Стать Капитаном Крюком (ЛП) - Мехам Мэри

— Ты красивый, Джеймс. — Динь переместила руку с его волос на подбородок, и он почувствовал, как ее большой палец ласкает его щеку, покрытую трехдневной щетиной. Джеймс внимательно следил за своим дыханием, стараясь не допускать ни малейшей заминки при вдохе и выдохе, и мысленно отметил, как необычно жарко вдруг стало в его комнате. Он был уверен, что Динь-Динь дразнит его, ожидая, когда он поддастся на ее заигрывания, чтобы потом безжалостно поиздеваться над ним. Но даже если это и так, она назвала его красивым…

Он почувствовал, как каждый мускул на его шее напрягся от ее прикосновения, и позволил себе на долю секунды поддаться искушению, опустив взгляд на ее розовые губы, которые были так близко, что он чувствовал, как ее дыхание смешивается с его собственным. Динь крепче сжала локтем его шею, притягивая ближе. Она, должно быть, знает, насколько она красива. Она, должно быть, знает, как мучительно ему было сдерживать свои чувства к ней.

Дразнила она его или нет, Джеймс не мог подавить крошечный огонек надежды, который загорелся в нем. Он делал все возможное, чтобы немедленно погасить его. Как он говорил себе бесчисленное количество раз, влюбленность человека и пикси друг в друга была нелепой. Влюбленность в Динь… Джеймс не мог оторвать взгляда от ее губ, и ощущение того, как она крепко обнимает его за грудь и талию, вызывало у него страстное желание никогда не двигаться с места. Нет, он взял свои слова обратно. Он хотел отодвинуться, но только для того, чтобы наклонить к ней голову и сократить это дразнящее расстояние между их губами, чтобы узнать, каково это — целовать Динь-Динь.…

— Капитан, крокодил! — Без стука Ролланд ворвался в дверь. Он мгновенно покраснел, увидев обнимавшую Джеймса Динь-Динь, и попятился, бормоча: — О, простите, простите! Прошу прощения.

В спешке Джеймс вспомнил все логические доводы, по которым у него не было никаких романтических отношений с его величайшим источником знаний о передвижениях Питера Пэна, и отпустил Динь, которая грациозно опустилась на землю.

— Это не то, на что было похоже! — Он что-то крикнул вслед удаляющемуся члену экипажа. Если Ролланд и услышал, то не обратил на это внимания и, не теряя времени, прокричал о том, что увидел, остальным. Через несколько секунд с другой стороны двери раздалось несколько возгласов и свиста.

— Прошло столько лет, а они все еще дети, — сердито пробормотал Джеймс. В комнате уже не было так тепло, как несколько мгновений назад, и ему было трудно встретиться взглядом с Динь-Динь. Это не имело большого значения, потому что она, казалось, тоже избегала смотреть на него.

— Я… мне нужно пойти присмотреть за крокодилом, пока это не зашло слишком далеко, — неловко сказал он.

— Да, — быстро согласилась Динь. — Я останусь здесь и… и составлю план. Касательно следующего нападения! Планирую это, и ничего больше.

— Верно. — Джеймс опустил руки по швам, пытаясь придумать, что бы такое умное сказать, но ничего не приходило на ум, поэтому он просто повернулся и вышел, не сказав больше ни слова. Прежде чем дверь за ним закрылась, он услышал, как Динь взволнованно вздохнула.

К тому времени, как Джеймс покинул свою каюту и остановил команду, возмущавшуюся скандальным поведением капитана, крокодил снова исчез. Обрадованный поводом немного покричать на пиратскую ораву, Джеймс отругал их за то, что они увлеклись воображаемыми романами и уклоняются от своих обязанностей. Хотя он не был уверен, насколько это помогло. Большинство пиратов нисколько не смущались, что потеряли след крокодила, и обменивались радостными выражениями лиц всякий раз, когда думали, что их капитан не видит.

Свежих сплетен всегда не хватало, и слухи о Динь-Динь и Джеймсе разлетались по команде со скоростью лесного пожара. Пираты не уставали обсуждать это, к большому удовольствию Динь-Динь и неудовольствию Джеймса. Независимо от того, сколько раз Джеймс говорил им, что если у него и будут отношения, которых у него не было, то он сохранит их в тайне, его команда хихикала, будто это была невероятная шутка.

