Шелковый рай (СИ) - Серебрянская Виктория

Очень скоро я полностью утратила ориентацию. Где перед, а где зад, где потолок, а где пол — для меня все слилось воедино. В какой-то момент Кристиану надоело, что я без конца спотыкаюсь и затрудняю нам продвижение. Он притормозил и буркнул:

— Давай быстрее переставляй ноги. Иначе мы и до новой зимы не выберемся наверх.

Я уже порядком устала. Но все равно не смогла отказать себе в удовольствии съязвить:

— Какой примерный у меня будет муж! Где твоя покорность, эренсиец? Будешь так себя и дальше вести, мне никто и никогда не поверит, что я прониклась к тебе искренней благодарностью.

Он запнулся. И я в темноте наткнулась на его напряженную спину:

— Что такое, Крис?

— Я не могу тебя сейчас взять на руки. — Голос эренсийца звучал несколько напряженно и глухо. — И не потому, что ты тяжелая или не лень. Просто скоро будет сложный участок и поворот. Нельзя их пропустить. Есть большой риск заблудиться. Потом, когда будем уже в безопасности, я понесу тебя. Так будет даже лучше. Но пока придется идти самой. Постарайся смотреть под ноги.

Я фыркнула:

— Можно подумать, меня это спасет. Я же ни черта не вижу! Почему ты не взял с собой свет?

Из темноты до меня донесся страдальческий вздох. Но Крис терпеливо ответил:

— По двум причинам: во-первых, откуда бы у нас взялся свет, если бы мы там оказались случайно? А во-вторых, я дорогу знаю на ощупь. Не уверен, что найду путь, если будет светло.

Если честно, то последний аргумент меня просто ошеломил. Он выучил дорогу в темноте и на ощупь? Как так? И как вообще получилось так, что он нашел это место, обжил его, обустроил?..

— Крис, а как получилось вообще так, что ты обжил эту пещеру? Как ты ее нашел? Зачем она тебе?

Его рука, сжимающая в темноте мою ладонь, ощутимо дрогнула и напряглась. А голос, когда я услышала ответ, звучал глухо и тоскливо:

— Не я ее нашел, не я обживал. У меня был старший брат. На семь лет меня старше. Для Эренсии это большая редкость. Когда ему было девятнадцать, к нам в гости приехали наши новые соседи, госпожа привезла знакомиться свою наследницу. Хамиар, как увидел ее, потерял покой и сон. Но у него не было шансов. У нашего отца было пятеро детей. И все — мальчики. Таких обычно не берут в мужья. Дурная наследственность. Хамиар был согласен даже стать ее рабом. Хотя до этого все же надеялся стать чьим-то мужем. Он долго молча страдал. А в один день пришло от соседей приглашение на смотрины — юная наследница выбирала себе мужа. Вот только Хамиара в списке претендентов не было. В тот же вечер он исчез. — Я так увлеклась рассказом, что, кажется, даже перестала спотыкаться. Или это Кристиан стал медленней идти? — Через два дня, как раз накануне смотрин, поднялся страшный переполох: девушка пропала. Отправилась развеяться и прокатиться по окрестностям на мобиле, и не вернулась. Искали ее очень долго. Нашли утопленный в озере мобиль. Но тела не было. А потом я получил весточку от брата. Ему нужны были продукты, и кое-что из вещей. Не буду утомлять тебя подробностями. Но именно тогда я и выучил эту дорогу. Ходил в темноте, чтобы возлюбленная брата меня не увидела. Хамиар ревновал ее даже ко мне. Пару раз я слышала, как она его уговаривает вернуться наверх и обещает признать перед всеми мужем. — Кристиан немного помолчал. А потом продолжил уже совсем другим, совершенно потухшим голосом: — Каюсь, я тоже уговаривал брата выйти наверх. В первую очередь потому, что был трусом. Мне было страшно воровать еду и тайком носить ее брату. И мне казалось, что та девушка предложила наилучший выход. Она была такая нежная, такая вся воздушная. Постоянно жаловалась брату, что ей холодно под землей и темно. И трудно дышать. И однажды Хамиар сдался. Они вышли наверх и пришли в поместье нашей хозяйки. Брат нес любимую на руках. Он ожидал, что она при всех назовет его мужем. Я видел это по его глазам. Да и я, если честно, того же ждал, внутренне трепетал и радовался за брата. Но девушка в глаза нашей хозяйке бросила обвинение в оскорблении и похищении!

