Феникс - Иса Белль

– Я не собирался убивать тебя, – признался я. – Пока ты не начал говорить о ней.

Мне было всё равно, что я откровенничал с ним, потому что он всё равно не сможет никому рассказать о том, как я относился к Авроре.

Он пытался подняться, но я давил на него слишком сильно и он был похож на черепаху, которая была не в состоянии перевернуться с места. Затем я наклонился и ухватился за его волосы, приподнимая его бесполезную голову вверх, чтобы он мог смотреть на меня. Его глаза налились кровью от силы, а лицо покраснело.

Я резко опустил его голову и его лоб встретился с полом, после сделал это ещё несколько раз, пока его нос не сломался, а лицо не стало превращаться в мясо.

– Из-за сучки… – прошептал он, когда я перевернул его, держа его руки за спиной, и уселся на него сверху, прижимая их к полу, чтобы он не смог дотянуться до меня.

Он почти не боролся со мной, отчего мне было немного грустно, потому что я хотел драки.

Когда он только начал говорить о Джулии в присутствии Кристиана и Винченцо, я уже представлял в голове план его медленного убийства, но мне нельзя было этого делать, особенно здесь.

Пока он не заговорил об Авроре.

Все границы стёрлись из моей головы, и мне стало плевать, кем был я и он, где мы были, и что могло случиться, если бы кто-то застал меня за его убийством.

У меня было оружие с собой, но я не хотел применять его в сложившейся ситуации. Я хотел видеть, как душа, вероятно, несуществующая, покидала его тело именно от моих рук.

Я начал душить его, когда мои пальцы впились в его скользкую кожу на шее, и наблюдал, как он стал хватать ртом воздух.

Он пытался отхаркнуть немного крови, но только захлёбывался в ней. Мои руки немного испачкались, и я заметил, как манжеты белой рубашки окрасились в красный, но не отпустил его.

Никому не позволено так говорить о них.

Никому не позволено так прикасаться к ним.

Никому не позволено так смотреть на них.

Думать о них.

Желать их.

Их.

Они.

Аврора и Джулия.

Я внезапно оторвал от него свои руки, позволяя ему сделать глоток воздуха.

Он смотрел на Аврору, когда она была совсем ребёнком. О чём он думал? Он хотел дотронуться до неё? Загнать в угол, пока никто не видел? Делать с ней вещи, о которых на тот момент она ещё не знала? Поставить её на колени?

Я зарычал от собственных мыслей, наполняющих мою голову, а затем мои большие пальцы впились в глаза ублюдка, лежащего подо мной, и вогнали их внутрь. Потоки крови брызнули в мою сторону.

Моё сердце пропустило удар.

Мужчина закричал, но его крик был не таким пронзительно громким, как он думал. У него не было сил и поэтому звуки, вырывающиеся из его рта, были хриплыми. Я даже не затыкал ему рот. Пусть вдоволь накричится.

Я не думал о том, как буду прятать его тело, как мне придётся вытаскивать его из здания, полностью наполненного людьми. Моя голова была забита картинками о том, как он смотрит на маленькую белокурую девочку, насколько грязными были его мысли, когда она приезжала в его дом и оставалась незащищенной в нём.

В мои лёгкие тяжело поступал воздух, как будто я душил самого себя, а сердце было готово выпрыгнуть из груди, но я знал, почему делал это, хотя никогда не должен был.

Потому что Аврора должна быть под моей защитой.

Потому что… моё сердце решает принадлежать ей.

Глава 12

Оставив машину чуть ли не у самого входа в клуб, не боясь быть пойманной, я прямиком направилась внутрь.

Последние дни весь город шумел о предстоящем бое и о возвращении Феникса. Первый открытый бой Доминика после долгого отсутствия.

Люди скучали по нему. Я слышала их возгласы, даже стоя на улице, а когда зашла в здание, всё вокруг окутали крики, вой и свист публики. Я прошла через тёмные коридоры и мигом оказалась у распахнутой двери в зал, в котором Доминик дрался исключительно для жителей Сакраменто.

В помещении был выключен свет, и яркие белые огни прожекторов были направлены на ринг. Здесь полно людей. Я бы не смогла протиснуться поближе, чтобы посмотреть на бой, даже если бы была привидением. Остановившись у входа, я пыталась рассмотреть Доминика, который уничтожал своего противника на ринге.

Я не понимала, зачем приехала сюда. Он ясно дал понять, что мне не стоило лезть туда, где был он, и что совсем скоро я поплачусь за это, но мне было, мягко говоря, всё равно.

Раньше я не была такой. Я тряслась, чтобы не привлечь к себе лишнего внимания или чтобы не навлечь на себя очередную беду. А сейчас приезжала посмотреть на человека, который видеть меня не хотел, не боясь, что кто-то узнает об этом, и что может ждать меня дома после этого.

Я потеряла последнее желание жить, когда Доминик оставил меня. Страх остаться ни с чем стёрся из спектра чувств, потому что мне уже было нечего терять.

Так что это было моим последним глотком воздуха перед удушением, и я хотела хорошенько прочувствовать его.

Я не знала, что готовил для меня Доминик, но он точно не собирался жениться на мне. Он ждал, когда все претенденты на мою руку разбегутся, ждал, когда я доверюсь ему и когда не захочу никого другого, и у него получилось, так что теперь я ждала его решающего удара по себе.

Я просто хотела знать, насколько страшным окажется волк под его овечьей шкурой.

Все думают, что знают его настоящего, хотя даже представить себе не могут, что на самом деле скрывается за вечной улыбкой Доминика Де Сантиса. Женщины молят его хотя бы мельком взглянуть на них, а мужчины считают его недостойным того, что у него есть, но только потому, что в тайне они знают, кого именно воспитал Ксавьер Де Сантис. Они чувствуют конкуренцию, зная, что за ним пойдут толпы, если он прикажет, и это нервирует их.

Он вытесняет всех вокруг, и поэтому все хотят стать им.

Я встала на носочки, чтобы лучше видеть бой, потому что кто—то очень высокий передо мной закрывал весь обзор.

– Мы дерёмся голыми руками, – тихо пробормотала девушка, стоящая рядом