Его самое темное желание (ЛП) - Робертс Тиффани

— Но ты не сделал этого, — прошептала она. — Ты этого не сделал.

Внутри нее вспыхнул гнев. Каждый неровный вдох и громовой удар ее разбитого сердца раздували пламя, пока оно не превратилось в ревущий ад, обжигающий сильнее, чем агония и душевная боль.

С рычанием Кинсли вскочила на ноги.

— Черт бы тебя побрал!

Ее горло горело, пока она кричала. Звук эхом разнесся по лесу, но она не остановилась, даже когда услышала, как ее снова окликают по имени.

— Почему? Почему ты отослал меня? Ты не имел права! Не имел права! Это был мой выбор, Векс. Мой! А ты…

Хриплый всхлип вырвался у нее, и следующие слова она произнесла прерывистым шепотом.

— Ты забрал это у меня.

Она запустила холодные, дрожащие руки в волосы, сжимая их корни до боли. Это отличалось от другой ее боли, но она нуждалась в отвлечении. Ей нужно было что-то большее, чем эта жалкая пустота, грызущая ее изнутри.

— Это был мой выбор, — тихо повторила она, и слезы потекли из ее глаз. — Я хотела остаться с тобой. Я хочу тебя, Векс. Почему… почему ты не мог хотеть меня тоже?

Позади нее зашуршала листья, затем последовал хруст ветки.

— Кинсли? Это… это ты?

У Кинсли перехватило дыхание. Она опустила руки и повернулась. Большие, нежные карие глаза на знакомом лице встретились с ее взглядом.

— Мама?

— О Боже, Кинсли! — Эмили бросилась вперед и обняла Кинсли, крепко прижимая ее. — Это ты. Это ты, о Боже, ты жива. О, моя крошка. Я так сильно тебя люблю.

Кинсли застыла на месте, потрясенная тем, что ее мать была здесь. Она давно смирилась с тем, что никогда больше не увидит свою семью. Она смирилась с тем, что королевство Векса было ее домом. Навсегда.

Но вчерашняя боль в их голосах снова разбила ей сердце.

Теперь ее мать была здесь. Эмили Делани была не просто бестелесным голосом, затерянным в тумане. Прямо сейчас она была рядом с Кинсли.

Ты жива.

Но Кинсли не чувствовал себя живой. Это… это было похоже на новую смерть.

Кинсли обняла мать, вцепившись в ее теплое пальто. Сладкий мятный аромат Эмили заполнил ее нос.

— Мама?

— Я здесь, любимая. Я здесь, — она отстранилась и обхватила ладонями лицо Кинсли, вытирая слезы с ее щек. — Теперь с тобой все будет в порядке.

Эмили повернула голову и закричала:

— Эйден! Сесилия! Я нашла ее!

Из-за деревьев появились еще две фигуры, бегущие к ним, — отец Кинсли и тетя Сиси.

— О, слава Богу, — выдохнула Сесилия, обнимая Кинсли и Эмили. Она поцеловала Кинсли в висок. — Мы отказывались верить, что больше никогда тебя не увидим. Где ты была? Ты ранена?

— Я в порядке, — сказала Кинсли, крепко зажмурив глаза и положив голову на плечо тети.

Лгунья.

Их любовь вливалась в нее, согревая и успокаивая, но она могла только окружать зияющую дыру в ее груди. Она не могла заполнить эту пустоту, ничто и никогда не могло. Никто, кроме Векса.

За спиной ее тети и матери послышался шелест ткани. Они отошли от Кинсли, когда ее отец снял свое пальто и накинул ей на плечи, чтобы согреть. Она подняла на него взгляд. Его голубые глаза покраснели от слез, что катились по щекам и исчезали в густой бороде.

Тихий вскрик сорвался с губ Кинсли.

— Папа.

Он заключил ее в сокрушительные объятия, обхватив затылок своей большой рукой.

— Я думал, мы потеряли тебя, малышка.

Она обвила его руками.

— Это не так.

— Теперь ты в безопасности.

Я уже была в безопасности. Я была именно там, где хотела быть.

Я была счастлива.

ГЛАВА 39

Не имело значения, насколько крепко Векс держался за нее, как сильно он желал или как сильно надеялся. Ничто не могло изменить этого.

Он повторял себе это снова и снова, глядя на свои пустые руки, все еще обхватывающие ее тело, когда он смотрел на свои раскрытые ладони, на свои растопыренные пальцы. Когда он увидел эту… неправильность.

