Искушение - Джейн Генри
— Наша семья считает, что исполнять желания умирающего Пахана — священный долг, приносящий удачу. Хотя суеверия — это еще не все, выполнение этого долга остается приоритетом.
Капитан кивает, слушая ее. Я задерживаю дыхание.
— Смерть моего отца создает брешь в руководстве Ивановской Братвы, которая может быть заполнена только прочной связью с другой могущественной группировкой. С уходом вашего лидера и потенциальной нестабильностью, навыки и связи Романовых могут быть слишком ценным ресурсом, чтобы терять их. Я считаю, что в интересах нашей семьи — заключить союз с ними, — она сглатывает. — Через мой брак с Никко Романовым.
Если меня прямо сейчас казнят, то я умру счастливым человеком. За то короткое время, что знал Веру, мой мир стал ярче. Она — мое все.
София Иванова встает.
— И на этой ноте я хочу кое-что сказать. — Все глаза обращаются к матери Веры. Она встает с грацией и держит голову высоко, чем напоминает мне мою мать.
Мое сердце болит от желания вернуться домой. Воссоединиться с семьей.
София прочищает горло.
— Этой семьей правит иерархия — так было и так будет. Убийство Никко Романова приведет к войне между нашими семьями. Вместо дальнейшего кровопролития призываю вас принять решение, которое поможет укрепить нашу семью, — она склоняет голову. — Это все, что я хотела сказать.
Она садится обратно. Вера наклоняется и обнимает ее.
Терпеливо наблюдаю, пока высокопоставленные члены Ивановской братвы обсуждают мое будущее. Морально готовлюсь к возможной казни и напоминаю себе слова Марка Аврелия, которые Коля, наставник нашей семьи, вдалбливал нам с детства: «Ты можешь уйти из жизни прямо сейчас. Пусть это определяет то, что ты делаешь, говоришь и думаешь».
Коля говорил, что мы должны просыпаться каждый день, понимая, что он может стать последним.
Делаю вдох и спрашиваю себя… смогу ли я жить с тем выбором, который сделал, если это будет мой последний день на земле?
Да. Да, смогу. Все что я делал было из любви и преданности своей семье, и в процессе этого влюбился в женщину, за которую готов умереть. Я не буду молить о пощаде. Не буду просить прощения. Не буду извиняться за то, кто я есть.
После нескольких минут обсуждения руководство Ивановых собирается снова.
— Мы готовы пощадить твою жизнь, Романов, но за наше милосердие приходится дорого платить. Ты лично будешь курировать переговоры о союзе между нашими семьями. Если у тебя не получится заключить договор, который будет выгоден как Ивановым, так и Романовым, под угрозой окажется не только твоя жизнь. Мы отомстим всем, кто тебе дорог.
Задерживаю дыхание, тяжесть угрозы давит на меня. Мне предоставили возможность, которую я не восприму легкомысленно. Сжимаю кулаки.
— Я согласен, — отвечаю я. — Я не подведу вас.
Он кивает.
— Не хочу плохо отзываться о своем покойном Пахане, но скажу вот что. Ты можешь привести нашу семью к гораздо большей силе здесь, в Москве. Мы никогда не пойдем против воли умирающего Пахана. Это может навлечь проклятия на нашу семью. Мы оправдываем тебя по всем обвинениям с пониманием, что ты принесешь нашей семье силу, и укрепишь связи с союзниками. Мы договорились?
Мы пожимаем руки.
— Договорились.
Лидер кивает Вере.
— Если вы не против, мы бы хотели устроить это как можно скорее.
Следующие двадцать четыре часа пролетают как вихрь.
Я действительно благодарна, что моя мама со мной.
Мне хочется побыть наедине с Никко, потому что нам есть о чем поговорить и что обсудить.
Хочу сказать, что прощаю. Признаться, что люблю.
Его показания на том суде… И результаты.
Не могу понять, как женщина с высшим образованием, такая как я, не может осмыслить самые простые вещи. Но у меня никак не получается осознать тот факт, что мы женимся. Никогда не думала, что выйду замуж по расчету. Хотя… я помолвлена с мужчиной, которого люблю.
А правда ли люблю его? Да. Да, Боже мой, я люблю Маркова… Нет. Никко. Мне все равно, как его зовут или из какой он семьи; я люблю этого яростного, сильного, самоотверженного мужчину, который готов отдать за меня жизнь.
— Ты в порядке? — шепчет мне мама. Екатерина Романова, мать Никко, поселила нас в прекрасной гостевой комнате в своем поместье. Мы прибыли всего час назад, и, хотя я устала после дороги, во мне полно энергии в предвкушении предстоящего события. Мне не терпится оставить все позади. И воссоединиться с Никко без всякой лжи.
Настойчивость лидеров, чтобы мы поженились как можно скорее, сыграла мне на руку, потому что я смогла уехать из Москвы. Мы с профессором Морозовым продолжим наши занятия вместе, вдали от университета, который полон воспоминаний. Но они начнутся только через месяц, а это значит, что у меня есть возможность провести время в Америке.
— Я так рада, что ты рядом, — говорю маме. — Мам, столько всего произошло… — голос дрожит. Но я не буду плакать. Не сейчас, когда мне нужно быть сильной дочерью Ивановых. Теперь нас, женщин, осталось совсем немного.
— Семья позаботится о тебе, — говорит мама, сжимая мою руку. Она права. Пока мы встретили только двух Романовых: Екатерину, мать семейства, и ее прекрасную блондинку дочь Полину, сестру Никко. Это она застряла на дереве, я уверена. Те ночные истории, которые мы рассказывали друг другу, были правдой. Теперь я это знаю.
У меня нет возможности связаться с ним, но знаю, что он скоро приедет.
Мы с мамой почти закончили собираться, когда в дверь постучали.
— Войдите, — сказала мама.
В дверях оказалась женщина. Невероятно красивая, со светлыми волосами, спадающими на спину мягкими волнами, яркими карими глазами и несколькими веснушками на вздернутом носике.
— Меня зовут Харпер, — радостно говорит она. — Я жена Александра Романова, старшего брата Никко. Хотела поговорить с вами, если не возражаете?
Встаю и пожимаю ей руку.
— Я Вера.
— Очень приятно познакомиться. Скоро вы познакомитесь со всеми. У нас большая семья, и теперь, когда некоторые из нас обзаводятся детьми, она становится еще больше, — она смеется. — Мой брак с Александром тоже был по принуждению. Знаю, что наши обстоятельства очень разные, но я хотела сказать, что понимаю, каково это — оказаться в такой ситуации. И хорошо знаю Никко. Он позаботится о тебе.
Киваю. Хотя я ценю ее слова, мне
