Все наши цвета - Инма Рубиалес

– Я поняла, что так мало знаю о тебе.

– Что ты хочешь узнать?

Есть много тем, которые я предпочитаю избегать. Я не готов говорить о Клариссе или о той ночи. Или о панических атаках.

– Когда у тебя день рождения?

На этот вопрос легко ответить. Я выдыхаю.

– Восьмого февраля.

– А любимый цвет?

– Черный.

– Точно, ты же крутой парень, – дразнит она.

– Не только поэтому, – парирую я и слегка дергаю ее за волосы. Она смеется.

– Не говори, что у этого есть какой-то глубокий смысл.

– Можно сказать и так.

– Расскажешь?

– Ты знаешь, что такое черный цвет?

– Отсутствие цвета?

– Это отсутствие света. Но его можно получить, если смешать три основных цвета. В этом есть что-то особенное: мир может считать, что ты ничто, когда на самом деле ты – все сразу.

– Это метафора. – Она делает паузу. – Ты же говорил, что не любишь метафоры.

– Я говорил, что не люблю их в сценах секса. Сейчас контекст другой.

Ее улыбка возвращается.

Я протягиваю руку и нежно касаюсь ее лица.

– А твой? – спрашиваю я.

– Красно-коричневый.

– Как твои волосы?

– Более-менее.

– Я ожидал розовый. Вечно ты рушишь стереотипы и постоянно разочаровываешь меня.

– Говорит тот, кто не начинает утро с дозы.

Теперь моя очередь смеяться. Лия смотрит мне в глаза. Лунный свет и уличные фонари мягко освещают ее лицо, утопающее в тенях.

– Ты мечтаешь о своей тату-студии?

– Я знаю, что когда-нибудь она у меня будет.

– Здесь, в Портленде?

– Или где-то еще – там, где я почувствую, что нашел свое место.

– Тебе нравится путешествовать?

Я стараюсь, чтобы улыбка не дрогнула.

– Я делаю это гораздо реже, чем мне бы хотелось.

– У тебя есть какое-нибудь особенное воспоминание из детства?

– Я часто гулял с бабушкой по музею, а она рассказывала мне истории картин. Один из лучших периодов в моей жизни.

– У тебя было счастливое детство.

– Очень счастливое.

Она продолжает задавать мне вопросы, пока нас не начинает клонить в сон. И я отвечаю на все, потому что ни один не кажется мне слишком личным. В какой-то момент я понимаю, что впустил ее в тот мир, который так долго защищал. Не распахнул дверь, но чуть-чуть приоткрыл. Достаточно, чтобы, впервые со смерти Клариссы, кто-то смог заглянуть внутрь.

Атмосфера становится настолько интимной, что я решаю поделиться с ней мыслями, которые меня мучают.

– Я много размышлял о том, что ты сказала, – признаюсь. – Там, на смотровой.

– Я тоже, – тихо отвечает она.

У меня в горле образуется ком.

– Мне не нравится думать, что внутри меня ничего нет.

Лия придвигается ближе, будто собирается доверить мне какой-то секрет.

– Но твой любимый цвет – черный. И ты сам сказал мне сегодня, что иногда, когда наши чувства слишком сильны, разум пытается заставить нас поверить, что их нет. Черный – это не просто отсутствие света. Это сочетание самых разных вещей. Поэтому тогда я была неправа. Ты не пуст, Логан. Ты полон красок.

24

Размытые границы

Лия

Когда я открываю глаза, вокруг царит тишина.

Первые лучи солнца пробиваются сквозь слегка раздвинутые шторы, расписывая комнату узором оранжевых теней. Я сонно зеваю и устраиваюсь поудобнее под теплым одеялом. Не знаю, который час, но мне все равно – подниматься совсем не хочется. Тишина, наполняющая спальню, кажется чем-то знакомым, как песня, которую ты слушал столько раз, что помнишь каждую ноту наизусть.

Логан все еще спит рядом. Я уже привыкла к тому, что он – первое, что я вижу просыпаясь. Его глаза закрыты, волосы взлохмачены, рука обнимает меня. Он лежит на животе, лицом на подушке, так близко, что, если бы он не спал, смог бы сосчитать мои веснушки. Я осторожно провожу пальцами по его щеке, касаясь тех мелких шрамов, которые кто-то мог бы назвать изъянами, но мне они нравятся.

