Все наши цвета - Инма Рубиалес

И, не говоря больше ни слова, мы садимся в фургон, и Кенни заводит двигатель. Саша, устроившаяся на пассажирском сиденье, опускает зеркало заднего вида, чтобы подкрасить губы. Ее смартфон вибрирует в сумочке.

– Угадай, кто успел узнать о тебе и твоей девушке, – поддразнивает она, глядя в экран. – В танцевальной группе уже сотня сообщений.

– А ты что там забыла? – вздыхает Кенни.

– В прошлом году я делала им макияж на соревнования, и меня так и не удалили из группы в вотсапе. А сама я оттуда не вышла, потому что это отличный источник сплетен. – Она хмурится, глядя в телефон. – Но здесь ни слова о Логане.

Я с облегчением откидываюсь на сиденье. Ложная тревога. Однако Кенни не трогается с места. Он продолжает смотреть на Сашу, как и я, и мы оба видим, как меняется выражение ее лица, пока она читает сообщения.

– Какого хрена? – Она резко поворачивается ко мне и выпаливает: – Это был ты?

Судя по ее виду, она готова похоронить меня заживо.

– Я? – О чем это она?

– Значит, Хейз. – Она тут же распахивает дверь. – Убью этого урода.

И Саша убегает в сторону дома. Я сижу, ничего не понимая, и жду, что вот сейчас Кенни кинется за ней и потребует объяснений. Но он не двигается с места.

– Мне тоже пришло, – говорит он, не сводя глаз со смартфона. Затем смотрит на меня. – Бро, это снимок той девушки.

– Лии? – подскакиваю я.

Он медленно кивает. На его лице написаны грусть и сожаление.

– И она голая. Этот мудила, похоже, разослал фото всем подряд.

6

Смотровая площадка

Логан

В понедельник Лия не появляется на занятиях. Или мне так кажется, потому что за весь день мы ни разу не пересеклись. Дома я спрашиваю бабушку о ней, и она говорит, что Лия отменила уроки из-за простуды. Вранье, конечно, но я молчу. Закрывшись у себя в комнате, начинаю рисовать, стараясь не думать обо всем этом.

Кампус продолжает гудеть. Все разговоры крутятся вокруг Лии. Многие на ее стороне, но хватает и тех, кто разводит грязь. Мы с Кенни застукали пару парней в туалете за обсуждением ее задницы. Они ржут, шутят, пялятся на эту чертову фотографию и, готов поспорить на что угодно, уже разослали ее всем подряд. Люди так и делают: сохраняют снимок просто из любопытства и делятся с другими. И вот так то, что не предназначалось для чужих глаз, мгновенно разлетается повсюду.

Кенни и Саша рассказали, что все вроде бы началось с групповых чатов в вотсапе. Я нигде не состою – это вообще не мое, но большинство студентов куда-то да вступили. Кто-то с незнакомого номера скинул фотографию Лии с мерзкой подписью, а потом вышел из всех групп, и номер как будто испарился. Говорят, этот тип купил одноразовую симку, а потом выбросил ее. Вот так. Ясно одно: кем бы он ни был, он не только подонок, но и трус.

Меня цепляют такие сливы. Я сам через это проходил и знаю, как это больно, когда что-то личное оказывается в чужих руках. И я изо всех сил стараюсь держаться от всего этого подальше.

По крайней мере до вечера среды, когда я возвращаюсь из студии и понимаю, что Лия все еще у меня дома.

Я тихонько закрываю входную дверь. Из гостиной доносится ее голос – она разговаривает с бабушкой. Сейчас уже семь тридцать, значит, урок подходит к концу. Как раз в тот момент, когда я прохожу по коридору, они прощаются и Лия выходит из комнаты. Мы сталкиваемся лицом к лицу.

Она выглядит… опустошенной. Волосы собраны в пучок, а под глазами залегли глубокие тени – явные следы бессонных ночей. На ней легинсы и толстовка, одной рукой она прижимает к груди учебник. Лия смущенно опускает глаза, как будто ей неловко в моем присутствии.

– Привет, мелкая. – Я пытаюсь вести себя как обычно, но Лия проходит мимо меня, не поднимая головы.

– Прости, Логан. Я тороплюсь.

Она уходит, не говоря больше ни слова.

Я смотрю на закрытую дверь, и у меня на душе скребут кошки.