— Вы пытались сохранить это в тайне, но у вас ничего не получилось, — лукаво заметил Чибу.

Динь-Динь издала высокий, тонкий смешок, и команда расхохоталась. Динь, казалось, совсем не беспокоили шутки в ее адрес, что только укрепило Джеймса в мысли, что ее действия были всего лишь попыткой подразнить его. Как бы ему ни хотелось разозлиться на нее за то, что теперь он стал объектом всех шуток на борту, это было невозможно. Втайне Джеймс был очень рад, что команда поддразнивала его по этому поводу, потому что каждый раз, когда они это делали, он мог заново пережить те моменты, когда крепко прижимал Динь к себе и вдыхал ее невероятно пьянящий аромат сирени.

Глава 17

Джеймс никогда раньше не желал плохую погоде, но теперь, когда захотел, казалось, что вокруг нет ничего, кроме солнечных дней и ясного неба. Прошло больше недели, прежде чем горизонт снова заволокли темные тучи, на этот раз наплывающие с севера и приносящие с собой завывающий, пронизывающий ветер. Появились первые признаки наступления зимы. В Нетландии все времена года были мягкими, и из-за этого дни, когда было очень холодно, казались еще хуже.

Воспоминания о своих семьях были тем фактором, который побудил Сми и Джеймса уйти из группы в юности, и Динь-Динь по-прежнему была убеждена, что это лучший способ побудить новых Потерянных Мальчиков покинуть Пэна — точно так же, как это сделал Крюк много лет назад. Она несколько раз подчеркнула, что, независимо от победы или поражения, каждое общение Джеймса с Потерянными Мальчиками, посеявшее в их умах семена сомнения в отношении их лидера, имело решающее значение.

— Если они потеряют веру в Питера Пэна, они обратятся к тебе, — повторяла Динь столько раз, что Джеймс сам почти поверил в это. Кроме того, как только им удастся освободить пикси и, следовательно, лишить Пэна возможности добывать пыльцу, Потерянные Мальчики поймут, что употребление молока с добавками мешает им взрослеть… по крайней мере, Джеймс надеялся, что они это поймут.

Джеймс удивился, что он с таким нетерпением ждал шторма, тем более что обычно после него требовался как минимум целый день на ремонт. Но на этот раз все было по-другому. Он пришвартовал свой корабль возле Скалы Черепа и отправился со своими людьми в поход по заросшим джунглям, а Динь, которая теперь снова была размером с пикси, сидела у него на плече.

Преимущество борьбы с ураганом заключалось в том, что, будучи пиратами, они привыкли к морским брызгам, летящим им в лицо. Хотя было пронизывающе холодно, погода была не хуже той, которую они обычно терпели на «Надежде Лондона». И пираты, воодушевленные перспективой того, что их план может сработать, не жаловались.

За все эти годы они привыкли к рутине и, следуя по стопам своего капитана, направились к последнему укрытию Пэна. Когда они прибыли, не было ни суеты, ни негромких разговоров. Из трубы не поднимался дым, и ни один часовой не выкрикнул предупреждение. Все указывало на то, что это было еще одно заброшенное убежище.

Когда они осторожно приблизились и по-прежнему не обнаружили никаких признаков жизни, Джеймс забеспокоился. Что случилось? Он обменялся быстрым взглядом с Динь-Динь, которая была той, кто сообщил информацию о местонахождении Потерянных Мальчиков. Она так долго была точна, что Джеймс привык считать ее информацию безошибочной.

Его плечи разочарованно опустились. Динь потребуется по меньшей мере два дня, чтобы найти новое убежище Питера и проникнуть внутрь. Еще больше времени будет потеряно для мальчиков, чьи семьи, возможно, потеряли надежду когда-либо найти своих сыновей. Джеймс взглянул на свою руку, которая начала дрожать… не от холода, а от постоянного стресса и недосыпания.

Он знал, что должен позаботиться о себе и дать отдых, которого так отчаянно жаждало его тело, но он никак не мог придумать оправдания. Как он мог расслабиться, когда где-то в Лондоне матери рыдали, отчаянно пытаясь найти своих бесследно исчезнувших сыновей? Пожертвовать сном — даже если время от времени подергивались веки или тряслись конечности — стоило того, чтобы воссоединить семьи.