– Доброе утро, – шепчу я, когда он наконец открывает глаза.

Логан притягивает меня ближе к себе и прячет нос у меня в шее.

– Доброе утро. – Его хриплый голос вызывает у меня мурашки.

Мне нравится его голос, когда он только проснулся. Рука Логана скользит под мою футболку и ложится на спину, горячая, как раскаленное железо. Раньше я никогда не была в отношениях, где было бы так много физического контакта. Честно говоря, когда все это началось, я не ожидала, что Логан окажется таким нежным. Не только потому, что мы договорились быть «друзьями с привилегиями», но и потому, что он сам по себе совсем не похож на такого человека. Обычно он довольно замкнут и холоден со всеми.

Кроме меня, конечно.

Не буду врать – мне это нравится.

– О чем думаешь?

– Твоя комната оказалась именно такой, как я представляла.

Я оглядываю стены с постерами, стопки блокнотов на полках, карандаши и разбросанные листы с заметками на столе. У стены висит зеркало, хотя об этом я уже знала – Логан не упускает случая пошутить на эту тему.

– Тебе нравится?

– Очень, – я задумчиво перебираю его темные волосы пальцами. Они мягкие и приятные на ощупь.

– Я много времени провожу здесь: тишина вдохновляет меня рисовать. Хотя я решил чаще выходить в гостиную.

Объяснения не требуются – недавно я сказала, что его бабушка иногда чувствует себя одинокой. Судя по всему, эта мысль засела у него в голове. С каждым днем я все лучше понимаю Логана – он открывается мне постепенно, осторожно, будто боится, что, если поторопится, все рискует выйти из-под контроля.

Мне тоже страшно.

Чем больше я узнаю о нем, тем сильнее он мне нравится.

– Как спалось? – спрашиваю я.

– Лучше, чем когда-либо.

Я всегда стараюсь бодрствовать, пока он не уснет, чтобы удостовериться, что его не мучает бессонница, но вчера отключилась первой. Радует, что Логан тоже смог отдохнуть.

– Если ты продолжишь говорить такие вещи, это сильно поднимет мне самооценку, – предупреждаю я.

– Ты думаешь, я хорошо спал благодаря тебе?

– А из-за чего еще?

– Фильм, который ты заставила меня посмотреть, полностью вымотал меня. Притворяться бесстрашным было очень утомительно. – Он зевает. – Думаю, я буду видеть кошмары до конца своих дней.

– Это было не так уж страшно, – смеюсь я.

– Я никогда в жизни не видел, чтобы голова куклы вращалась столько раз подряд.

– Спасибо, что посмотрел его со мной. – Без шуток, я правда ему благодарна, ведь он согласился только для того, чтобы мне стало легче, и это сработало. Я ни разу не вспомнила о Линде. Когда Логан рядом, забывать о проблемах так просто.

Он чуть отстраняется, чтобы посмотреть на меня. Опирается на локоть, удерживая равновесие, и сжимает пальцами прядь моих рыжих волос, упавшую на щеку.

– Ты спросила, как я спал, но меня больше волнует, как ты себя чувствуешь.

Я сглатываю.

– Я в порядке.

– Я бы предпочел, чтобы ты мне не врала.

– Я в порядке, – повторяю. – Просто… немного сложно все это принять. Мы с Линдой были вместе всю жизнь. Как сестры. Но вчера, когда мы с ней поругались, я увидела, какую ярость она испытывает ко мне. Не просто раздражение или злость – что-то большее, как будто она ненавидит меня всем сердцем. Трудно осознать, что человек, которому ты больше всего доверял, может испытывать к тебе такие ужасные чувства.

– Думаю, дело скорее в ней, чем в тебе, – говорит Логан, продолжая смотреть мне в глаза. Его пальцы скользят по моей коже, нежно очерчивая контур виска.

– Это ее не оправдывает. Ты сам говорил: у всех есть свои проблемы. То, что тебе не нравится твоя жизнь, не дает права портить ее другим. Если Линда чувствовала себя настолько неуверенной, она могла бы поговорить со мной. Вместо этого она решила сделать мне больно, чтобы ей самой стало лучше. Она плохой человек.

– Так и есть, – соглашается он.

– Не понимаю, как я могла быть такой слепой все это время.

– Линда знала, что