– Что-то случилось, да? – бабушка со встревоженным видом появляется в коридоре. – Она сегодня какая-то… странная. Рассеянная.

– Люди – уроды. – Кажется, это самое подходящее определение.

Мне не терпится уйти к себе и выкинуть все это из головы, но я замираю, когда бабушка бросает на меня предупреждающий взгляд. Этот взгляд ясно говорит: «Ты не отвертишься, потому что я твоя бабушка и я здесь главная».

– Что случилось? – настаивает она. В ее лице сквозит недоверие. – Ты ведь не имеешь к этому никакого отношения?

– Нет, – успокаиваю я ее. – Какой-то мудак слил ее фото, и теперь оно повсюду. Лия пропустила несколько дней занятий, я вообще удивлен, что она сегодня пришла.

– Она сказала, что не хочет меня подводить.

– Будь с ней помягче. Это тяжелый удар.

– Конечно, – соглашается она, но продолжает буравить меня взглядом. – Особенно если ей приходится справляться с этим одной.

– Бабушка… – предупреждаю я. Я чувствую, к чему она клонит, и мне это совсем не нравится.

– Ты мог бы поговорить с ней.

– Нет, – немедленно отрезаю я.

– Почему? Ты ведь порядочный парень. Наверняка у Лии сложилось ошибочное представление о тебе.

– Мы просто не ладим.

– Если бы Кларисса была здесь…

– Она не Кларисса, – перебиваю я.

– Я к тому, что, будь она здесь, она бы точно захотела ей помочь. Ты умеешь ставить подонков на место, Логан. Я подозреваю, какого рода этот снимок, а значит, Лии понадобится союзник.

Я понимаю, почему она это говорит. До меня доходили разговоры окружающих. Увидев Лию в таком виде, многие совсем потеряли стыд. Вдобавок к мерзким и сексистским нападкам ей придется столкнуться с целой толпой озабоченных придурков, когда она вернется в класс, – если она уже не столкнулась.

Я повторяю про себя, что это не моя проблема и никогда не была моей.

– Она может сама о себе позаботиться, – отвечаю я. – А если не сможет, надеюсь, что кто-то ей поможет.

На этом я ухожу, не поднимая взгляда, чтобы не видеть разочарованное лицо бабушки. Просто пересекаю коридор и запираюсь у себя в комнате.

Лия

Все считают меня шлюхой.

Именно это мне пишут в сообщениях и комментариях в инстаграме[5]. Они не просто выложили мою фотографию – они еще и атаковали мои соцсети. Да, приходят и слова поддержки, но и всяких мерзостей хватает. И я не могу отвести от них глаз. Меня начинает тошнить каждый раз, когда я смотрю на экран. Поэтому я удалила все приложения еще в субботу, более известную как День Катастрофы.

Хотя на самом деле я узнала обо всем лишь на следующее утро. Меня разбудил звонок Милены, одной из моих одноклассниц, – она хотела предложить мне свои конспекты, если я вдруг решу пропустить занятия. Когда я спросонья ничего не поняла, она уточнила, видела ли я фото. В итоге она сама и прислала мне его. И тогда моя душа словно покинула тело, упала к ногам и разбилась вдребезги.

Привет, я Лия Харрис.

По шкале от 1 до 10 на сколько ты меня оценишь?

Перешли другим, если ставишь больше пяти.

А если десятку – скорее пиши мне;)

И внизу мое фото.

Они разослали это треклятое сообщение. С моей фотографией.

И это не простой снимок. На нем я полуголая. Без лифчика, в одних стрингах, стою перед зеркалом, прикрыв грудь одной рукой и выпятив ягодицы. Да, это рискованный снимок. Но он не предназначался для чужих глаз – я отправила его парню, с которым встречалась два года, и раньше мы уже обменивались подобными фото. Почему бы не сделать еще одно? Я доверяла ему.

Когда до меня дошло, что если это фото есть у Милены, то, значит, оно уже разошлось среди остальных студентов, я побежала в туалет, и меня вырвало.

Я до сих пор не могу с этим смириться. В воскресенье я весь день проревела в своей комнате. В понедельник я слышала, как Линда ушла на занятия, но так и не решилась выйти. Придумала предлог для Мэнди, чтобы не идти к ней. Во вторник я тоже