Стрелок - Иса Белль

Себастьян не отключил сигнализацию, создавая лишний шум, чтобы ни его, ни меня не смогли услышать, и сделать видимость того, что, возможно, нас и вовсе не было в доме.

Только машина, стоящая во дворе, говорила об обратном и свет из нашей комнаты, который горел, когда они уже врывались на нашу территорию, тоже.

Сколько их было?

Я стала хватать ртом воздух, пытаясь успокоиться и начать мыслить здраво, готовясь к атаке. Мне нужно было взять себя в руки, чтобы быть помощью, а не ещё одной проблемой, о которой нужно было заботиться.

Чего-то не хватало, и я поняла, что забыла пистолет на тумбе, поэтому мигом подпрыгнула на месте, стащила его и уселась обратно, подтянув колени к груди, стараясь прислушаться к звукам с первого этажа. Стены, двери и сигнализация не позволяли мне этого сделать, но я всё равно пыталась услышать хоть что-то.

Я не рассматривала вариант того, что Себастьян не справиться, но паника и страхи из прошлого набирали обороты внутри меня, заполняя голову голосами.

Что если они не убьют его, а придут за мной и заставят его смотреть? Ему нельзя было сталкиваться с этим снова. Он только начинал чувствовать себя свободно от своих демонов.

Металл вжимался в мою ладонь, когда я стискивала оружие в своей руке.

Я не позволю им сделать что-то со мной.

Мы останемся целы.

Сердце отдавалось по всему телу и зубы бились друг о друга, потому что дрожь не исчезала, а с каждой минутой, что я сидела здесь, только увеличивалась, погружая меня в страдания.

Мне срочно нужно было увидеть Себастьяна и почувствовать холод, перемешанный с теплом его тела. Я нуждалась в его объятиях.

Я прижала пистолет к сердцу, думая о нём, и стукнулась затылком о стену, когда откинула голову назад, проглатывая ком.

Себастьян вернётся ко мне. Он всегда возвращался. Этот раз не станет исключением.

Грустная улыбка показалась на моём лице, когда я стала вспоминать его слова, оставившие на мне свой след:

Никому не нужно просить меня делать тебя счастливой.

С тобой я в безопасности.

Я всегда буду возвращаться к тебе.

Джулия. Джулия. Джулия.

Слёзы собрались под веками, но я потёрла глаза, избавляясь от них. Сердце убойно колотилось в груди.

Доминик и Кристиан совсем скоро будут здесь.

Тихие, почти неразличимые, шаги за пределами каморки привлекли моё внимание, и я повернула голову, утыкаясь глазами в тумбу. Пальцы ног сжались от волнения, но мысль о том, что это мог быть Себастьян, проскользнула во мне… до того, как дверь с грохотом ударилась о стену, развеивая остатки надежды. Я положила ладонь на стену позади себя, готовясь в любой момент оттолкнуться от неё и встать. Голова вернулась в прежнее положение, я направила дуло пистолета вперёд и оставила указательный палец на спусковом крючке.

Я не боялась стрелять. Однажды папа уже учил меня. Правда, это было давно, но я до сих пор помнила его правило второй фаланги.

Моё желание остаться незамеченной возросло, когда оружие стало метаться из стороны в сторону от того, как сильно я тряслась, и я сомневалась, что могла точно стрелять прямо сейчас.

– Я слышу, как тяжело ты дышишь, Jìchéngrén [с кит. Наследница].

О, нет.

Лицо Шэнли Ли, появившееся передо мной в следующий момент, его безумные раскосые карие глаза, наконец, поймавшие меня, и улыбка, говорящая о том, что теперь мне было некуда идти, смотрели на меня.

Я не успела сжать пальцы, как он ударил меня по руке и поднял с пола, прижимая к себе. Пистолет с лязгом приземлился на пол, и меня затошнило, когда одна его рука легла на мою шею, сжимая её, а другая обернулась вокруг туловища и покоилась на боку.

Там, где совсем недавно были руки Себастьяна.

Он был жив? Как Ли смог пройти мимо него?

– Ты труп.

Я стала брыкаться, и ему это, конечно, не понравилось, поэтому его пальцы впились в мою кожу ещё сильнее. Частое дыхание было больше недоступно мне, поэтому я едва вбирала в себя капли кислорода, так как он перекрывал мне доступ к нему.

– Тише, – мерзкий шепот Шэнли овеял моё ухо, и мурашки прокатились по телу. – Мы не собираемся делать тебе больно. Только приятно.

Мужчина потащил меня на выход из каморки.

Мои руки летали из стороны в сторону, пытаясь ухватиться за что-то, но попытки оказались тщетны.

– Око за око, Ксавьер, – мстительно произнёс он. – Теперь мы забираем её взамен.

Папа…

Скорбь внутри меня вспомнила о себе.

– Он давно мёртв! Вы мстите пустоте!

Его противный смех накрыл мои уши.

– Когда мои ребята закончат с твоим мужчиной, – он был так близко к моему лицу, что я поморщилась, – в тебе не останется пустого места, Jìchéngrén [с кит. Наследница].

Себастьян.

Красная пелена пришла на место слёз.

Переплетённая стойка, мимо который мы проходили, показалась прямо передо мной, и я выудила из неё тонкую металлическую палочку, удерживающую стебли комнатного фикуса.

То, что мне не нравилось насилие, не означало, что прямо сейчас я не хотела его совершить.

Горшки попадали вниз, когда ноги ударились об стойку. Я закинула кисть назад и несколько раз ударила орудием ублюдка. Жалкие мужские руки выпустили меня, и я развернулась, когда Шэнли Ли, крича, стал держаться за свой глаз.

– Сука!

Я бросилась на него, когда он отнял ладонь от лица, показывая мне свой окровавленный, наполовину поражённый, глаз. Наши тела врезались, и мы упали на пол. Я оказалась сверху и сразу потеряла контроль над своими действиями.

Крики вырывались из него, когда я закидывала руку назад и снова опускала её на него, разрывая мужское лицо на куски. Кровь потоками брызгала в меня, застилая взгляд. Я облизнула губы, чтобы почувствовать металлический привкус на языке.

Есть.

Я сбилась со счёта, сколько ещё раз нанесла удар, пока ублюдок подо мной не замолчал, а его лицо не превратилось в фарш.

Грудная клетка быстро поднималась и опускалась, наслаждаясь возможностью получать кислород. Голова кружилась и, мне казалось, я не до конца чувствовала своё тело. Как будто какая-то его часть больше не принадлежала мне.

Я поднялась на дрожащих ногах, когда меня зашатало и, бросив орудие на месте преступления, поплелась подальше от бездыханного тела. Сигнализация автоматически отключилась, и я стала отчётливо слышать звуки борьбы, исходящие снизу.

– Ты пришёл в мой дом, и теперь твоя голова