Самодовольный наглец - Джанин Инфанте Боско
Мне нравятся мои яйца, когда они на месте, большое спасибо.
Поэтому я выдаю простой ответ:
— Ты работаешь на Сорайю, мне не хотелось, чтобы между нами была какая-то вражда. Вот и все.
Вот и все.
Ничего более.
Чушь собачья.
Антониа выгибает идеальную бровь, явно мне не поверив.
— В следующий раз я не буду таким милым, — добавляю я.
— Ладно, — говорит она, забирая у меня права. — Что ж, спасибо.
Я киваю и молча заставляю себя развернуться и уйти, но прежде чем успеваю это сделать, меня отвлекают. Не грохочущий звук мотоцикла, а задумчивое выражение лица Антонии.
— Прекрасно, — бормочет она себе под нос. — И почему я не удивлена?
Это похоже на сложный вопрос, в который я, бля*ь, даже вникать не хочу. Прослеживаю за ее взглядом, но Антониа быстро шлепает рукой по моей груди, останавливая меня на месте. Засовывает права в задний карман своих брюк и снова смотрит мне в глаза.
— Подыграй мне.
Прости, не повторишь?
— Что?
— Пожалуйста, — умоляет она, цепляя меня своими большими карими глазами. — Вообще-то, ты у меня в долгу.
Уверенный, что я неправильно ее расслышал, я издаю смешок. Двигатель позади меня глохнет, и на этот раз Антониа шлепает меня по груди чуть сильнее.
Так, значит, я не ослышался.
— Серьезно, — шипит она. — Ты. Должен. Мне.
Сокращая небольшое расстояние между нами, Антониа убирает руку с моей груди и обхватывает меня за шею. Где-то в глубине звучат тревожные звоночки, но я отключаю их, как только мой взгляд падает на ее губы.
— Давай, офицер, притворись, что я девушка твоей мечты, и смотри на меня так, будто тебе не терпится сорвать с меня одежду.
Ну, притворяться особо и не придется. Я определенно не прочь сорвать с нее одежду, по крайней мере, тогда девчонка точно заткнется. Я также не ошибся, предположив, что в Антонии есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд, и теперь знаю, что она чертовски сумасшедшая. А мне всегда нравились дамы с безуминкой.
— Это что, черт возьми, такое? — рычит глубокий голос позади меня, и вот я снова играю чьего-то парня — по крайней мере, по-моему, так оно и есть. Неужели нет предела тому, сколько раз один и тот же человек играет одну и ту же роль за свою жизнь? В таком случае можно подавать в газету объявление о найме.
Антониа продолжает умолять меня взглядом, пока я бормочу очередное проклятие. Исповедь с отцом Мерфи теперь занимает первое место в моем списке дел.
Вздыхая, готовлюсь повернуться лицом к своей аудитории. Пальцы Антонии впиваются в мою шею, и она опускает голову мне на грудь, а я подсознательно сжимаю девичьи бедра. За каждым ведущим актером стоит убедительная ведущая актриса, и Антониа справляется с поставленной задачей.
— Убери от нее свои грязные лапы, — предупреждает парень.
Во-первых, я едва прикасаюсь к ней. Во-вторых, кем, черт возьми, этот мудак себя возомнил, что так со мной разговаривает? Я поднимаю руку к затылку и пытаюсь убрать пальцы Антонии, чтобы взглянуть на придурка позади меня, но ее хватка усиливается.
— Хаунд, — отрезает она мудаку позади меня. Затем поднимает голову с моей груди и смотрит через мое плечо. — Я думала, ясно дала понять, что не желаю, чтобы за мной кто-то следил.
Мои брови сходятся вместе, пока я перевариваю ее слова. Внезапно картина начинает проясняться, и я прихожу к выводу, что причина, по которой она предположила, что я преследую ее, заключается в том, что за ней уже следит наглый тип позади меня. Опасаясь, что у Антонии неприятности, я наклоняюсь к ее уху, и как раз в тот момент, когда я собираюсь заверить ее, что ей не о чем беспокоиться, она утыкается носом в мою щеку.
Черт, а девчонка хороша.
— Мы с Марко как раз собирались зайти в дом, — продолжает она соблазнительно. — Проваливай, если, конечно, не хочешь посмотреть.
Не знаю, над кем она сейчас больше издевается своим заявлением: надо мной или парнем, которого явно пытается вывести из себя.
— Антониа, — рычу я.
Игнорируя, она берет меня за руку и тянет к входной двери. Я застываю на месте, и она бросает на меня свирепый взгляд.
— Что ты делаешь? — шипит девушка.
Если мы планируем притворяться, то сделаем это правильно. Я бы никогда не позволил какому-то парню так разговаривать с моей девушкой, и чертовски уверен, что не позволил бы ей утащить меня до того, как я нанесу удар.
— К черту его, ты поедешь со мной. Залезай на заднее сиденье байка, — приказывает придурок.
То немногое терпение, которое у меня осталось, иссякло. Вырывая свою руку из руки Антонии, я разворачиваюсь к нему лицом. Но не успеваю сделать и шага, потому что гребаный кулак мудака врезается мне в челюсть.
Да ладно!
Опять??
Из горла вылетает неразборчивый звук, и прежде, чем идиот успевает сделать еще один удар, я хватаю его за запястье и заламываю руку за спину, точно так же, как проделал ранее с Антонией.
— Ты хоть представляешь, кого ударил? Я…
Я резко замолкаю, когда Антониа наступает мне на ногу. Теряю контроль над животным передо мной и поворачиваюсь, чтобы свирепо взглянуть на девчонку, но она толкает меня локтем прямо в живот, выбивая весь дух. Моя фальшивая подружка и ее ревнивый «пёс» выбивают из меня все дерьмо. Вот что получаешь за то, что даешь клятву соблюдать закон и защищать граждан Нью-Йорка. Гребаная адская работенка.
— Черт возьми, Иисусе, — вою я.
Не пойму, что болит больше: лицо, ребра или гребаное эго. В голову закрадывается мысль, и, прижав руки к коленям, я задаюсь вопросом, а не дурят ли меня обе стороны.
Прежде чем я успеваю это выяснить, Антониа проходит мимо меня. Смотрю на нее и мне впервые удается разглядеть Хаунда, когда девушка его отталкивает. Она начинает что-то ему кричать, но я разбираю лишь каждое второе слово, когда смотрю на мужчину, который возвышается над ней на добрый фут или около того. Его размер — не единственная пугающая вещь, мудила с ног до головы покрыт чернилами, но именно кожаный жилет с нашивкой мотоклуба заставляют меня выпрямиться во весь рост.
Это печально известная эмблема «Восставших
