Калабрийский Король - Иса Белль

Амелия набрала ещё одно сообщение и вернулась в прежнюю позу.

Амелия: Я могу вырубить их в два счёта. Спускайся, пока я не сделала этого и не спряталась от тебя по-настоящему.

Из меня вырвался смешок, но я поднялся, засовывая телефон в карман и запоминая номер сектора, в котором она была.

– Сантьяго..? – осторожно позвал меня Антонио, пока мои глаза оставались прикованы к жене.

– А?

– Мне кажется… Кажется, что-то не так.

– О чём ты?

Резкий шум заставил меня оторваться от экрана и перевести взгляд за стекло. Я упёрся ладонями в стол, перегибаясь через него, чтобы лучше осмотреть площадь. Люди оставались на своих местах, а вот…

Твою. Мать.

Одна из лошадей не прошла последнюю полосу препятствий и на полной скорости снесла забор, ломая его… и себя, вероятнее всего.

Такого у нас ещё не было. Во всяком случае, не когда папа передал руководство ипподрома мне после восемнадцатилетия.

Быстро опустив глаза обратно на мониторы, заметил отсутствие Амелии.

– Что это за лошадь? – с опаской, сжимая челюсти и почти не раскрывая рта, спросил я.

Антонио принялся быстро осматривать списки, водя по строкам указательным пальцем, щурясь и бегло читая написанное.

– Номер двадцать шесть.

Я застыл.

Двадцать шесть… Альма.

Нет.

– Останавливай их, – вырвалось быстрее, чем я подумал.

– Что?

– Останавливай их! – разъярённо закричал я ему. – Всех! Сейчас же!

Я вскинул руку и ударил ладонью о кнопку экстренного приостановления скачек. Гул раздался по всему ипподрому, но было уже поздно.

Женское тело вылетело на поле и мне не пришлось думать дважды, чтобы узнать Амелию. Она неслась со всех ног, не обращая внимания на то, как толпа лошадей стремилась прямо на неё. Они могли без труда растоптать её, но девушка не останавливалась, не смотрела по сторонам и бежала прямо к своей единственной цели.

Она приземлилась на колени рядом с Альмой и больше я ничего не видел, потому что уже в следующую секунду сорвался со своего места.

Как это произошло? Её не было в числе участвующих, когда я делал обход часом ранее. Кто выпустил её на поле? У неё ещё было несколько дней в стационаре, а после постепенный выход из него. Никаких скачек ближайший месяц до полного восстановления.

Я бежал так быстро, как только мог, перепрыгивая по несколько ступенек вниз и отталкивая людей, попадавшихся на моём пути.

Амелии нельзя было смотреть на это.

Ни сегодня. Ни когда-либо.

Но то, что случилось уже было не исправить.

Я остановился в паре шагов от девушки.

– Пожалуйста, – плакала она, положив ладони на бёдра и склонившись над лошадью. – Помогите ей.

Перед моими глазами резко появилась пятнадцатилетняя версия Амелии. Она не присутствовала на момент гибели Одиссеи и узнала об этом намного позже, но сейчас ей будто выпал шанс вернуться в прошлое и пережить это снова. Увидеть, как её друг прощался с жизнью по чужой ошибке.

По моей.

Но Альма не умирала, правда ведь?

Сердце от страха забилось в горле.

Словно почувствовав моё присутствие, девушка медленно повернула свою голову, искоса встречаясь со мной взглядом. Её карие глаза превратились в красные за считанные минуты, что я бежал сюда, лицо побелело, а губы дрожали так, как я никогда не видел.

Боль протекала по каждому сантиметру её тела, когда она поднялась на ноги, чтобы подойти ко мне. И дело было не в содранной коже на коленях, что покрылись грязью поверх царапин.

– Ты! – сквозь зубы прорычала Амелия.

Её кулаки бились о мою грудь, заставляя меня отступать всё дальше и дальше от места, где мы были прежде. Но я не останавливал Амелию. Позволял ей делать это в то время, как нас окружали сотни людей, но меня не волновало, что они думали, смотря на нас.

Её опустошенный, но также наполненный болью взгляд всё, что имело значение прямо сейчас.

– Ты!

Слёзы текли по щекам Амелии.

– Это твоя вина!

Она била меня сильнее.

– Ты обещал мне!

«Прости» висело на кончике моего языке, но я молчал, зная, что прямо сейчас мои слова ничего не будут значить для неё. Они только сильнее разозлят её.

– Ты обещал… – поникнув, она сжала в руках ткань рубашки на моей груди. – Никаких оправданий, Сантьяго Риверо? Ничего?

– Я не хотел…

Амелия отпустила меня и ударила по груди, отталкивая от себя.

– Это ложь!

Агония от боли сменялась на ярость и так по кругу, доставляя ей адские муки. Тело девушки дрожало. Она сжимала и разжимала кулаки, борясь с желанием ещё раз нанести удар.

– Вы все этого хотите, – прошептала она.

– Я не хотел! – повторяя, выкрикнул я ей в лицо.

Девушка ошарашено застыла на месте.

Насколько громко и злостно я сделал это?

– Каждый из вас, – не испугавшись, ответила она. – Вы одинаковые.

Амелия отвернулась от меня и захотела уйти, но я схватил её за руку и дёрнул обратно на себя, заставляя её тело врезаться в моё. Но даже слово произнести не успел, как её теплая, ещё совсем недавно ласкающая меня, ладонь врезалась в мою щёку с такой силой, что я чуть шею не свернул.

– Ты ничем не отличаешься.

Слышать это было больно для меня. Но для неё… Она выглядела так, будто трещина в её сердце только стала зарастать, а я потянул за швы, возвращая ее в прежние клочья.

– Не хочу тебя видеть.

Амелия отвела взгляд и замотала головой, будто прогоняла мой образ из своих воспоминаний, а затем повернулась обратно к лошади, над которой уже работали спасатели.

Ещё несколько минут назад она желала мой взгляд на себе и также хотела смотреть на меня в ответ, а теперь её глаза выдавали то, что я всегда боялся увидеть от неё в отношении себя.

Призрение.

Разочарование.

Боль.

Я всё испортил.

Глава 18

Грёбаная дура. Или не совсем?

Моя голова всё ещё болела из-за истерики, что я пережила несколько часов назад – этим днём, когда думала, что будет неплохо устроить Сантьяго свидание на ипподроме. А в итоге вернулась в прошлое, которое всеми силами пыталась забыть.

Увидеть это вживую было убийственно.

Я знала, как именно погибла Одиссея. У меня был диск с записью тех скачек. Она не справилась с препятствием, как Альма, упала и свернула шею. Это случилось быстро – единственное, чему я была рада.

Картинка того, как её безжизненное тело лежит на земле, когда людям вокруг глубоко плевать на неё, потому что они