Котенок Шмыг, авария и полный мандарин! - Яна Лари

Яна Лари

Котенок Шмыг, авария и полный мандарин!

Глава 1

Лада

— Твою же дивизию...

Снег под ногами скрипит от мороза. Я иду словно героиня новогодней рекламы: улыбка до ушей, в руке сетка с мандаринами, в душе предвкушение праздника.

И тут — шмыг! — из-за сугроба выпрыгивает котёнок. Худющий, взъерошенный, чёрный настолько, будто его макнули в смолу.

Бежит прямо на проезжую часть, идиотина.

Это видят десятки человек, спешащих по своим делам куда-то.

Все провожают доходягу жалостными, шокированными взглядами. А дураков спасать бродягу нет.

— Эх, напрасно бабуля ждёт внучку домой! — ругаюсь на себя сквозь зубы и, не раздумывая, выбегаю на дорогу.

Там и давить-то нечего, один чумазый хвост и лапки. И эти крошечные лапки выбивают из меня остатки разума.

Спереди сигналят редкие машины. Позади — ошеломлённо ахает толпа. А слева приближается огромный джип.

Снег кружит, водитель истерично давит на клаксон, словно я могу вдруг испариться.

Господи, спаси меня, Бровкину Ладу. Если я выберусь отсюда живой, клянусь завтра же взяться за ум. И на свидание пойду... да хоть с Рабиновичем! Порадую бабушку.

Изловчившись, хватаю котёнка — перепуганный комочек шерсти шипит, отчаянно царапая воздух когтями и пытаясь цапнуть мой палец.

Водитель резко тормозит. Раздаётся визг шин.

На рефлексах дёргаюсь в сторону, но тут меня настигает капот. С размаху распластываюсь на нём, как лягушка.

Собравшись, мужественно решаю глянуть смерти в лицо.

Лучше бы не смотрела…

Через лобовое стекло вижу квадратные глаза водителя. Невероятно злые. Страшные!

Таращусь и кажется, что у меня остановится сердце.

На таких тачках обычно ездят лютые, скорые на расправу и совершенно отбитые на голову дядьки — хозяева жизни...

Ну всё. Звиздец котёнку! Из него сейчас наделают пельменей. И я не про вцепившегося в шарф мурлыку.

— А теперь, дружочек... валим! — Сползаю осторожно по капоту, когда бедро предательски простреливает болью.

Сетка за что-то цепляется, рвётся и мандарины катятся под колёса машин.

Прижав к груди пушистика, заваливаюсь набок. Дорога пахнет праздником и жжёной резиной, как после залпа петард.

Круто я в магазин через дорогу сходила. После такого под себя бы не начать ходить.

Дверь джипа громко хлопает. Моему взору открывается дивный вид на асфальт в прорехах снежного месива и штанины чёрных брюк.

Ближайший ко мне мандарин лопается под давлением тяжёлой подошвы. Ароматный сок брызжет во все стороны и оседает каплями на мужском ботинке, дорогом до неприличия, можно не сомневаться. Как и в том, что его владелец — здоровенный бугай с таким-то размером стопы.

— Ты чё творишь, ненормальная?! — обрушивается на меня гневный, с хамоватыми бандитскими нотками вопль.

Я прижимаю к груди спасённого котёнка и обречённо поднимаю взгляд.

Мужчина действительно под два метра роста, плечистый, с мощными руками и умеренно прожаренной на южном солнце кожей, резко контрастирующей с дешманским силиконовым браслетом. Брови густые, а глаза от бешенства совсем чернющие, дикие!

Как раз такой, каких я предпочитаю обходить десятой дорогой. Натуральный орк!

— Чего молчишь? Отшибла себе что-нибудь? — тревога в его голосе, наверно, всё же померещилась, потому что руки уже обшаривают моё тело под шубкой с нежностью мясника.

Мне малодушно хочется соврать.

