Как приручить холостяка (СИ) - Истомина Аня

– Этот австралопитек? – ухмыляется он, а я перестаю жевать. – У которого на лице написано, что главная цель в жизни: жрать и трахаться?

Чувствую, как мои брови непроизвольно ползут вверх. Медленно встаю из-за стола, стараясь не шуметь. Это что за непризнанный гений там на свою беду решил рот раскрыть?

– Отличный набор, как мне кажется, – парирует Елена Александровна тихо, и я притормаживаю возле двери. – Напористый. И готовит сам. А еще мозги не трахает. Ты по всем фронтам проигрываешь.

– Я не поверю, что ты себе нового мужика так быстро нашла, – усмехается гаденыш. – Не из того ты теста.

– Не из какого? Не из такого же, из которого ты? А вот нашла, не переживай.

– То есть, хочешь сказать, что ты обычная шлюшка? – открывает рот пирожок, а я все же открываю дверь.

Елена Александровна оборачивается на меня и всхлипывает от неожиданности.

– Как зовут тебя, камикадзе? – шагаю к идиоту, аккуратно отстраняя ее.

– А тебе какое дело? – выпячивает он грудь. – Я с тобой говорил?

– Памятник тебе заказать, – усмехаюсь, глядя на его позу. – Что титьки выпятил? Ты не в моем вкусе, комочек тестостерона. Трахать я буду Леночку. Лен, я уже пожрал.

Оборачиваюсь на нее, а она смотрит на меня ТАКИМИ глазищами… Есть в ее взгляде что-то такое, из-за чего я прямо сейчас бы осуществил сказанное, прямо при этом недо-Отелло. Восхищение и страх в ее взгляде, вот что там.

– Быдло, – презрительно кривится Отелло, глядя не на меня, а пытаясь увидеть Елену Александровну через мое плечо.

– Да не то слово, – вздыхаю и распахиваю входную дверь, делая приглашающий на выход жест. – Зато член большой.

Пирожок покрывается фиолетовыми пятнами. Видимо, я попал в болевую точку.

– Ты позоришь морально-нравственный облик всех врачей, – выплевывает он зло, вставая на цыпочки и глядя на мою притихшую фурию, пока я медленно наступаю, вытесняя его на улицу. – Таким, как ты, не место в медицине! Я доложу твоему руководству!

– Слушай, ябеда, я тебе сейчас морду набью, – вздыхаю, останавливаясь на пороге.

– Да пошли вы! – выдыхает зло оскорбленный до глубины души женишок и отступает, бросая цветы на пол и одергивая пиджак.

– Да, Лен, пошли уже трахаться, – усмехаюсь, закрывая дверь и со вздохом разворачиваясь к Елене Александровне.

– Шлюха! – слышится крик из подъезда.

Молча разворачиваюсь обратно, распахиваю дверь и быстро иду к лифту, но двери уже закрылись и он тронулся.

– Кирилл Сергеевич, не надо! – доносится мне в спину испуганный возглас фурии, когда я бросаюсь вниз по ступенькам.

20. Австралопитек

Семь этажей проносятся как один миг. Только остановившись у дверей лифта на первом этаже, я замечаю, что босиком. Делаю несколько глубоких вдохов, глядя на свои носки, а когда лифт останавливается, являя передо мной крайне удивленного женишка, я коротким рывком впечатываю кулак в его отвисшую челюсть.

Вторым ударом, в корпус, заставляю это бесполезное тело охнуть и согнуться пополам. За шиворот выволакиваю его из лифта и молча веду к выходу из подъезда, а он брыкается, зараза.

– Я напишу заявление, – хрипит пережатым горлом.

– Пиши, – усмехаюсь, – доморощенный воин. Со мной воевать – не с бабой.

Открыв входную металлическую дверь, вышвыриваю гаденыша на улицу, под ноги каким-то дамам и галантно пропускаю их внутрь. Опасливо покосившись на нас, женщины проходят в подъезд.

Сверлим с женишком друг друга тяжелыми взглядами. Вижу в его глазах лютую ненависть.

– Кирилл Сергеевич!.. – слышу голос за спиной и со вздохом разворачиваюсь.

– Ну куда тебя прет? – хмуро смотрю на хромающую ко мне Елену Александровну. Она выглядит встревоженной и бледной.

