовалась оттого, что нашла тихое и уединенное место.

Княжна неспешно наслаждалась прогулкой, останавливаясь то тут, то там, и не заметила, как оказалась за ивой перед окном.

Из-за покоев вдруг раздался тихий голос:

– Дела обстоят так, а теперь я скажу кое-что другое. – Это был голос Цин Лин. Чэн Юй остановилась, затем услышала, как стражница сказала: – Она беспокоится о вас.

Княжна, которая только что расслабилась, снова нахмурилась. Она вспомнила, что за этим окном, вероятно, располагались внутренние покои Цзи Минфэна, и Цин Лин, скорее всего, говорила с их хозяином.

Женщина тем временем продолжала:

– Она сейчас в саду, а почему не заходит, наверное… вы понимаете. Вот до чего вы с ней дошли – этого ли вы хотели? Отнюдь не этого, верно?

Чэн Юй замерла. Она, конечно, понимала, что Цин Лин говорила о ней.

Цзи Минфэн, только что избавившийся от яда, был слаб и не мог заметить, что она находится за окном. Но Цин Лин была опытной стражницей и, конечно, знала, что Чэн Юй стоит под ивой. Она, возможно, думала, что княжна, которая не владела боевыми искусствами, не сможет услышать их разговор с такого расстояния. Однако слух у Чэн Юй был острее, чем у обычных людей.

Она поняла, что должна уйти. В конце концов, все уже случилось, и ей совершенно не нужно знать, почему они говорили о ней и как Цзи Минфэн на самом деле к ней относился.

Но когда она сделала шаг, то услышала хриплый голос княжича Цзи из-за окна:

– Она всегда будет наивной, невежественной княжной. Но у меня нет права желать такую девушку рядом. – Он сдержал кашель. – Она не сможет повлиять на будущее моего дома. Чем раньше она уйдет, тем лучше.

Чэн Юй остановилась.

В комнате снова воцарилась тишина.

Через некоторое время Цин Лин снова заговорила:

– А Мэн Чжэнь, значит, сможет повлиять на будущее вашего дома?

Цзи Минфэн не ответил.

Тень княжича тихо вздохнула.

– На самом деле, это не мое дело, но так как вы всегда считали меня другом, я позволю себе сказать еще одно. Мир так устроен: нужное нам – не всегда желанное, а желанное – не всегда нужное. Но раз княжич… упорно выбирает этот путь, лучше бы ему никогда не пожалеть об этом.

На этот раз Цзи Минфэн ответил.

Он закашлялся:

– О нас с княжной Хунъюй… нечего и говорить. Выбрось это из головы. Она не останется в имении надолго. – Юноша сделал паузу, затем понизил голос, как будто говорил сам с собой, но Чэн Юй все равно услышала: – После того как она уйдет, мы вряд ли встретимся вновь.

В комнате снова на миг повисла тишина. Цин Лин негромко спросила:

– Княжич, вам не жаль?

Голос Цзи Минфэна ответил так же, как и всегда, – с легким недоумением задал встречный вопрос:

– Чего не жаль?

Очевидно, ничего.

Чэн Юй опустила глаза, затем быстро ушла.

Разговор Цзи Минфэна и Цин Лин она понимала не до конца, особенно слова тени о том, что нужное нам – не всегда желанное, а желанное – не всегда нужное. Если речь шла о дружбе, то как будто бы дружба не требовала таких глубоких размышлений. Зато слова Цзи Минфэна она отлично поняла.

Оказывается, княжич Цзи начал ее ненавидеть, потому что она была «наивной, невежественной княжной». «Наивная, невежественная княжна» не могла помочь ему справиться со сложной ситуацией в Личуане, а с бесполезными людьми Цзи Минфэн не дружил.

Возможно, он презирал ее еще за то, что она была слабой и беспомощной. Княжич не хотел, чтобы она надолго оставалась в имении, и, даже если в будущем из-за разницы в статусе их пути больше не пересекутся, он не испытает сожалений.

О, она всегда его раздражала. С чего бы ему жалеть о том, что они больше не встретятся?

Раньше она не знала, что он так о ней думает. Но, впрочем, это не имело значения.

Почему же она тогда остановилась?

Цин Лин спросила Цзи Минфэна: «Вот до чего вы с ней дошли – этого ли вы хотели? Отнюдь не этого, верно?»

Как он ответит, она, в общем, могла представить, и не было необходимости подслушивать. Действительно, его ответ Цин Лин не содержал ничего нового.

Услышать его снова все равно оказалось больно.

Но тогда она остановилась.

Почему она остановилась, зная, что будет больно? Неужели она надеялась, что его явственное отвращение к ней вызвали какие-то непреодолимые обстоятельства?

Когда княжна вышла из зарослей гибискуса, то хлопнула себя «Записками о тайнах гор» по лбу. Удар вышел сильным, в голове зазвенело. Затем она отругала себя:

– О чем ты вообще думаешь?

Наступил вечер. Хотя гибискусы еще не зацвели, в саду распустились многие другие растения. Целый день они грелись под жарким летним солнцем, и теперь, когда их окутал прохладный вечерний ветерок, в воздухе поплыл густой, насыщенный аромат.