Майор, спеши меня любить (СИ) - Кир Хелен

Спланировали грамотно и максимально просто. Пожар. Эвакуация. Скорая. Охрененно. Надо же было так подставиться и Яну подставить. Все перерыл, нет ее. Скорая пропала бесследно. На камерах болты. Как могли подтереть пока загадка. Но весь где-то же должны были облажаться.

Федя ставит всех знакомых раком, выискивает след. Я в информации о секте гибну. Адский ад. И можно, конечно, еще покопаться, времени нет. Поэтому переступив через себя, приехал сюда. Власть этого человека большая, если поможет, то найти малышку станет гораздо проще.

Могущественный генерал Астахов.

- Разрешите? – останавливаюсь в дверях, тяжелая массивная дверь захлопывается за мной.

Генерал хмуро бросает взгляд. Не отвечает. В другой раз не стал бы, но ради Яны пойду на шаг. Попрошу.

Гулкие шаги уносятся под потолок кабинета. Без спроса отодвигаю стул, сажусь напротив.

- Н-ну? – непримиримо спрашивает.

Расстегиваю молнию на свитере. Душно здесь. Стаскиваю куртку, кладу руки на стол. На плечах генерала форма трещит, несмотря на преклонный возраст.

- Мне нужна Ваша помощь.

- Вот как, майор? – поднимает брови.

- Именно так.

Астахов крутит большие пальцы вокруг друг друга. Кажется, слышу шелест огрубевшей кожи. Тяжелое дыхание вырывается из груди. По опыту знаю, что бесится.

- Майор, на Вашем месте я бы здесь не появлялся.

Сука! Два года прошло! Не успокоится никак. Да, вместо того, чтобы сохранить жизнь главному подозреваемому, я его убил. Выстрелил. Рука дрогнула, когда, глядя в глаза нагло вещал, что ничего не будет. Что, мол, зря берем его. Слетят наши головы, если хоть пальцем тронем. Что на коленях прощения просить будем и все такое. Уродец, сука. Нечаянно … Нечаянно … Мразь детей на наркоту сажал, на химозу, что вызывала мгновенное привыкание и разжижала мозг.

Выстрелил. И понеслось.

Из управы я ушел. Черную метку выдали. На копеечную зарплату посадили. Мало?

- У меня обстоятельства, – закипаю.

- У всех обстоятельства, – отстраненно говорит.

У всех полисменов должна быть идеальная выдержка, знаю. С появлением Яны в жизни терпение в жопе осталось. Так, да. Признаю. Раньше колом не прошибить, на сегодняшний момент все изменилось. Оправдание – я ее люблю.

Вот так, да.

Не знаю, на самом ли деле это и есть чертова любовь, просто понимаю – если не вытащу, то все …

Успокаиваюсь, смотрю в одну точку. Не думаю ни о чем, благо голова сама по себе отключается, иначе беду не миновать. Надо пройти путь. Я здесь не за милостью всесильного и не за прощением, я за помощью. Все. Больше ничего. Потом пусть хоть всю оставшуюся жизнь проклинает.

- Мне уходить? – прощупываю почву.

Молчит.

Криво усмехаюсь. М-м, генерал ... Не может простить как его распекали тогда и чуть в звании не понизили? Злопамятный. Хотя кто незлопамятный, когда жопой в теплом кремле сидит. Хотя, гоню. Астахову надо было через того главаря еще выше прыгнуть, но боюсь даже ему не дали бы там развернуться. Слишком космос.

- Излагай.

Дышать становится легче. Стягиваю куртку совсем, кладу на соседний стул. Беру листок бумаги и начинаю черкать пирамиды. Коротко и емко излагаю ситуацию по секте, что удалось нарыть. В одной стороне благие дела, отчетные концерты при слугах народа и так далее. Благотворительность, одна из лучших показательных школ, производство сыров и так далее. Но с другой … Пишу по пунктам, их немного, но там самая жопа.

Помимо страшных исповедей, изнурительного труда, наказаний и возведения себя в статус «кумира-бога» самого главы, слово которого закон, есть еще самое интересное – скиты. Их и надо проверить. Также хорошо бы проследить путь попадания детей в секту.

Ну и вишенка на торте – Яна Одинцова. Как пример.

Астахов берет лист и тщательно изучает. Я достаю сигареты. Башка уже кругом от них. Генерал юзает по столу хрустальной пепельницей. Ловлю, устало рассматриваю. Раритет.

О Яне сейчас не думаю … Нельзя. Сердце кровью захлебнется.

