Я подарю тебе сердце - Мария Александровна Савельева

Мария Савельева

Я подарю тебе сердце

Мария Савельева, текст, 2025

Alen Min, иллюстрации, 2025

Плейлист:

GERA AMEN – Я ВЛЮБЛЁН

Ночь. Улица. Фонарь – Вишня

Романтика – Нас миллионы

Баста – Сансара

Дельфин – Тишина

Гокки, Norma Tale – Любовь

О!нет – Не переживай

Женя Трофимов, Комната культуры – Первая любовь

Баста – На заре («Альянс» Cover)

Mescheriat – Лето

Кирилл Коперник – Поспешим

МакSим, Баста – Наше лето

Наше последнее лето – Моменты

МакSим – Знаешь ли ты

Краски – Весна

Losttoyland, Мартгорит – Первая любовь

Король и Шут – Кукла колдуна

Сова – В памяти навечно

Глава 1

Всегда надеяться на лучшее.

Надежда – величина переменная. Она может окрылять, а может сбрасывать вниз. Но вне зависимости от ситуации она будет стоять за нашей спиной, поддерживая и смягчая падение. И ты будешь обращаться к ней снова и снова, ведь человеку свойственно всегда надеяться на лучшее.

Вероника

– Тебе следует себя беречь. Ты должна понимать это. Сегодня просто обморок, а в следующий раз, не дай бог, может случиться что-то намного страшнее. Я выпишу лекарства, но тебе также необходимо исключить любой стресс. Физические нагрузки должны быть умеренными…

Голос, словно сквозь пелену, долетал до девушки, которая, напряженно подняв плечи, сидела на кушетке и шаркала носком кроссовка по серой, неприветливой плитке больницы.

Последние часы прошли как во сне. Привычно отправившись на утреннюю пробежку, она и не подозревала, что та перевернет ее жизнь с ног на голову. Вероника Скворцова лишь помнила, как воздух привычно наполнял легкие, только распустившиеся листочки кружили над головой, а песок скрипел под ногами, но потом… Каждый вдох стал даваться все труднее и труднее: она почувствовала тупую боль в сердце, от которой казалось, что грудная клетка вот-вот разорвется. Внезапно ее окутала тьма. Очнулась она уже в карете скорой помощи, где ей сообщили о серьезных проблемах с сердцем.

Разве такое бывает? Ты живешь, дышишь, бегаешь, строишь планы, влюбляешься, целуешься, а потом – бац! Таблетки. Покой. Высокая вероятность внезапной смерти.

Несмотря на будничный тон, во взгляде врача, Антонины Георгиевны, отразилось сострадание, которое еще не погибло под завалами больничной рутины.

– Вероника, ты меня слышишь? Сократить физические нагрузки. Я не говорю вообще перестать заниматься спортом. Тебе лишь надо себя беречь. Отойти от соревнований, тренироваться просто для себя, спокойно, а не на износ.

Голос прозвучал мягко. Ника хорошо его помнила. Он пробирался через детские воспоминания и выносил ее маме точно такой же приговор. Тогда маленькая Вероника сидела на ее коленях, обвивала ручками шею, вдыхала до боли знакомый аромат молока и хозяйственного мыла и хныкала, требуя скорее вырваться из этих душных стен на солнцепек. В тот момент она еще не понимала весь масштаб проблемы, даже значение многих слов оставалось для нее секретом. Сейчас же осознание раздирало ей душу. Снова хотелось кинуться к маме на руки, заплакать и попросить вывести из этого жуткого места. Но мамы больше нет. Ее сердце уже сдалось.

– Я не могу бросить спорт… Вы ведь знаете, я капитан. Как же моя команда без меня?.. Да и… нет-нет-нет. – Она замотала головой, впиваясь длинными пальцами в свои растрепанные косы. – Я не представляю свою жизнь без спорта. Понимаете, всегда были я и он, а теперь у меня ничего не останется, – эмоции вырывались из глубины души, но, подняв взгляд, Вероника столкнулась не с пониманием, а всего лишь с сожалением.

– Я не говорю тебе бросать его. Займись чем-нибудь другим, уменьши нагрузку. В конце концов, на волейболе свет клином не сошелся.

Но для Ники он сошелся именно на нем: на игре, которая вызывала зависимость. Там, где команда становится роднее, чем семья; где от криков болельщиков закладывает уши; где теплые объятия встречают тебя после каждого забитого мяча и где ты летаешь по полю, словно за спиной выросли крылья… Если хотя бы один день проходил без игры, руки чуть выше кистей начинали зудеть, требуя привычных ударов.

Волейбол являлся также памятью о маме: о том, как она со счастливой улыбкой наблюдала с трибун за своим солнышком, водила на тренировки, придумывала кричалки и даже рисовала плакаты. А когда она покинула этот мир, осталась лишь игра, хотя Ника и могла поклясться, что во время матча все еще слышала ее голос.

– Ты уже взрослая, Вероника, и знаешь о последствиях. Если я узнаю, что ты не выполняешь мои указания, то сообщу все твоему отцу.

Ника вздрогнула. Папе она не собиралась ничего говорить. Не сейчас.

Антонина Георгиевна строго на нее посмотрела, будто прочитала мысли, и принялась заполнять медицинскую карту мелким неразборчивым почерком.

– Не надо, я сама папе скажу.

– Ты же учишься на полицейского? На вашем с Мишей месте я подумала бы о переводе в другой колледж, где не требуется физподготовка. – Антонина Георгиевна была одноклассницей отца Вероники, поэтому всегда называла его по имени. – А так тебя к работе просто не допустят на этапе медосмотра. Кстати, ты проходила его в колледже? Я хотела бы посмотреть на заключение…

– Нет, кхм… – перебила ее Ника и откашлялась. – Папа договорился о моем приеме на обучение, и меня взяли без проверок.

Антонина Георгиевна недовольно покачала головой и поджала губы. Михаил Петрович работал участковым и знал столько секретов, скрывающихся у людей в квартирах, что имел рычаги давления на каждого третьего. Поэтому Веронику не удивило, когда он пришел домой и сказал, что уже определил ее в колледж.

Все это время Ника сидела и разглядывала себя в зеркало, которое висело прямо напротив нее на стерильно-белом шкафу.

Прямой нос, овальное лицо, губы не сказать чтобы пухлые, самые обычные, как и она сама. Серые, ничем не примечательные глаза чаще всего сверкали лишь от азарта во время игры. Небольшой шрам на виске от прилетевшей в детстве качели и миллион веснушек, что с приходом весны и появлением на небе солнца решили показать себя во всей красе. Светло-русые волосы заплетены в две тугие косички. Под глазами залегли синяки, напоминая своей хозяйке о том, что жизнь ее уже не будет прежней,