Феникс - Иса Белль

Мартин вернул Винченцо раньше отца, но только потому, что Ксавьер Де Сантис стоил больше. Я не знаю, чем Ндрангета тогда пожертвовала, чтобы вернуть их обоих домой, но понимал, что это было бы очень ценно для нас прямо сейчас.

– Они оба вернулись другими людьми, – продолжила Наталия. – Может, твой отец и не поменял отношение к семье, но его жестокость в работе возросла в разы, а Винченцо в прямом смысле слова лишился здравого ума. Мы только можем гадать, что делали с ними тогда, потому что никто их них двоих больше никогда не вспоминал то время.

– Он лечился?

Если от этого вообще можно было вылечиться.

Наталия замялась.

– Я запомнила имя врача и название клиники, указанные на выписке, потому что понимала, что когда-нибудь могла использовать это против него. Но придя туда, мне сказали, что нужный мне психиатр больше там не работал. По их словам он уехал, но все мы знаем, что случилось на самом деле.

Конечно, он убил его.

Винченцо бы закрыли в психиатрической больнице с таким диагнозом без должного лечения.

– Он стал забывать вещи, которые делал, что является одним из признаков его болезни. Если он делал что-то, находясь в одной личности, после переключения все воспоминания мгновенно стирались.

Моя голова взрывалась. Сколько ещё всего от нас скрывали?

На сегодня было явно достаточно.

– Всё, – прогремел я.

Я прошёл мимо Наталии и открыл дверь, выпроваживая её. Я мог просто уйти, давая знать, что и ей было пора, но после того, как узнал, что она была любительницей полазать по чужим кабинетам, не собирался оставлять её здесь одну. Не хватало, чтобы она нашла что-нибудь и на меня.

Женщина встала, поправила воротник рубашки и с высоко поднятой головой пошла на выход.

– Я очень, – подчеркнула она, – много знаю. Тебе нужен союзник в лице меня.

Я усмехнулся её словам. Эта женщина думала, что много собой представляла, зная подробности личной жизни других людей.

Наталия вышла и я вместе с ней, только она прошла дальше к лифту, проходя мимо стойки администратора, а я направился в конференц-зал.

Всё, что я узнал, не спасало Винченцо. Это не оправдывало его поступков. И я был рад, что когда-то ему запретили жениться на моей матери. Если бы он был моим отцом, я бы убил его, будучи ребёнком, потому что не позволил бы никому обращаться с Джулией точно так же, как он обращался со своей настоящей дочерью.

У меня беспрерывно раскалывалась голова, и ничего не помогало унять эту боль. Почти ничего.

Одни люди приносили боль, другие избавляли от неё. Замкнутый круг.

Я вошёл в зал и встретился с Себастьяном, который сидел во главе длинного стола, как Босс, который даже не поднял голову, чтобы удостовериться в том, кто именно вошёл сюда, как будто у него был третий глаз на лбу. Вокруг него была разбросана куча бумаг, а изо рта свисала незажженная сигарета.

Это напомнило мне, что моя младшая сестра, разводившая цветы и пахнущая, как только что распустившийся тюльпан, вдыхала никотин, и, самое главное, не делилась этим со мной.

Мы так и не поговорили об этом, и я был зол, но только потому, что она не рассказала мне.

Бледно-голубые глаза Себастьяна бегали по словам на бумаге и он переворачивал листы со скоростью света, проставляя подписи и перепроверяя всё заново.

Люди уже полгода работали на него, но он до сих не доверял никому, кроме себя, перепроверяя все важные документы с поставками и не вылезая из этой работы. Иногда мне казалось, что он даже ночевал в своём кабинете…

Его пиджак висел на спинке стула, а рукава белой рубашки были закатаны до локтей, оголяя татуировки. Тёмные волосы были разлохмачены, брови нахмурены, и он очень сильно напоминал мне его младшего брата.

Я тяжело вздохнул и подошел чуть ближе к нему, хватая первую попавшуюся стопку бумаг, пробегаясь по ней глазами.

– Что на этот раз не так? – задал свой вопрос я.

Себастьян не оторвался от работы, но ответил мне:

– У нас завелась крыса. Кто-то забирает больше денег, чем ему положено.

– Твои предположения?

Себастьян пожал плечами.

– Я только пытаюсь это вычислить. Может кто-то проверяет, насколько хорошо мы выполняем свои обязанности, но они в любом случае пожалеют об этом. Я не собираюсь терпеть этого, – холодно произнёс он. – Он или они умрут, чтобы никто больше даже не подумал, проделывать это с нами.

Я присел на край стола и стал просматривать документы по поставкам наркотиков, в которых говорилось совсем не о них.

Мы все выглядели, как честные бизнесмены и не прятались в подвале, как мелкие наркобароны. У нас было самое высокое здание в городе и все знали, кому оно принадлежало. Здесь работали люди, которые в большинстве своём, наверное, даже не подозревали, на чём на самом деле стоит наш бизнес, всех всё устраивало.

Дверь в зал открылась, заставляя меня перестать утыкаться в гору бумаг и поднять голову, чтобы посмотреть на новопришедших к нам людей.

Кристиан и Кая, держась за руки, остановились у входа, предварительно закрыв за собой дверь, но к нам не прошли.

Я странно посмотрел на них.

– Вы выглядите так, будто хотите сказать нам то, что мы слышать не хотим.

Кая поджала губы и виновата посмотрела вниз, но затем набравшись духу, наконец, заглянула мне в глаза.

– Мы едем в Рино.

Краем глаза я заметил, что даже Себастьян перестал копошиться в документах.

– Нет, – строго ответил он им.

– Мы пришли предупредить, а не спрашивать разрешения, – наконец подав голос, ответил Кристиан.

Он был рад лишний раз спровоцировать брата, который не вёлся на это. Себастьян не сказал ему ни слова, когда он с Каей заперся на месяц дома и другие солдаты выполняли его работу. Он молчал, потому что хотел восстановить отношения, когда Кристиан старался сделать всё, чтобы уничтожить то, что от них осталось.

По большей части, Кристиан даже не винил Себастьяна в смерти Талии, а просто был обижен на то, что старший брат покинул его, хоть никогда и не признавал этого.

Маленькие дети внутри нас всегда имели свой личный угол.

– Вы что, сумасшедшие? – спросил я.

Могли ли проблемы с головой от Винченцо перейти его сыну?