Эти три коротких слова - Меган Куин

Это привело меня в бешенство.

Тейтерс рассматривает меня, пока мы идем к парковке.

– Она сказала, что ты храпишь, так?

– Да, – вздыхаю я. – Но я не понимаю, то ли она это специально сказала, чтобы меня разозлить, то ли я действительно храплю. Я теперь вообще в себе не уверен.

– Никак нельзя допустить, чтобы ты стал неуверенным в себе. Это нанесло бы непоправимый ущерб твоему самолюбию.

– Вот именно, – говорю я, заставляя его рассмеяться. – Так я храплю?

– Как целая лесопилка.

– Что? – чуть ли не кричу я. – Твою мать! Серьезно?

– Жутко храпишь, чувак. Реально жутко. Я подумывал сказать тебе, но в тот сезон тебе и так было тяжело, так что я решил, что не стоит портить твою самооценку. Но да, ты храпишь. Громко.

Вот же черт!

Тейтерс хлопает меня по спине.

– Ты красив и талантлив. У тебя должен быть хоть какой-то недостаток. – Он открывает дверь на парковку и салютует. – Увидимся завтра.

Я сую блокнот под мышку и иду прямиком к своей машине. Сев за руль, я достаю телефон.

Следующие полчаса я провожу, читая про то, как перестать храпеть. Черта с два – и я дальше буду мешать Пенни по ночам.

– Я просто не понимаю, зачем они сделали снег таким синим? – Пенни встает и потягивается. Ее рубашка приподнимается, и мой взгляд тут же падает на обнажившуюся полоску кожи. – Не видно же ничего. Они что, сами не смотрели, что сняли? Почему они не подумали: «Ой, что-то у нас слишком мощный синий фильтр, надо бы его приглушить»?

Я отвожу взгляд от ее живота и тоже встаю.

– Думаю, с помощью синего фильтра они пытаются создать психотическую атмосферу.

– Что ж, у них это вышло на славу. – Она вздрагивает и обхватывает себя руками. – Боже, я весь день потом обливалась, а теперь замерзла.

– Хочешь, я приготовлю чай?

Она качает головой.

– Нет, спасибо. Думаю, я просто залезу под одеяло.

– Хорошо.

Она идет в спальню, и я следую за ней по пятам. Когда мы подходим к двери, Пенни оглядывается на меня через плечо.

– Тебе необязательно тоже идти спать.

Я пожимаю плечами.

– Я устал.

– Ладно. Тогда иди в ванную первым. Я хочу переодеться во что-нибудь потеплее.

Она направляется к шкафу, а я иду в ванную, где привожу себя в порядок и чищу зубы. Последние два часа мы смотрели «Озарк», и я поймал себя на том, что время от времени поглядываю на Пенни, наблюдая за ее реакцией. Она очень погружена в шоу и бурно реагирует на происходящее. Все это время она крепко прижимала к себе темно-синюю подушку, а на самых впечатляющих моментах тихо ахала. Это было мило.

Пенни действительно стала вести себя более оживленно в моем присутствии, и я этому рад. Общаться с ней стало куда легче, более того, я понял, что мне очень нравится проводить время вместе. Пенни – веселый человек, и теперь, когда она не волнуется из-за случайных СМС и чувствует себя уверенно, я хочу узнать о ней как можно больше.

Я выхожу из ванной и вижу Пенни, сидящую на кровати в длинных кальсонах и теплой рубашке с длинными рукавами.

– Готова отправиться на Аляску? – спрашиваю я ее с улыбкой.

– Ну, Аляска не так уж и далеко. – Она встает, чтобы пройти мимо меня в ванную. – Заранее могу сказать, что ночью мне снова станет жарко. Так что не пугайся, если моя рубашка упадет тебе прямо на лицо, – это просто гормоны.

– Можешь хоть всю одежду снять.

Она закатывает глаза и удаляется в ванную.

Я подхожу к своей стороне кровати и достаю из-под нее специальные полоски пластыря на нос, которые должны помешать мне храпеть. Я клею полоску на нос, и как раз в тот момент, когда мне удается правильно ее закрепить, Пенни выходит из ванной и ныряет под одеяло.

Мы одновременно поворачиваемся друг к другу. Как только Пенни замечает на моем носу пластырь, она запрокидывает голову и так громко хохочет, что я морщусь.

– Знаешь, нехорошо смеяться над человеком, который пытается над собой работать, – говорю я, придерживая пластырь, чтобы он не сполз.

– Боже мой. Это ты из-за храпа?

Я киваю.

– Да, и если это не сработает, я уже нашел врача, который может помочь.

Еще один взрыв хохота.

Она вцепляется в одеяло, и по щекам ее начинают течь слезы.

Она так сильно смеялась, что у нее глаза заслезились. Вот уж, действительно, мощный удар по самолюбию.

– Да уж, умеешь ты лишить человека всякой воли к жизни.

Она смеется только громче и хватается за живот.

– Боже мой, я ничего лучше в жизни не видела.

– Это гребаный пластырь от храпа. Я же не маску Дарта Вейдера надел.

Она обмахивается рукой, пытаясь отдышаться.

– Дело не в этом.

– А в чем? Эти пластыри бывают только белого цвета. Хотя было бы неплохо сделать их телесными – не так сильно будет бросаться в глаза.

– Это тут ни при чем. – Она вытирает глаза. – Дело в том, что ты правда пошел и купил эти штуки.

– Э-э, ну да? Я не хочу мешать тебе спать по ночам. Ты и так вскакиваешь рано утром, потому что тебя тошнит.

Пенни снова заходится смехом и кое-как выдавливает:

– Я… пошутила, Илай. Ты не храпишь.

– Что? – спрашиваю я, резко садясь. – Ты пошутила?!

– Да, – она продолжает рыдать от смеха, и чем больше усилий она прилагает к тому, чтобы успокоиться, тем сильнее ее сгибает пополам от хохота.

Я хватаю с тумбочки телефон и набираю сообщение Тейтерсу.

Илай: Кретин! Я купил пластырь от храпа.

Я срываю пластырь с носа и бросаю его на пол, глаза слезятся от боли. Возможно, следовало снимать его осторожнее. Телефон звенит, сигнализируя о новом сообщении, и я читаю текст под аккомпанемент взрывного хохота Пенни.

Тейтерс: АХАХАХАХАХА! Черт возьми, вечер не мог стать лучше.

Илай: Иди-ка ты на хрен.

Я снова ставлю телефон на зарядку и поворачиваюсь к Пенни, которая наконец-то начинает успокаиваться.

– Ну ты и задница.

Она хихикает, затем поднимается с кровати, стягивает через голову рубашку и отбрасывает ее в сторону, оставшись в одной майке. Это просторная майка, так что она не обтягивает ее грудь.

Скорее, через нее просто проступают ее твердые соски.

– Ух, жарко. Видишь, я же говорила, что