Раненных же не бьют? Или, наоборот, добивают? Как бы узнать, не рискуя познать лбом плотность асфальта?

Внезапным рывком орк хватает меня за ворот розовой шубки и встряхивает. Манеры этого зверюги не предвещают ничего хорошего. Похоже, выход у меня один: давить на жалость.

— Простите, ради бога. Я больше так не буду! — пускаю в ход печальные глаза и сиплый голос.

Ещё миг — и я жду свирепого орчьего рыка. Но вместо этого слышу вполне человеческий, хоть и звучащий как «хенде хох!» вопрос:

— Идти можешь?

Не дожидаясь ответа, он протягивает руку. Я едва нахожу в себе смелость ухватиться за тёплую ладонь, грязными, мокрыми от талого снега пальцами.

Привстаю и, охнув от ноющей боли в бедре, резко тяну мужика на себя.

Ой!

Он поскальзывается на мандарине и, потеряв равновесие, взмахивает рукой с зажатым в кулаке концом моего шарфа.

На моей шее затягивается шерстяная удавка. Мой ангел-хранитель не иначе как в отпуске.

Не ожидая такого подвоха, плюхаюсь обратно в сугроб у обочины, держа кошачьего детёныша как знамя в вытянутой вверх руке.

Орк падает сверху. Мордой прямо в сероватый снег.

Рядом раздаётся самый настоящий рык! А из меня на нервной почве вырывается смешок. Безудержный хохот — прекраснейший способ унять истерику от неслучившейся смерти.

Но вес орчьей туши не позволяет веселиться долго. Впрочем, на мне лежать тоже комфорт сомнительный. Он поднимает голову, выплёвывает снег…

— Ещё раз подобное выкинешь, я тебе башку сверну.

— Хотите мандаринку? — начинаю извинения издалека, с абстрактной фразы.

— Ну-ка, поехали, — хрипит он, поднимаясь на ноги.

Ой, как нехорошо темнеет его взгляд.

Интересно, хозяин джипа сразу меня убьёт, или сперва засунет мне этот мандарин в… Ну… Нафарширует, в общем, нетрадиционным способом.

— Пустите меня! Я клянусь никогда не пересекать улиц, где ездите вы и ваш броневик, даже по зебре и на зелёный свет!

— Свежо предание, — усмехается мужлан, отчего мне становится ещё страшнее. — Пошевеливайся.

— Никуда я с вами не поеду! Вы страшный человек на бешеной машине!

Он рывком выдёргивает нас с малолетним котом из сугроба.

— Поедешь, как милая. Если надо, в багажнике.

Мне никак не надо. Тем более ТАК!

— А-а-а… можно узнать, куда? — улыбаюсь пришибленно, пряча котёнка под шубку.

— Можно, — бурчит мужлан, то ли отряхивая меня от снега, то ли поколачивая. — Ко мне. Бабу себе из тебя лепить буду. Шучу, малахольная. Врачу тебя покажу.

— Я в порядке.

— Ты хромаешь! — рявкает он категоричным тоном. — И голову тоже нужно проверить.

— Я не из тех, кто садится к незнакомцам в машину! — тоже повышаю голос.

— Охотно верю. Ты из тех идиоток, что под колёса бросаются.

— Я в полном порядке! — повторяю, пытаясь его обогнуть, но препятствие движется параллельно.

Обзор мне загораживает широкая мужская грудь.

— Угу. А потом твоё самочувствие может резко ухудшиться. Если на обследовании у врача обнаружится, например, сотрясение мозга, медики сообщат в ГИБДД. И меня объявят в розыск. Формально будет считаться, что я скрылся с места аварии, даже если это не так. — Орк замолкает, глядя на меня. Глаза бешеные, ноздри раздуваются, а потом вдруг замирает, как будто его осенило. — Я, кажется, понял. Ты что, блаженная... подставить меня хочешь? — Бесцеремонно приближает он ко мне злую