Искушение - Джейн Генри

Он оглядывается на меня, и в его взгляде читаю то, что так хотела увидеть — мольбу о прощении и обещание, что «мы» что-то значим. С трудом сдерживаю рыдания.

Голос Маркова гремит по комнате, каждое слово наполнено тяжестью многолетней вражды: — Твоя жизнь — расплата за то, что было сделано, за то, что натворили твои люди, даже если это не касалось напрямую нашей семьи, — говорит он, стоя перед отцом, высокий и непреклонный. — Есть только один выход. Единственный способ установить мир между Романовыми и Ивановыми и положить конец вражде. Больше никаких тайн, больше никакого предательства. Мы разберемся, как мужчины.

Отец кивает. Кажется, он готов отдать Маркову — кем бы он ни был — что угодно.

— Отпусти ее, Марков, и наши семьи смогут заключить союз.

Марков пристально смотрит на меня, и, кажется, что-то обдумывает.

— Договорились. Мы чтим вековые традиции, которые объединяют семьи. Отдай мне свою дочь, Иванов.

Отец переводит взгляд между мной и Марковым. Его глаза задерживаются на моем заплаканном лице. Комнату охватывает тишина, напряжение сгущается под грузом давних обид.

— Мою дочь?

— Отдай ее. Отдай мне Веру, и мы положим конец вражде между нашими семьями.

Смотрю на него, не веря своим ушам.

— Забирай, — твердо говорит он. У меня кровь стынет в жилах. — Если это то, что нужно, чтобы положить конец нашей семейной вражде, чтобы предотвратить дальнейшие потери, пусть так и будет.

Шепот в углу, где стоят люди моего отца, усиливается, как надвигающийся шторм. Неверие и гнев сотрясают их, но их лидер поднимает руку, требуя тишины.

— Нет! — Ирине удается вырваться из крепкой хватки Маркова. — Петр, ты обещал мне!

— Ты предала меня, — взрывается отец, подходя к ней. Он резко вырывает ее из рук Маркова. Вздрагиваю, когда он заносит руку, чтобы ударить ее, но она использует этот момент. Резким движением колена бьет его в пах, вырывается и достает спрятанный под платьем пистолет.

— Ты не сможешь удержать меня! — кричит она, ее голос дрожит от ярости и отчаяния. — После всего, что я для тебя сделала. После всех твоих обещаний! — она целится и стреляет. — Ты лживый обманщик! Как ты смеешь!

Охранники отца реагируют мгновенно, вытаскивая оружие, но уже слишком поздно. Раздается выстрел.

— Отец! — кричу я. — Нет!

Но уже поздно. Его тело падает на пол, из раны на лбу хлещет кровь. Пуля достигла цели прямо между глаз.

Ирина поворачивается, направляя оружие на меня. Марков действует без колебаний. Он бросается передо мной, принимая пулю, предназначенную для меня. Его тело падает на меня, и мы вместе валимся на пол.

— Нееееет! — кричу в ужасе.

Слишком поздно, один из охранников стреляет, попадая в Ирину. Она падает, ее угроза заканчивается глухим ударом о пол.

Мое медицинское образование мгновенно берет верх. Чувство решимости наполняет, и поднимаясь на ноги, обращаюсь к охранникам.

— Вы! — резко указываю пальцем. Я не могу рисковать. — Убедитесь, что она обезврежена. Немедленно! Мой отец ранен, а я его дочь. Делайте, что говорю!

Отец не просто ранен. Даже я это понимаю.

Но у меня есть возможность спасти Маркова. Я должна.

Это мой шанс. Это то, что я умею. Меня обучили справляться с тяжелыми, стрессовыми медицинскими ситуациями, находясь под давлением.

Охранники замирают на мгновение, затем начинают исполнять указания. Одни осматривают безжизненное тело Ирины, удостоверяясь, что она больше не представляет угрозы, другие спешат к моему отцу, проверяя признаки жизни, которые, как я и думала, отсутствуют.

Опускаюсь на колени рядом с Марковым, руки дрожат, пока осматриваю его рану. Сдерживаю слезы и отбрасываю все мысли. Я должна сосредоточиться на его спасении.

Я спасу его.

Кровь растекается по рубашке, яркое красное пятно на белой ткани. Его глаза встречаются с моими, наполненные болью, но все же излучающие невероятную силу.

— Все в порядке, Вера, — шепчет он напряженным голосом. — Я справлюсь. Ты в безопасности. Теперь, когда Ирина и твой отец больше не представляют угрозы, мне остается довериться его охранникам...

— Тсс, — шепчу я. Одна из моих слез падает на его рубашку, оставляя темный круг рядом с пятном крови.

Игнорируя слезы, которые застилают глаза, плотно прижимаю руку к его ране, стараясь остановить кровотечение. Вокруг нас царит хаос — крики охранников, отдаленный звук приближающихся сирен, тяжелые шаги прибывающих медиков. Кто-то из сотрудников отеля уже вызвал экстренные службы.

— Оставайся со мной, — шепчу я. — Дай мне посмотреть, насколько все серьезно.

Разрываю его рубашку и внимательно осматриваю рану с нахмуренным лицом. Мне нужно оценить ее — расположение, размер и тип. Остановить потерю крови.

Пусть это будет только царапина... пусть это будет только царапина...

— Похоже на поверхностную рану, — говорю, мрачно глядя на его кровь, запачкавшую мои руки. Дрожу всем телом, но стараюсь сохранять спокойствие. — Возможно, повреждены только мышцы, но это станет ясно после обследования. Крупные артерии не задеты, и ты потерял много крови, но ты крепкий парень...

— Вера, — Марков хватает меня за руку, но из-за крови она соскальзывает. — Останься с отцом. Меня заберут его люди. Даже если рана не смертельна, они все равно убьют меня за измену.

Меня прошибает холодный пот. Марков — это не... Марков. Что это значит для нас? Что это значит для него?

Его жизнь обречена, но... он спас мою.

Именно тогда осознаю, что нас окружают люди моего отца. Медики укладывают отца и Ирину на носилки. В шоке наблюдаю, как они накрывают ее тело простыней.

Смотрю на мужчин, стоящих над Марковым.

— Он защищал меня. Эта пуля предназначалась мне.

— У нас свои законы, мисс Иванова.

Едва сдерживаю слезы.

— Вы не можете его забрать. Не можете!

Сильные руки оттаскивают меня от Маркова, все вокруг превращается в размытое пятно. Сопротивляюсь, кричу, бьюсь, но меня легко одолевают. Я ничего не могу сделать. С отчаянием наблюдаю, как медики забирают моего отца, а его люди утаскивают Маркова.

Сдавленный всхлип застревает в горле, когда вижу, как увозят отца.

Несмотря ни на что, он все же мой отец. Никогда не думала, что его конец будет таким внезапным, и жестоким.

Когда все уходят, остаюсь стоять на пороге комнаты, в которой повисла пугающая тишина. Тяжесть ответственности и власти, пришедших на