Пандора - Дария Эссес

Я стиснул челюсти, увидев его изуродованную кожу. Выжженный символ треугольника, разделенный по горизонтали на девять частей, вызвал во рту горький привкус.

– Я ничего не знаю, черт вас побери! – зарычал судья Маршалл. – Развяжите меня, гребаные мрази! Вы все окажетесь за решеткой, если хоть пальцем меня тронете!

Я овладел искусством пыток в тринадцать лет.

Знал, с какой силой нужно потянуть щипцами за ногтевую пластину, чтобы она не отделилась от кожи, но вызвала тупую боль, пульсирующую во всем пальце. Знал, с каким давлением прижать раскаленный металл, чтобы почувствовать запах жженой плоти, но не лишить человека сознания. Знал, как отрезать, избивать, залечивать и снова наносить увечья, чтобы добиться ответа или просто получить удовольствие.

Всё это я знал. Спасибо дорогому отцу.

Через несколько минут судья Маршалл рыдал во весь голос, а по его морщинистому лицу текли слезы беспомощности, смешанные со слюнями и соплями.

Татум даже не пыталась скрыть удовлетворенную улыбку, прислонившись к ветвистому дереву и накинув на голову капюшон толстовки. Эзра перебирал длинную цепь, специально издавая как можно больше звуков, желая заставить судью Маршалла взвыть от страха.

Я опустился перед ним на колени и похлопал его по щеке.

– Теперь-то ты будешь говорить с гребаными мразями?

Он жалостливо всхлипнул.

– Ум-м-моляю, не убивайте меня. Я скажу всё, что знаю, но они не посвящали меня в дела… в дела руководства. Пожалуйста, Бишоп, вы ведь живые люди. – Он посмотрел на меня заплывшими глазами. – У вас тоже есть сердце.

Усмехнувшись, я покачал головой.

– У вас не было сердца, когда вы использовали моего брата. Теперь его нет и у меня.

Весь в крови и с бурлящим в венах адреналином я вернулся в «Чистилище», желая успокоить сорвавшихся с цепи демонов. Я всё еще слышал умоляющие крики, видел поднимающиеся в небо языки пламени, чувствовал запах сгорающей плоти.

Но мы снова ничего не узнали. Ничего, что помогло бы нам добиться правды.

Казалось, эта ночь не может стать хуже.

Оказывается, может. Особенно если Дарси Ван Дер Майерс щеголяет перед вами в одном нижнем белье. И не только перед вами.

Перед всем, блядь, клубом.

На мгновение мне показалось, что к нам в ад спустился ангел – даже если этот ангел обладал темно-сливовыми волосами и острым языком, который необъяснимо сочетался с ее наивными глазами.

Я не испытывал влечения к противоположному полу до шестнадцати лет. Это было странно – наблюдать за ровесниками, трахающимися налево и направо, но не чувствовать ни капли желания делать то же самое. До десяти лет меня мутило от одного только вида женщин, но потом мне стало… всё равно. Абсолютно плевать на их тела, сочащуюся между бедер влагу, пышную грудь, на которую дрочили одноклассники.

Я пробовал смотреть порно, но и это не помогало.

Пока однажды мне не попалось видео, где парень играет с кровью девушки.

Так я понял, что мне нравится. Жестокость. Причинение боли. Страх в округлившихся глазах. Меня не заводили нежные прикосновения и ласковые слова. Я хотел кусать, резать, доставлять боль на грани удовольствия. Это могли вытерпеть далеко не все, поэтому я не трахался с каждой прохожей девушкой.

Но сейчас, увидев Дарси, я почувствовал такое дикое желание, что чуть не покачнулся от силы, с которой оно меня поглотило.

Рот наполнился слюной, когда я проследил за плавным изгибом ее талии, мягкими бедрами, изящными ключицами, которые выступали чуть сильнее, чем стоило.

Невинность на грани грешности.

Взгляд остановился на полной груди, спрятанной под белоснежной кружевной тканью. За ее спиной расправлялись такого же цвета крылья, которые мне захотелось подрезать, чтобы не дать ей улететь.

– Давай, детка! – проник в мысли мужской крик. – Потряси для меня своей аппетитной задницей!

И вот тогда мир стал красным.

Я двинулся к сцене твердыми шагами, и люди вокруг расступились передо мной, как Красное море перед Моисеем.

Чего еще я не знал об этой девчонке? Почему она кружилась на чертовом пилоне так, будто занималась этим всю сознательную жизнь?

На нашей стороне таких не было. Ее чистоту хотелось запятнать, опорочить, развратить. И это чувствовал не только я. Мужчины смотрели на нее с пеной у рта, восхищаясь тем, как плавно она танцует на пилоне, будто занимается с любовником утренним сексом.

Ее волосы разметались по полу, когда она выгнула спину, продолжая держаться на серебряном шесте сжатыми бедрами. Музыка становилась всё более ритмичной и соблазнительной, и я знал, что если не прекращу это сейчас, то никто не остановит меня от массового убийства.

– Представление окончено.

– Что ты… Опусти меня, Бишоп! – вскрикнула Дарси, когда я перекинул ее через плечо. – Не позорь меня перед людьми!

Едва сдерживая гнев, я повернулся к публике и отсалютовал им двумя пальцами.

– Спасибо, что присмотрели за моей сестрой. В следующий раз делайте это с закрытыми глазами.

Маленький кулак врезался мне под ребра.

– Ты испачкал мою одежду кровью.

– И это ты называешь одеждой? – фыркнул я, двинувшись в коридор за сценой. Ладони крепко сжали упругие бедра, чтобы не оторвать ей голову. – Обычно одежда прикрывает как минимум треть тела. И что-то я не припоминаю, чтобы менял состав танцовщиц на сегодняшний вечер.

– Мия приболела, поэтому Себастьян искал ей замену, – гневно пробормотала Дарси, покачиваясь на моем плече. – Ты бы знал об этом, если бы не перерезал половину Синнерса.

– Это кровь одного человека, а не сотни, Пандора. Если хочешь урок по безнаказанному убийству – ты знаешь, к кому обратиться.

Распахнув дверь ботинком, я вошел в гримерку. Дарси чуть ли не спрыгнула с моей спины, как взбешенная кошка, но я вовремя перехватил ее за бедра и сам опустил на пол.

Она покачнулась на высоких каблуках, но тут же подняла разъяренный взгляд и ткнула в меня указательным пальцем.

– Ты не можешь утаскивать меня со сцены, как пещерный человек!

– Печально, что ты так думаешь. С каких пор дочка Ричарда Ван Дер Майерса танцует на пилоне так, будто всю жизнь зарабатывала этим деньги?

Фыркнув, она отбросила с лица фиолетовую прядь.

– Я знаю, что ты догадался о моей личности, но это не мешает мне работать в вашем клубе. И тебя не должно касаться то, чем я занимаюсь за его пределами.

Сделав пару шагов назад, я привалился к дверному косяку и сложил руки на груди. При виде окровавленных отпечатков на ее бледных бедрах мне захотелось собственнически зарычать.

– Меня касается жизнь каждого, кто находится на территории Синнерса. На моей территории. А теперь расскажи,