Хорошие девочки попадают в Ад (СИ) - Индиви Марина

Но она уже бежала по коридору в сторону грохота, и я чуть ли не в два прыжка догнала ее, прижимая к себе.

— Пусти, пусти, пусти! — заорала она, вырываясь. — Они пришли за папой! Они его убьют!

Она брыкалась и царапалась, и шею обожгло болью, а следом меня обожгло диким первобытным ужасом, потому что прямо на нас вылетел мужик с пистолетом. Это не был один из безопасников Лукаса, их я уже всех знала в лицо, поэтому сейчас, развернувшись, инстинктивно закрыла Амиру собой. Как раз в тот момент, когда прозвучал выстрел.

Глава 23

Ники

Говорят, перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. У меня особо ничего не проносилось, кроме, почему-то, наших с Дианой посиделок в баре, когда мы напились, а домой возвращались на бровях, и отец потом орал, как потерпевший. Это было единственное, что промелькнуло перед глазами, а в остальном я просто ожидала почувствовать страшную боль и темноту, но боялась почему-то не за себя, а за девочку, которую сжимала в объятиях.

Правда, боли почему-то не было, как и темноты, а еще был стук упавшего тела. Я обернулась и увидела Лукаса с пистолетом. Он почти не изменился. Почти. У него было знакомое мне по Москве и Франкфурту выражение лица, разве что рубашка и лицо были забрызганы кровью. Не его.

— Уведи ее отсюда, — сказал он. — Возвращайтесь в комнату и сидите там, пока я не скажу.

— Па-ап!

— Амира, — он не повысил голос, но девочка притихла в моих объятиях. Позволила мне подняться, унести ее так, чтобы она не увидела мертвого мужчину. Я действовала на автопилоте, но, только оказавшись с Амирой в ее спальне, я поняла, что меня трясет.

Несмотря на мою бурную молодость и на Роба, который периодически устраивал мне адреналиновые встряски, моя жизнь была до ужаса банальной и предсказуемой. Это Диана вечно влипала во что-нибудь этакое, а я никогда не видела и не слышала перестрелок, не считая кино. И да, если вы думаете, что если перестрелки в кино и в реальной жизни — это одно и то же, вы ошибаетесь.

Меня трясло так, что зубы стучали друг о друга, не помогало даже присутствие Амиры рядом. Я усадила девочку за кровать, на то место, где мы сидели, когда началась стрельба до того как она выбежала в коридор. Сама села рядом и сунула руки между коленей, чтобы она не чувствовала, как сильно меня колотит. Что я сейчас трясусь как осиновый лист, пытаясь справиться с откатом от адреналина.

А перед глазами стояло лицо Лукаса. Убивал он с тем же самым выражением лица, с которым трахал меня. Не здесь, на Мальдивах — но в прошлом да, вполне. Мы с Амирой сидели бок о бок, прижавшись друг к другу.

— Папа же их всех прогонит? — тихо спросила Амира.

— Да. Да, он их всех прогонит.

— А он…

— С ним все будет хорошо.

Не может не быть. Просто я прочитала это в его глазах. Есть мужчины, за которых волнуешься и переживаешь, а есть — как Лукас. Рядом с такими надо переживать за всех остальных, кто оказался в пределах его досягаемости и встал на его пути. Если бы, конечно, я с какой-то радости переживала за тех, кто напал на нас с автоматами.

Очередей, к слову, больше не было слышно. Одиночные выстрелы еще доносились, но это уже было не так жутко. Хотя, скорее всего, у меня просто был шок, потому что когда после очередного выстрела воцарялась тишина, я не слышала ничего, кроме звона в ушах. Я и не чувствовала ничего.

Относительно очнулась я, только когда ладошка Амиры коснулась моего бедра. Я поняла, что просто должна ее успокоить. Ну или хоть как-то обеспечить ей это ощущение, что она в безопасности. Поэтому я вытянула ноги и посадила девочку на себя, обнимая ее.

Амира доверчиво обхватила меня руками и уткнулась в плечо. Она сидела так зажмурившись до тех пор, пока не вернулся Лукас. Мы одновременно вскинули головы, когда открылась дверь, и вошел он. В свежей одежде, с еще слегка мокрыми после душа волосами. Ни следа крови, ни следа того, что произошло.