Каждый раз, повторяя эти отчаянные заверения, эти жалкие, полные тревоги самоубеждения, он понимал, что они сдерживают нечто иное. Нечто гораздо большее, темное и голодное. Это были ворота, защищающие от титанического, неистовствующего монстра.

И врата раскололись.

— Я выбрал ее, — прохрипел он.

Его голос эхом отразился от каменных стен, искажаясь в гнетущей тишине зала, превращаясь в насмешливый гул, доносящийся из темноты. Его собственный голос, искаженный, отраженный, оголенный и грубый, разрывал на части его намерения, его слова, его и без того истерзанное сердце.

Когда эхо стихло, тишина вновь овладела пространством. Она давила на него, сдавливая, требуя, чтобы он опустил руки.

Но сделать это значило…

Значило, что его руки пусты, значило, что это не иллюзия.

Это доказало бы, что его Кинсли… больше нет.

Моя пара исчезла.

Пальцы Векса дернулись, а руки задрожали. Ему нужно было только моргнуть, и все снова стало бы хорошо. Нужно было лишь сжать руки чуть крепче, и он снова почувствовал бы ее. Он знал бы, что она все еще здесь.

Сжав челюсти, он сделал глубокий, прерывистый вдох. Он проник в его легкие, насыщенный привкусом магии и приторными ароматами земли и корней. Но в нем все же был намек на аромат. Намек на нее.

Он прижал руки к груди. Они не встретили никакого сопротивления, пока не коснулись его туники на груди.

Ничто. Он баюкал пустоту в своих объятиях, и теперь она заполнила его сердце. Теперь она проникла в его существо.

Кинсли кричала из другого мира. Векс затаил дыхание и слушал, как ее голос пронесся сквозь него, слова были потеряны, но эмоции безошибочны. Ее тоска и гнев, ее горе.

Векс сжал кулаки. Он был рад, что когти впились в ладони, но это не могло защитить его, не могло отвлечь.

— А чего я ожидал? — он зарычал.

Он знал, что делает, понимал свою цель. Заклинание сработало. Векс добился успеха.

Но этот успех приносил ему не больше удовлетворения, чем самые серьезные неудачи.

Он заставил себя разжать руки и уставился на кровь на ладонях. Какая-то его часть надеялась, что ее кровь подействует на него, что она поможет ему оказаться рядом с Кинсли. Эгоистичная, глупая часть Векса надеялась, что они останутся вместе, несмотря на все доказательства того, что этого никогда не могло быть.

Приглушенные голоса звучали вокруг Векса, прямо рядом с ним, через всю вселенную. Кинсли больше была не одна. Это были голоса других людей — потрясенных, испытывающих облегчение, переполненных любовью. Ее семья.

Его ноги подкосились, и Векс упал на колени, откинувшись назад на пятки.

Что-то горячее и влажное потекло по его щекам и вдоль носа. Слезы падали на его поднятые руки, где смешивались с кровью.

Векс не боролся с ними. Он смотрел, как они падают подобно дождю, преломляя свет рун и кристаллов. Он смотрел, как они разбивались о его руки и землю, и каждая была крошечным отражением его сердца.

Если бы он пролил достаточно слез, чтобы затопить долину, затопить весь мир, их было бы недостаточно, чтобы заполнить пустоту в его душе.

Он не знал, как долго стоял там на коленях — только то, что его слезы не высохли и после того, как голоса из другого мира стихли.

— Маг?

Мягкий голубой свет упал на землю перед Вексом, когда огоньки полетели к нему.

— Мы почувствовали скачок в лей-линиях, — сказала Вспышка.

— Мы не думали найти тебя здесь. Что случилось? — спросила Эхо.

Тень скользнула вниз. Ее свет потускнел, когда она изучила землю, руки Векса и, наконец, его лицо.

— Маг… — огонек вытянула щупальце, слегка коснувшись большого пальца Векса.

— Где Кинсли?

Ответ вырвался из горла Векса грубым и отрывистым.

— Ушла.

— Ушла?

Эхо присоединилась к Тени, выглядя маленькой и тусклой.

Но когда Вспышка встала на свое место рядом с остальными, призрачный свет огонька был ярким и ощетинившимся.

— Что ты наделал?

— Что я наделал? — Векс поднял взгляд на огоньки. Его сердце оглушительно колотилось в зияющей пустоте в его груди, и каждый вдох царапал легкие и горло. — То, что было необходимо.