Я споткнулась и упала на колени, повиснув на зажатой в ладони Криса руке. В груди стало пусто. Я уже понимала, что я услышу дальше. И, если честно, не желала продолжения. Но, по-видимому, эта исповедь нужна было в первую очередь самому Кристиану. Он словно наказывал себя за что-то.

Эренсиец остановился, ожидая пока я встану на ноги и мертвым голосом закончил рассказ:

— Брата и отца отдали семье той девушки. Сочли, что именно отец помогал старшему сыну. А папа никому ни слова не возразил. Он догадался, что Хамиару помогал, кто-то из его младших сыновей, и отдал за меня свою жизнь. Их запороли насмерть на главной площади города. А мне пришлось на это смотреть. Нас всех согнали, чтобы так сказать, в назидание. И если бы я выдал свою слабость, то стал бы там, рядом с братом и отцом. Хотя, с тех пор я не раз и не два сам себя упрекнул в трусости. Смерть от кнута ужасна. Но лучше бы я сдох тогда вместе с ними. Потому что дальнейшее мое существование превратилось в настоящий ад. Я…

Я не выдержала. Задыхаясь от душивших меня слез, крикнула в темноту:

— Хватит! Достаточно, я тебя поняла.

Но Кристиан меня словно и не услышал:

— …вот думаю сейчас: а не совершаю ли я ту же ошибку, что и мой брат? Хотя, смерть меня уже давно не пугает.

Я не нашлась, что ответить. Да и в целом рассказ Кристиана произвел на меня настолько гнетущее впечатление, что я словно оглохла и онемела. Остаток пути мы проделали молча, и я вообще не замечала, куда он меня ведет и спотыкаюсь ли я. В груди тяжело ворочался какой-то булыжник, не давая мне спокойно дышать. И в то же время там была какая-то сосущая пустота. Все чувства и ощущения как будто бы умерли. Я была словно песчинка в бескрайнем, равнодушном и ледяном космосе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В какой-то момент мы остановились. В темноте прозвучал пустой и глухой голос моего почти мужа:

— Через тридцать метров выход. Я сейчас возьму вас на руки.

Ответа он не ждал. Не знаю, зачем ему понадобилось поставить меня в известность, но в прохладном пещеры воздухе еще звенели последние звуки его фразы, а я уже взмыла в воздух, подхваченная крепкими и сильными руками.

Последний отрезок пути был просто ужасен. Я прижалась к мужскому плечу, обхватив Кристиана за шею, и с ужасом ощущала, как он перепрыгивает с камня на камень. Как он знал, куда нужно прыгать? Видел в темноте? Или просто выучил дорогу, ошибаясь и падая? Я не стала спрашивать. Просто не была уверена в том, что готова услышать ответ. Только подумала, что, если я ранее без конца спотыкалась, то тут, если бы Кристиан не поднял меня на руки, я бы уже сто раз свернула себе шею.

Выход открылся внезапно. Вот только что вокруг была кромешная тьма. Поворот. И по моим глазам бьет яркий дневной свет, вынуждая меня торопливо жмуриться, оберегая глаза. Я спрятала лицо у Кристиана на груди, бессовестно пользуясь своим положением и полагая, что парень остановится, чтобы переждать адаптацию к свету. Но он продолжил упрямо идти вперед, и лишь слегка замедлился. Только тело его напряглось до предела, словно перетянутая струна. Тронь — и взорвется. Он будто он подсознательно ожидал в любую секунду выстрела в лоб и мгновенной смерти.

Отнять лицо от груди Кристиана и осмотреться я рискнула только тогда, когда он остановился и осторожно поставил меня на ноги. А сам медленно опустился на колени возле меня. Увиденное повергло меня в шок. Такого я точно не ожидала. Да, я надеялась, что меня ищут, что обо мне волнуются. Но…

Перед входом в пещеру была целая толпа. Во всяком случае, мне так показалось. День, оказывается. Уже клонился к закату, дневное светило висело низко над горизонтом и его лучи били мне прямо в глаза, ослепляя. Но я все равно рассмотрела стоящих в нескольких метрах правее Алиарну, Мирайю и двух незнакомых женщин. После темной пещеры глаза слезились, но мне показалось, что Али рыдает, размазывая грязь по щекам. А Мирайя ей что-то хмуро доказывает.