Сколько вообще прошло времени?

И что там произошло на самом деле?

— Сейчас придет горничная, — будничным тоном сообщил он. Так, как будто говорил про плановую уборку. — Она поможет вам собраться, мы переезжаем на другую виллу.

И мы действительно переезжали — вот так, посреди ночи. Правда, когда мы заселились на новую виллу, уже вставало солнце. На предыдущей не осталось ни следа того, что там произошло, и я даже думать не хотела, куда исчезли тела, исчезли ли вообще, и сколько их было. Из знакомых мне безопасников Лукаса я не досчиталась двоих, и, хотя у них была своя вилла, сейчас они все полным составом сопровождали нас. Точнее, уже не полным. При этом я чувствовала себя как любовница дона мафии, или что-то вроде, потому что после случившегося воспринимать Лукаса простым смертным не получалось.

От слова совсем.

Амира уснула, как только я уложила ее спать в ее новой комнате на новую постель. Иногда, глядя на детей, мне хотелось так же. Просто заснуть после того, как оказалась героиней боевика и чуть не получила пулю в затылок. Увы, мне заснуть не грозило при всем желании. Я чувствовала себя так, будто выпила литр кофе и полирнула все энергетиком, от которого глаза лезут на лоб.

Наверное, я бы так и сидела на крыльце, глядя на океан и пытаясь собрать мысли и чувства в кучу, если бы меня не позвал Лукас.

— Ники. Тебе надо отдохнуть.

— Мне надо домой. — Я сама не ожидала, что это скажу, но сказала именно это.

— А где твой дом, Ники?

— Мне сейчас не до философии, Лукас. — Я поднялась, повернулась к нему. — Меня чуть не пристрелили сегодня ночью. Я чуть не поседела, когда… Амира…

Он шагнул ко мне и обнял меня, но сейчас вместо того, чтобы расслабиться в его объятиях, я еще больше напряглась. Да, теперь я знала, что если рядом Лукас, бояться надо не за него и не за себя, но от этого как-то легче не становилось. Однажды шальная пуля может зацепить Амиру, потому что меня не будет рядом, или я недостаточно быстро среагирую, или… неважно, что там еще можно вписать в этот список. Я этого не переживу.

— Ты всегда знала, что я — не обычный парень, Ники.

Я даже не представляла, насколько.

— Я это не выбирала, — сказала я, выворачиваясь из его объятий. — Я не выбирала тебя. Не выбирала жить с тобой. Я появилась в твоей жизни как игрушка, к которой ты каким-то загадочным образом привязался.

— Для Амиры ты совершенно точно не игрушка, — он посмотрел на меня в упор.

— Не приплетай сюда Амиру! — Впервые за все время после случившегося мой севший до хрипоты голос сорвался на крик. — Я люблю ее, и я не смогу жить, если с ней что-то случится. Я не смогу жить, если что-то случится с тобой. Прости, Лукас, такая жизнь точно не для меня.

— Это дело рук Ростовского. Он за все ответит, тебя это больше никак не коснется.

Он произнес это тем же самым тоном про горничную. С тем же самым лицом.

— Лукас, ты не понимаешь, — сказала я. — Ростовский ответит…

Он убьет его? Что он с ним сделает? Я не хотела об этом думать. Не хотела представлять. Как-то я подслушала разговор с отца с одним из его партнеров, и он говорил, что мужчина — хищник. Для него нормально убивать за территорию, за власть, за любой ресурс, который необходим. Может быть, это и было нормально, но я не хотела делать это нормой своей жизни.

Просто не хотела.

Не хотела ложиться спать с мыслью, что эта ночь может стать для меня последней. Для Амиры. Даже для Лукаса. Потому что при всей его «неуязвимости» — он человек из плоти и крови. Да, он умеет выживать, но…

Я знала, что есть женщины, которые так живут. Для них это стиль жизни, норма, но они либо родились в этой среде, либо обладают стальными яйцами, о которые можно даже алмаз раскрошить. Мой отец всегда ходил по краю, по серой зоне, как сейчас модно говорить, но он никогда не убивал. И уж точно не подвергал опасности меня и мою мать.

— А сколько их еще? Таких, как Ростовский? — спросила я. — Ты можешь дать гарантию, что это никогда больше не повторится?