Стать Капитаном Крюком (ЛП) - Мехам Мэри

Одно только выражение ее лица заставило сердце Джеймса бешено забиться в груди. По телу пробежал холодок и обжег шею. Джеймс твердо приказал своим непослушным глазам и руке держаться подальше от Динь, но они не подчинились. Стоило кораблю накрениться на океанскую зыбь, как Динь-Динь упала на Джеймса, который был искренне благодарен судьбе за то, что вовремя поймал волну. Его рука скользнула по изящной талии пикси, притягивая ее ближе к себе, и он был ободрен тем, что Динь не отстранилась.

Его пристальный взгляд переместился с глаз Динь на ее губы, такие соблазнительно близкие. Казалось, что его крюк действовал сам по себе, когда его изгиб приподнялся, приподнимая подбородок Динь. Он, несомненно, пытался преодолеть ту зыбкую грань между сдержанностью и дикой необузданностью. Джеймс погладил Динь по боку и провел большим пальцем по ткани, скрывавшей шрам, который он оставил ей в день их знакомства, — казалось, это было целую вечность назад. Он лихорадочно пытался придумать любой способ удержать себя от таких безрассудных поступков, как запретные мысли, которые приходили ему в голову.

Динь никак не могла его остановить. Ее тонкие пальцы пробежали по его рукам и обхватили плечи. Она притянула его ближе, приглашая Джеймса сделать именно то, о чем он думал. Это было опасное сочетание — оставаться наедине и испытывать такие сильные чувства.

Джеймс больше не мог сопротивляться. Он наклонился вперед и прижался губами к губам Динь.

Восторг от их недавнего успеха не шел ни в какое сравнение с этим. Почему он так долго боролся с этим желанием? Динь чувствовалась такой хрупкой в объятиях Джеймса, и ему хотелось насладиться каждой секундой, проведенной вместе. Она была нежнее, чем Джеймс мог себе представить, и прикоснуться к ней было все равно что найти оазис в бесплодной пустыне, в которой он жил. Чем дольше они оставались наедине, тем крепче Джеймс прижимался к Динь, и тем страстнее она отвечала на его ласки.

Он не мог удержаться, чтобы не поцеловать ее в отчаянном исступлении, страстно желая насладиться каждой секундой ее присутствия. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Его тело кричало ему, чтобы он держался за Динь, кричало, чтобы он подавлял свои сомнения и игнорировал самодисциплину, а слабые протесты его мозга становились все слабее с каждой секундой.

Пират провел рукой по спине Динь, стараясь не касаться ее хрупких крылышек, и почувствовал, как его сердце подпрыгнуло, когда Динь обвила руками его шею, прижимаясь к нему и отвечая на его ласки с такой же страстью. Это, безусловно, было преимуществом взросления, о котором он никогда не задумывался в юности. Как он был рад, что предпочел старение вечной молодости.

Джеймс долго целовал Динь, испытывая восторг не только от ощущения физической близости, но и от осознания того, что Динь хочет его. По какой-то неизвестной причине ее тянуло к нему, и этого знания было достаточно, чтобы Джеймс почувствовал, что он способен на все.

Часть III: ГЕРОЙ НЕТЛАНДИИ

— 1 год спустя~

Глава 23

— Повтори еще раз, — Джеймс попытался унять дрожь в руках, вцепившись в стол. Он, должно быть, неправильно расслышал. Его уши, должно быть, в последнее время ведут себя так же, как и глаза — еще один ужасный побочный эффект недосыпания.

— По последним подсчетам, у него двадцать два Потерянных Мальчика и более шестидесяти пикси, — повторила Динь. Она сидела в гамаке Джеймса, медленно раскачиваясь и глядя на него с тем же озабоченным выражением, которое появлялось у нее всегда, когда она чувствовала, что Джеймс начинает скатываться по спирали.

В течение нескольких месяцев, сразу после того, как они с Динь-Динь, наконец, признались друг другу в своих чувствах, Джеймс стал беспечным, настолько погрузившись в радость быть с Динь-Динь, что закрывал глаза на Питера, обманывая себя мыслью, что одинокий мальчик, лишенный пикси и друзей, вряд ли представляет угрозу.

Он был дураком. Любовь сделала его дураком.

