Эти три коротких слова - Меган Куин

Телефон снова жужжит у меня в руке.

Пэйси: Вы друг другу не подходите. Научитесь делить опеку, потому что это максимум, что будет вас связывать.

Ладно, хорошо, я ничего другого и не хочу. Мы оба не хотим ничего другого. Мы не ищем серьезных отношений. Но в глубине души я не могу избавиться от чувства обиды, клокочущего в моей груди.

Илай: Не волнуйся, между нами нет ничего романтического. Она мать моего ребенка. И все.

Он отвечает почти мгновенно.

Пэйси: И так должно остаться. Прояви хоть какое-то уважение ко мне и моим желаниям.

Раздраженный, я засовываю телефон в карман, хватаю сумку и направляюсь в квартиру Пенни. Даже снаружи я вижу, что свет в гостиной выключен. Может быть, она устала и легла спать, а может, просто меня игнорирует. Выяснить это я смогу только опытным путем.

Я поднимаюсь по лестнице, осторожно открываю входную дверь и медленно вхожу внутрь, стараясь не шуметь на случай, если Пенни спит.

В квартире стоит кромешная тьма, а когда я включаю свет в прихожей, то вижу лежащие на диване в гостиной подушку и одеяло.

Что ж, очевидно, где я буду спать сегодня ночью.

Просто замечательно. Я вспоминаю, что я сказал Пенни сегодня утром.

«То, как ты ведешь себя на льду, напрямую зависит от того, какой ты человек». И тут же набросился на ее друга.

Да, нехорошо вышло.

Я ставлю свою сумку в прихожей и подхожу к дивану. Откидываю подушку в сторону, разворачиваю одеяло и бросаю его на диван. Когда моя «постель» готова, я направляюсь к спальне, чтобы воспользоваться ванной. Тут я и замечаю полоску света под дверью.

Пенни не спит.

Расстегивая на ходу пиджак, я подхожу к двери спальни и медленно поворачиваю ручку, морщась от волнения. Вдруг замок окажется заперт? Но нет – ручка поддается, и я слегка приоткрываю дверь, чтобы заглянуть внутрь. Пенни лежит в постели и читает книгу при свете настольной лампы.

Я распахиваю дверь пошире и делаю шаг внутрь.

– Привет, – говорю я, снимая пиджак.

– Ты видел одеяло и подушку? – спрашивает Пенни. не отрывая взгляд от книги.

– Да, я отлично уловил твой намек. Я только почищу зубы и переоденусь, а потом не буду мозолить тебе глаза.

Я подхожу к шкафу и раздеваюсь до трусов – их я недавно поменял после того, как сходил в душ. Натянув шорты, я направляюсь в ванную. Я ловлю на себе взгляд Пенни, а потому останавливаюсь и говорю:

– Вообще-то, он наговорил о тебе кучу гадостей. Вот почему я его ударил.

– Мне плевать, что он там говорил, – парирует она. – Ты что, думаешь, я хочу, чтобы наш ребенок видел такое?

Я останавливаюсь у самого порога в ванную и разворачиваюсь к ней.

– Ты же в курсе, что я играю в хоккей? Это нормально для хоккея. И твой брат тоже дрался.

– Мой брат прекрасно знает, насколько мне это не понравилось. Я не хочу, чтобы наш ребенок считал, что это нормально – бить кого-то, если тебе так захотелось. Как, по-твоему, мне объяснять это нашему сыну или дочери? «А, ну это просто хоккей, ничего страшного»?

– Он говорил о твоих сиськах, – отвечаю я. – Что мне, черт возьми, надо было делать?

– Не обращать на него внимания! – кричит она. – Гаспер всегда так делает. Он провокатор. Он пытался тебя разозлить, и ему это удалось, и в итоге «Полярники» выиграли матч. Потому что ты не мог себя контролировать.

– Я не мог себя контролировать, потому что он говорил о тебе! Я что, не заслуживаю хоть какого-то снисхождения за то, что не позволил тебя оскорблять?

– Мне не нужен рыцарь на белом коне, Илай. Мне нужен кто-то, на кого я могу положиться.

– И, судя по всему, ты, как и твой брат, считаешь, что положиться на меня нельзя.

– После того, что я сегодня увидела? Да. Серьезно. Ты поддался на его провокацию. Поэтому тебе разбили губу, а твоя команда проиграла. – Она медленно хлопает в ладоши. – Ух ты. На славу потрудился, Илай.

– Ну… Может быть, если бы тебя не вырвало в мой ботинок, ничего бы этого не случилось, – парирую я в ответ, потому что я полнейший идиот.

Пенни резко садится.

– А, так во всем виновата моя утренняя тошнота? Такая у тебя позиция?

Я устало провожу рукой по лицу.

– Нет, я не хотел этого говорить. Просто… Черт возьми, Пенни, он вел себя так, будто вы в прошлом трахались, и мне не понравилось, как неуважительно он о тебе отзывается.

Она встает и идет ко мне, пока между нами не остается всего несколько сантиметров. На ней шелковая рубашка, очерчивающая затвердевшие соски, и ее короткие шорты идеально сочетаются с кружевной отделкой подола.

И пахнет от нее свежо и приятно, как будто она только что вышла из душа. Ее горящий взгляд прожигает меня насквозь. Я снова чувствую, как меня обуревает тоска по ее телу, это жгучее желание, которое не прекращалось с самого моего дня рождения.

– Во-первых, мы с Реми никогда ничем подобным не занимались. Во-вторых, это не твое дело. Мы просто пытаемся научиться сосуществовать, чтобы вместе воспитывать нашего ребенка. И в-третьих, ты за меня не отвечаешь и не обязан меня защищать. Я вполне могу постоять за себя самостоятельно, и мне не нужно, чтобы ты вмешивался.

– Значит, мне нужно было просто позволить ему говорить о тебе гадости? Этого ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты осознал, что поступил безрассудно и что ты мог пострадать. Что бы я тогда делала? Как мне объяснить все это ребенку, если он когда-нибудь увидит запись по телевизору? «Вообще-то так делать нельзя, но папочке можно»? Это так не работает. – Она тычет мне в грудь. – Значит, тебе нужно взять себя в руки.

– Ты так говоришь, как будто я постоянно дерусь.

– Одного раза вполне достаточно, чтобы понять, что больше тебе нельзя себя так вести.

– Это часть игры, Пенни, – со стоном говорю я.

– Ты напал на него, и ты прекрасно это знаешь. Игра еще даже не началась. Ты просто ждал, что он скажет что-нибудь, чтобы найти для себя оправдание.

– Ты правда его защищаешь? – спрашиваю я.

– Ты невозможен. – Она пытается пройти мимо, но я хватаю ее за талию и притягиваю к себе. Ее шелковистые волосы щекочут мое обнаженное плечо. Я медленно заправляю прядь волос ей за ухо и наклоняю голову.