- Что ты от меня хочешь? – кладет лист в ящик.

- На нее ориентировки пришли, – уже спокойно объясняю. – Но там вранье. Завтра у Ядвиги узнаю, почему Яна с ранних лет там.

- Девушка твоя?

Молчу. Стоит говорить? Да, наверное, стоит. Что терять?

- Моя, – твердо отвечаю. – И я буду ее защищать. Ото всех. Так случилось.

- Мгм, – качает головой.

- Сделай что-нибудь с ориентировками.

- Ты понимаешь куда ты лезешь? – будто не слыша просьбу, спрашивает.

Странно, чувствую облегчение. Будто этим разговором лед надвое раскололся. Два года напряга и холодной войны, а теперь легче стало. Генерал знает о секте, к бабке не ходи. Был бы суеверным, пальцы бы скрестил.

- Понимаю.

- Михаил, тебя могут убить. О матери подумай, – хлопает тяжелой ладонью по столу. – Нам в прошлый раз по ноздри хватило, ведь еле вытащил тебя дурака. И Федор еще за тобой ушел. Оруженосец херов!

25. Аффект?

Подползаю к двери. Доски хоть и редкие, но крепкие. Там цепь и замок амбарный. Вокруг тишина. Глухой лай собак. Судя по голосу собаки здоровенные. Забиваюсь в угол, зарываюсь в охапку сена. Деревня какая-то. Знать бы, где я.

Хлопаю по карманам. Ни черта! Пусто. Это предсказуемо. Все отобрано.

Изо рта вырывается пар. Снова подкатывает истерика. Душу, как могу. Вот не время сейчас киселиться. Надо держаться. Сжимаю зубы и кулаки. Я вынесу. Я все выдержу.

Миша стал моим первым. Значит, Никодиму ничего не достанется. Все! Лопнула его мечта. Чертов извращенец! А порченую он меня не тронет.

- Иди, дитя, расскажи о своих грехах.

- Мне не в чем каяться.

- Разве? Ядвига о тебе сильно беспокоиться.

- Ядвига заботится лишь о счетах отца, – дерзко отвечаю.

- Вот, – назидательно палец поднимает. – Ропщешь. Садись, дитя, ближе. Вот сюда, на колени. Поглажу твою грешную головку.

Фу-у!

Как вспомню, так вздрогну. Мерзкая сальная тварь. Я слышала о нем всякое в секте. Наклонности живого бога скрывались узким кругом людей. Для остальных Никодим был сила и мощь. Каждое слово, как гиря. Талантливый оратор, организатор. Один из самых богатых людей в округе. Как я поняла со временем.

Долго думала, ну почему я попала в круг его зависимости? Все оказалось просто. Внешность, о которой грезил главарь общины, совпала с ожиданиями. Сладострастная пакость с вечно влажными мясистыми губищами.

Зажмуриваюсь. Оттягиваю воротник, дышу на кожу чтобы согреться. Так тоскливо! Миша-а, найди меня. Найди меня, пожалуйста! Не могу больше жить так. Если не дай Бог в скит увезут, никогда оттуда не выберусь.

Однажды послушала ночью, как туда кого-то отправляли. Крики, стоны, смех. И все! Говорят, подхода и подъезда туда нет. Даже с вертолета среди огромных крон не рассмотришь строения. Все сделано хитрым образом. Спаси и сохрани, там не место, а живая могила.

Как глупо, что вышла из квартиры. Подумать не могла, что по-идиотски попадусь.

Думай, Янка. Думай!

Не паниковать. Командую себе, диктую. Не велю раскисать, расстраивается, хотя ощущения рвутся натянутой струной в небо. Дрожу и звеню. Убеждаю себя, что от холода.

Вдалеке раздаются шаги. Приникаю ухом к ледяной стене, пытаюсь сориентироваться. Шаги мелкие, легкие. Значит, женщина.

Потом раздается кряхтенье и оханье. Звенит что-то. Настороженно подползаю к двери, там тень.

- Кто здесь? – спрашиваю.

- Я, Яночка. Не бойся.

В душу заползает злость. Устинья! Наушница и первое доверенное лицо Никодима по особым вопросам. Старая тварь!

Душа заполняется злобой. Трясусь от негодования. Мигом накрывает плотным одеялом трясучей ненависти. Сколько трясогузка пакости сделала не сосчитать. Ее все молодые девчушки общины ненавидят. Ласково говорит, приторно, будто нараспев, все по голове погладить пытается. А когда розгами наказывает, аж потеет от удовольствия.