Добравшись до меня, женщина выглядывает из-за моего плеча на улицу и ахает, закрывая рот ладонями.

– Ну, иди, пожалей еще, – усмехаюсь хмуро.

– Я этого так не оставлю! – поднимается на ноги Отелло и, морщась, отряхивает одежду. – Вы поплатитесь за свои поступки!

– Ага. Мамке пойди пожалуйся, что тебя, такого грозного альфача, никто не слушается. – вздыхаю и подхватываю Елену Александровну на руки.

В первые секунды она пытается сопротивляться, будто смущаясь при своем бывшем моей заботы, но потом судорожно вздыхает, бросив на меня короткий взгляд, и замирает.

– В суде поговорим, – огрызается он мне в ответ. – А ты, – смотрит на мою фурию, – еще пожалеешь о своем выборе, но будет уже слишком поздно. Не сможет интеллектуалка жить с быдланом, как ни старайся. Тошнить начнет через пару месяцев, потому что кроме члена ему и похвастаться нечем.

Елена Александровна резко втягивает носом воздух, явно собираясь что-то ответить, но я разворачиваю ее за затылок к себе и, пристально глядя в сверкающие от ярости глаза, склоняюсь к ее лицу.

Чувствую испуганный выдох мне в губы и в следующую секунду уже впиваюсь в ее рот глубоким медленным поцелуем.

Краем глаза наблюдаю за реакцией “соперника”. Он краснеет, бледнеет и сжимает кулаки, но отступает назад.

Разворачиваюсь к нему спиной и ухожу победителем, не прекращая целовать Елену Александровну.

Поднимаясь по ступенькам, все жду, когда она начнет сопротивляться, но вместо этого моя фурия, кажется, увлеченная нашим занятием, начинает отвечать мне более активно и проявлять инициативу. Чувствую, как ее рука скользит по моему загривку, зарываясь пальчиками в волосы на затылке и сжимая их до приятных мурашек, пробежавших от шеи к пояснице.

Член дергается в штанах, намекая, что мы имеем право на трофейный секс, как сильные самцы и победители. И я бы с удовольствием с ним согласился, но Елена Александровна внезапно болезненно охает мне в губы, хватаясь за живот, и разрывает поцелуй. Стоим с ней возле лифта и молча смотрим друг на друга, тяжело дыша.

Заставляю себя прекратить пялиться в пронзительные глазищи и, перехватив ее поудобнее, нажимаю пальцем кнопку вызова лифта.

– Вы сумасшедший, – приходит в себя Елена Александровна следом за мной.

– Пожалуйста, – усмехаюсь и заношу ее в раскрывшиеся двери.

– Вы без ботинок, так ведь и простудиться можно, – внезапно начинает она отчитывать меня голосом школьной учительницы. – Зачем вы побежали за ним? Били его. А если у вас будут проблемы?

– Я закаленный, – морщусь пренебрежительно. – Не начинай.

– Да я не начинаю, – встряхнув головой, спорит со мной фурия. – Просто… не стоило вмешиваться.

– В смысле? – повышая голос, выношу ее из лифта и захожу в квартиру. – Ты как себе это представляешь? Он тебя унижал!

– Вы надо мной тоже издевались, – вздыхает Елена Александровна. – Это не считается? Или вам можно?

– Я… – теряюсь. – Это другое.

– Ну, конечно, – усмехается она мне в ответ. – В чем разница?

– Что “конечно”? Это по работе было, и ты вела себя, как принципиальная стерва. Это колоссальная разница! Я не оскорбляю женщин.

– Да, тут вы правы. Действительно, это разное. Просто обидно и тут, и там.

– Да чего обидного? Подумаешь, подразнил немножко…

Сажаю Елену Александровну на кровать и отстраняюсь. Пора уходить, потому что, как назло, на адреналине меня жутко заводит все, что происходит. Кажется, еще минута перепалки – и я не сдержусь.

– Подразнили? – усмехается фурия, глядя на меня сердито. – Да вы вели себя, как… австралопитек.

Чегооо?

– Лен, – останавливаюсь в дверях комнаты и с серьезным лицом медленно разворачиваюсь к ней, – я пожрал.