Бабочка огня - Маша Ловыгина
– Я умею читать, – процедила Ольга. – Кто вам дал право заказывать что-то за мои деньги?
– Простите? – Обомлела я. – Я же говорила, что детям необходимы...
– Я сама решу, что необходимо моим детям! – Рявкнула Ольга, а я вздрогнула. – Эту сумму я вычту из вашей зарплаты!
– О... – Я почувствовала, как жар прилил к моему лицу. – Конечно, как посчитаете нужным. – Сглотнув, облизала ставшие сухими губы. – Я просто хотела, как лучше.
– А не надо ничего хотеть! – Отрезала Ольга. – Вы здесь лишь затем, чтобы смотреть за ними.
– Да, конечно.
– И впредь попрошу не лезть, куда не следует!
– Разумеется.
Спорить и доказывать что-либо я не решилась, да и чувствовала бессмысленность этого занятия. Откровенно не ожидала подобного поворота. У меня даже уши заложило. Не от принятого ею решения, а от самой интонации, которым оно было произнесено. Сумма была ничтожной, уверена, маникюр Ольги стоил дороже. Мне не жаль было денег, которые я еще, к слову, даже не отработала, но... не знаю, как объяснить, ведь это ее дети.
После того, как мне было велено заниматься своими обязанностями, я вернулась в детскую с твердым убеждением правоты поговорки: все что ни делается, к лучшему. Лучшим в данной ситуации было то, что мальчишкам подарки очень понравились. И, получается, подарила я их сама. От этой мысли мне стало как-то даже светлее на душе.
На ужин я приготовила пюре с тефтелями. Таисья потихоньку бухтела, недовольная тем, что я занимаю ее место рядом с плитой, но разве это проблема? К тому же мне было важно появляться здесь хотя бы время от времени, чтобы видеть всех, живущих и работающих в доме. Конечно, я тоже буду попадаться им на глаза, но все же надеюсь, что никто не проявит ко мне пристального интереса. Еще бы Дмитрий перестал коситься на меня с подозрением, и стало бы совсем хорошо. Но что-то подсказывает мне, что он так просто не отступит. Надеюсь, это лишь мои догадки, и у него есть дела поважнее, чем следить за новой няней. А то, что слежка будет, я нисколько не сомневалась. Теперь я знала, что он – главный «безопасник» в доме, охрана подчиняется ему. А кому подчиняется он? Все больше убеждаюсь, что не Ольге. Похоже, что мне придется еще пройти тест-драйв у хозяина. Таисью я ни о чем не расспрашивала, решив разобраться со всем постепенно.
О том, что со мной произошло, Таисья не знала, а я даже мысли не допускала, чтобы поделиться с ней. Кого волнуют чужие заботы? Главное, что у меня был паспорт и свобода.
Время от времени на меня еще накатывали нервные волны, но, в целом, я чувствовала себя сносно. Просто старалась не вспоминать и не думать обо всем. Если начну опять погружаться в эту трясину, то утону, захлебнусь в черной горечи. Главное, не забывать, что как только начинает подступать к горлу мутная смесь разочарования и боли, повторять себе: ничего не было… тебе приснилось. забудь.
Дом огромный, а мы с детьми словно заперты в одной комнате. Я всегда считала, что там, где есть дети, тишины не бывает. Взять, хотя бы, нас с Таней: несмотря на разницу в возрасте, мы могли быть очень шумными. То песни поем, то просто хохочем над чем-нибудь. Нечасто, конечно, такое с нами случалось, но было же!
Макар с Ваней совсем другие. И если младший всего через несколько часов нашего общения стал понемногу раскрываться, еще неосознанно и трепетно, то Макар, наоборот, становился мрачнее.
– Что тебя беспокоит? – Спросила я его, собирая посуду после ужина. – Может, ты хочешь сладкого? Я принесу. – На кухне я видела упаковки с конфетами и фрукты в шоколаде. Так как меня никто не поставил в известность о рационе детей, то, получается, решения я должна принимать сама. Думаю, что от пары конфет ничего страшного не произойдет.
Когда-то мне казалось, что перевернись передо мной грузовик с конфетами, я сожру все до единой. А потом сдохну там же на дороге от слипшегося счастья под грудой бумажных фантиков и блестящей фольги.
Но странное дело: вот я выросла, а конфет уже не хочется. И в сладкое счастье уже не верится. Такие дела.
Мальчишки вновь потрошат купленные подарки. Теперь перед ними банки с цветной глиной. Ваня хватает синюю и, пыхтя, скручивает крышку. Некоторое время изучает содержимое, а потом... лижет. Макар молчит, с интересом наблюдая за ним.
Поставив стопку посуды на край стола, я сажусь рядом и начинаю объяснять, как пользоваться липкой массой. Скатываю три шарика и ставлю один на другой. Пока скручиваю крышку на красной, чтобы отщипнуть немного для носа, Ваня вдруг хлопает в ладоши и звонко объявляет:
– Ниговик!
– Сне-го-вик. – поправляю его и, скатав, маленькую палочку, вставляю ее вместо морковки.
Ваня соскакивает со стула и бежит к окну, тыча в него пальцем.
– Ниговик!
– Точно! Сейчас я приду. Макар, попробуй тоже слепить что-нибудь. Например, ваш любимый мяч. С полоской.
Мальчик ерошит волосы, запустив в них пятерню, и чуть отворачивается от меня.
Что, получила? Ну, как-то так, Рита...
Таисья встретила меня на пороге кухни и, прихватив за локоть, втащила внутрь. На ней был плащ, на стуле стояла сумка.
– Сейчас такси приедет, – сказала она и оглядела вымытую до блеска кухню. – Я тебе кое-что сказать хотела. Когда поешь, поднимайся наверх и сиди там, по дому не шныряй, поняла?
– И не собиралась, – пожала я плечами.
– Хозяин не любит, когда ему кто-то глаза мозолит. И вообще...
Мне показалось, что Таисья хочет предложить мне поехать к ней, но она замолчала и взялась за сумку.
– Подожди, я тебя спросить хотела кое о чем.
– Ну?
– Не знаю, как-то все странно... Я про Ольгу и детей.
– Что, попало? А я тебе говорила!
– За это я не переживаю. Но никак не могу понять, почему она к детям так относится? Холодно, что ли.
– Не суйся! – Выдала Таисья и зажала рот ладонью, косясь на дверь.
– Почему? – обомлела я.
– Нельзя обсуждать хозяев!
– Я понимаю, но... – Не унималась я.
– Хватит об этом, Рита!
– Иных домашних собачек и то побольше любят.
– Не наше это дело, Рита. Ты бы поменьше лезла, куда тебя не
