Восхитительная ложь - Шона Мейред

Шона Мейред

Восхитительная ложь

Эта книга посвящается всем легкомысленным, читающим книги, грезящим наяву, любящим антигероев, потерянным душам.

Примечание автора

ПРИМЕЧАНИЕ: Шона Мейред пишет на британском английском. Поэтому орфография и грамматика могут отличаться от американского английского.

Восхитительная ложь- первая книга в серии “Короли Киллибегса”.

Это мрачный роман, зрелый взрослый (17+), и содержит сомнительные ситуации, которые некоторые читатели могут счесть оскорбительными.

Эта книга является частью серии и НЕ является самостоятельной, так что ожидайте захватывающего финала.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

СИРША

— Просыпайся, Сирша. Нам нужно идти. Сейчас же.

Моя мама дергает за нижний угол моего одеяла, и глубокое рычание вырывается из моего горла. Я крепче сжимаю одеяло, не желая подвергать себя воздействию флуоресцентного света, свисающего с низких потолков нашего захудалого таунхауса с двумя кроватями.

— Я сплю. Не мешай.

— Сирша, у меня нет времени на твою драму. Нам нужно уходить. Сейчас.

Мои легкие сдуваются, когда из ноздрей вырывается прерывистый вдох.

— Пожалуйста, Сирша. — Она бросает пустую серую спортивную сумку в изножье моей кровати. — Просто собери самое необходимое. Мы можем заменить все остальное позже.

Откинув пододеяльник, я хмурю брови и прищуриваю янтарные глаза.

— Что за срочность? Уже за полночь. Разве этот импровизированный уход не может подождать до утра? Нет ли какого-нибудь способа отключить режим твоего полета? По крайней мере, до восхода солнца.

Не обращая внимания на мою капризную задницу, она направляется к моему комоду, вытаскивает одежду и нижнее белье и запихивает их в сумку.

— Если бы ты могла немного успокоиться, это было бы здорово. — Ее строгий, отрывистый тон застает меня врасплох, заставляя задуматься, что, во имя всего святого, заставляет ее так нервничать. Мы не в первый раз собираемся и уезжаем в спешке, как сегодня вечером, но мы никогда не убегаем посреди ночи. И никогда без наших вещей.

Я осматриваю ее хрупкое тело, отмечая панику, преследующую каждое ее движение. Затем, внезапно, мое беспечное отношение сменяется беспокойством, ужасом и боязнью.

— Что происходит? — Я допытываюсь, хотя у меня такое чувство, что я уже знаю. От какого бы прошлого ни бежала моя мать, оно наконец-то настигло нас.

Отведя взгляд в сторону двери, она избегает моего вопроса своим собственным требованием.

— Делай, как я говорю, Сир. Нам нужно идти.

— Мы вернемся? — Это глупый вопрос. За семнадцать лет я жила в двадцати трех домах в более чем двенадцати округах и посещала одиннадцать школ. Но, к сожалению, я была достаточно глупа, чтобы подумать, что на этот раз все будет по-другому, что, может быть, мы нашли город, который я могла бы назвать домом навсегда.

Слишком долго я цеплялась за эту смехотворную несбыточную мечту, позволяя себе осесть, пустить корни и завести друзей, веря или просто надеясь, что это место будет тем, за которое стоит держаться.

Я была неправа. Некоторые вещи — или, в данном случае, некоторые люди — никогда не меняются. Я не знаю, почему я думала, что моя мать была исключением. Я должна была знать лучше. Когда становится трудно, Айна Райан начинает действовать. Я только хотела бы, чтобы она рассказала мне, что заставляет ее бежать так быстро; потому что я изо всех сил стараюсь не отставать.

Решив, что нет смысла бороться, я спускаю ноги с кровати. Мои ступни сталкиваются со старыми деревянными половицами. Тяжелый стук усиливает мой гнев и сотрясает мои кости.

— Ты должна сказать мне, почему. — Мои глаза встречаются с ее, нуждаясь в чем-то, в чем угодно, чтобы оправдать, почему я должна оставить свою жизнь позади. Снова. — Меня тошнит от этого. Каждые несколько месяцев это одна и та же старая как мир история. Ты пугаешься, а потом убегаешь, забирая меня и жизнь, которую я построила с тобой. Я устала, мам. Это слишком много — хотеть настоящих друзей на всю жизнь и немного стабильности? Это мой последний год в школе. Мне нужно осесть.

Ее руки хватают меня за плечи, удерживая меня ровно и сжимая так сильно, что она наверняка оставляет следы пальцев на моей плоти.

Мягкий оранжевый свет уличных фонарей проникает через окно моей спальни, освещая ее каштановые волосы и усталые морщинки вокруг серых глаз.

— Я знаю, дорогая. Я обещаю, ты получишь все это и даже больше. Но прямо сейчас мне нужно, чтобы ты собрала свою сумку. Без лишних вопросов. — Ее слова задыхающиеся и воздушные, пронизанные дрожью страха и тяжелого отчаяния. Мое неповиновение тает, когда поражение наполняет мои легкие. Мои плечи опускаются, и я закрываю глаза.

— Хорошо.

В очередной раз она хочет, чтобы я засунула свои чувства на дно сумки, спрятав их под любыми жалкими пожитками, которые я возьму с собой. Мне нужно верить, что у моей мамы есть веская причина бежать в середине моего последнего учебного года. Как только мы доберемся туда, куда направляемся, ей лучше рассказать мне, в чем эти причины. В конце концов, она обещала мне.

Не то чтобы ее обещания много значили в наши дни.

Мои зубы прикусывают внутреннюю сторону моей щеки, когда я киваю, не в силах бороться с ней, когда она выглядит такой напуганной.

— Хорошо, — эхом отзываюсь я, зная, что протесты ни к чему меня не приведут. Это никогда не приводит. — Но как только мы доберемся туда, куда ты меня ведешь, ты расскажешь мне все. Пришло время мне узнать, почему я убегала от демона, который мне ничего не сделал.

Наши взгляды встречаются, и я вижу то, чего не видела раньше — рвение, неутолимую потребность оберегать меня.

Затем мама убирает волосы с моего лица легким движением рук.

— Ты знаешь, почему я назвала тебя Сиршей?

Когда я не отвечаю, она продолжает, легкая улыбка тронула уголки ее рта.

— Сирша означает «свобода». В мои намерения никогда не входило запирать тебя. Это было для того, чтобы дать тебе жизнь, в которой ты могла бы летать. Скоро, милая; скоро ты воспаришь. — Она притягивает меня ближе, прижимая мою голову к изгибу своей шеи. — А теперь, пожалуйста. Собирай свои вещи и встретимся внизу через десять минут. Ни секундой больше.

Прямо перед тем, как она поворачивается, чтобы уйти, снизу доносится безошибочный звук бьющегося стекла, заставляющий нас обоих застыть на месте.

— Черт! — Ее глаза закрываются, когда она прячет свое проклятие за стиснутыми зубами. — Они здесь.

— Кто здесь?

Хватка