Джеймс лучше, чем кто-либо другой, понимал, как опасно оставлять Питера разгуливать на свободе по Нетландии. К тому времени, когда Джеймс понял, как долго Питер оставался без присмотра, он уже собрал больше дюжины мальчишек и расставил ловушки, которые с ужасающей скоростью доставляли ему пикси. Новая информация привела к ухудшению состояния здоровья Джеймса, из-за чего он перестал спать, отчаянно пытаясь исправить свою многомесячную слабость и одновременно пытаясь скрыть от Динь-Динь появляющиеся побочные эффекты.

Теперь они с Динь-Динь проводили вместе меньше времени, чем когда-либо прежде, поскольку Динь проводила все больше времени, шпионя за Потерянными Мальчиками, пытаясь определить их планы на будущее.

Питер стал мудрее и, должно быть, знал, что пикси проникла в их укрытия и передала информацию Джеймсу. Теперь Потерянные Мальчики затыкали даже самые маленькие дыры в своих убежищах, и Динь-Динь часто подвергалась воздействию стихии, поскольку упрямо наблюдала за происходящим снаружи. В результате объем и качество ее внутренней информации значительно сократились.

Джеймс выругался и изо всех сил пнул кресло с подлокотниками, заработав пульсирующую боль в пальце ноги и неодобрительный взгляд Динь-Динь. Как бы сильно он ни сопротивлялся, Питер, казалось, всегда был на шаг впереди.

— Как ему это удается? — закричал Джеймс, ударив крюком по столу. Металлический наконечник вонзился в поверхность красного дерева, и Джеймс вырвал его. Осколки разлетелись, когда кусок стола зацепился за крюк Джеймса. — Как ему удается так легко уводить этих детей из их домов?

— Это еще не все.

Было что-то еще? Брови Джеймса почти сошлись на переносице, он нахмурился, и все его тело задрожало от нарастающего напряжения.

— Что еще?

— Он… у него… Я могу сказать, он что-то задумал, но просто не знаю, что именно.

Будь проклят Питер и его дьявольская способность достигать всех своих извращенных целей, а также его способность избегать поимки. Как бы Джеймс ни старался, последний год был сплошным провалом, а это означало, что мальчики, которых Питер захватил за последний год в Нетландии, могли легко потерять от десяти до двадцати лет своей жизни.

Еще несколько ругательств сорвалось с губ Джеймса, когда он начал рвать на себе волосы.

— Я должен был убить его, когда у меня был шанс.

Динь-Динь нахмурилась еще сильнее.

— Не говори так. Ты не такой убийца, как он.

Как страстно Джеймс хотел, чтобы это было правдой. Но чем дольше продолжалась эта битва, тем больше Джеймс сожалел о том, что не решился убить Питера, когда представилась такая возможность. Тогда Нетландия была бы свободна от Питера Пэна, даже если бы ему пришлось нести бремя убийства ребенка всю оставшуюся жизнь. В какой момент убийство было оправдано… когда оно спасло пятьдесят жизней? Триста? Одну? Как он вообще мог количественно оценить ценность души?

Его задержка с ответом разозлила Динь.

— Ты не убийца, Джеймс Крюк, — ее крылья захлопали в воздухе, когда она поднялась из гамака и зависла перед Джеймсом.

— Ты же знаешь, что я такой, — слова были произнесены так тихо, что Джеймс не был уверен, что Динь их расслышала. — Я такой же, как Питер Пэн.

В голосе Динь послышалась мольба.

— Но ты изменился, Джеймс.

Джеймс медленно покачал головой. Динь верила в него гораздо больше, чем он заслуживал, и, конечно, больше, чем он сам в себя верил. Он медленно попытался наполнить кислородом свое уставшее тело. Сколько бы он ни делал вдохов, они, казалось, никогда не наполняли его легкие в достаточной мере и не достигали мозга. Решив скрыть эту информацию от Динь-Динь, которая снова начала бы беспокоиться о его здоровье, он спросил:

— У тебя есть какие-нибудь идеи, над каким планом он мог бы работать?

— Нет. Он собрал много бутылок, это все, что я знаю. Он приносил их обратно каждый раз, когда возвращался с новым мальчиком.