Так бывает... - Надежда Михайловна

— А чё тапок худоват?

— Там мышка, котэ её выжидает. — Круто! А это папке и мам Любе?

— Там всем — и папке, и маме, и бабуле — фрукты, овощи, вино. А тебе вот ещё — чурчхела.

— О, я её ел, мне нравится. Спасибо, дед Ной, спасибо, дядь Гия!!

— Эх! — дико вскрикнул Ванька и, заорав, — Ассса! — прошелся в танце.

— Дядь Гий, деда просить неудобно, а покажи пару фигур вашего танца — я прикольнусь, в такой одежке будет улетно!

Гоша засмеялся.

— Вань, я пас, это отец умеет, а я так, не совсем настоящий грузин.

Дед Ной удивил, как-то враз прошелся по комнате, лихо перебирая ногами.

— Ни фига себе! Дед, научишь, хоть чуть-чуть? Я в танцы ходил, может, смогу, чё зря эту аха-хаха привезли?

— А это папке, такой рог, сколько в него входит, литр? Не, папка столько не осилит! Сувенирный? Тогда ладно, а то вот так и сопьется.

— А ты на что?

Посмеялись, дождались Старостиных и Волковых, почти весь вечер слушали рассказы о Грузии, смотрели фотки, восторгались осенними красотами, всем безумно понравились горы. Овощи-фрукты на рынках заставляли восхищенно ахать и охать, а к концу вечера позвонил Шихарь, и убил своим сообщением: их классная, совсем ещё не старая женщина, пятьдесят один только и исполнился — умерла в течение пятнадцати минут, оторвался тромб.

Люда и Наташа Луговая заплакали, помрачнели мужчины, так неожиданно и очень непредсказуемо... - был человек и нету.

И собрала их, почти всех, всеми любимая, юморная, душевная классная НинСанна на такое горькое расставание. Девчонки, взрослые тетки не скрывали слез, поникли ребята, но...

. Ребята после поминок, не сговариваясь, пошли к школе, Шихарь попросил разрешения побыть немного в классе, где они когда-то учились — благо кабинет во вторую смену был свободным. Расселись точно так же, как когда-то сидели в десятом, долго молчали, потом Вовка встрепенулся и сказал:

— Шляпа, а давай нашу?

Шляпа негромко начал петь, а когда дошел до слов:

— Давайте горевать и плакать откровенно, то вместе, то... - закашлялся. — Не могу, ребят, тяжко!

— Эх, остались мы без классной мамы! Классной во всех смыслах. — Вздохнул Гарик Корнеев.

— Ребят, я здесь не часто бываю, вы уж, это, когда будете навещать, от меня цветы не забывайте!! — попросил Шляпа.

— Люсенька, — утешал её вечером Юра, — мы в такой ситуации всегда бессильны.

— Знаю, но как обидно! И очень трудно переживать такое!

— Я вот подумал: а не проезжайте тогда вы с Олегом мимо? И все? Меня бы уже почти год не было, и не узнал бы я всего вот этого — семью свою обожаемую. Сейчас вот дерево посадил, да не одно — в школе, вон, березок сколько в парке сажали, потом плодовые тоже: яблони, вишню, у ребят — коллег по команде, на Кавказе — гранат и чинару. Сына? Сына родил и дочку в довесок. Дом? Дом вот нет, квартиру, правда, своими руками полностью до ума доводил.

— Юра, а домик наш?

— А, точно, тогда получается, что все, что должен сделать настоящий мужик — уже сделал.

Люда погладила его по щеке.

— Нет, не все.

— Нет???

— Неа, ещё сына родим, попозже, вот подрастут малыши, лет до пяти, и сына родим.

— Да я и на дочку согласен, а и два — не страшно, опыт кой какой имеется.

Наиле было... никак. Хорошо, Генка был в поездке, иначе бы она сорвалась. Ничего не шло на ум, так и виделся симпатичный кареглазый мальчик... с Генкиной улыбкой.

Вечером пришла свекровь, долго пили чай, смотрели рисунки Айши, которая доверчиво прижималась к баб Томе, потом старая и малая долго шушукались, пока дочка не заснула.

— Наиля, сядь, не дергайся! Что ты себя накручиваешь?

— Как можно, мам Тома? — она, не зная этого, называла свекровь точно так же, как и Люда, а Тома и рада была, не терпела она официального — Тамара Ивановна

— Да как не накручивать? — вскинулась Наиля.

— Сядь, выслушай меня! — сердито сказала Тома.

Наиля послушно села и расстроенно уставилась на неё.

— То, что ребята поженились в свое время, есть много моей вины... я Генке Люду выбрала лет с тринадцати, поди, все ему в уши дула: Стасова то, Стасова сё, а он — сама видишь, внушению и влиянию поддающийся, вот и... Они с Людой оба были спокойными, серьезными, вот я и прикидывала, что лучше жены не найти. Баба Клава мне до сих пор это простить не может, она и уехала-то тогда, чтобы не видеть, как живут они в стоячем болоте.

Тома вздохнула.

— И правда — скучно они жили, никаких тебе друзей, компаний, колготы. Подружка вот одна самая лучшая-да, была.

— Та самая, что Гену? — вскинулась Наиля.

— Да, та самая, двадцать с чем-то лет умело пользовалась Людиной добротой, наша-то знала её стервозность, но верила, что ей-то она подруга настоящая... как же. Самое противное, что Генка её всегда терпеть не мог, а вот связался, да от безделья все. Как же, работу он искал, устраивало его все, подумаешь, дома порядок поддерживать, фига ли — как Ванька скажет, его поддерживать? Жена по командировкам, и протереть пыль, и посуду мыть только за собой надо было. Я ругалась, внука просила, они все тянули, типа — крепко на ноги встать... А потом, вот последние года три-четыре совсем никак не получалось забеременеть, Люда-то даже обследование проходила — сказали, все нормально.

— Хотела вот Генку свозить, а тут завертелось. Поехали на, как их? А, эти, Канары вроде. А Генка уже с этой шалавился — какой мужик выдержит, если ему переднее место на нос вешает баба? Рыжая эта опыт богатый имела, вот наш и клюнул... А на Канарах видно срок пришел и время — Люда там и забеременела. В командировке, куда сразу поехала, после отпуска, рвало её постоянно — коллега постарше и предположи, что беременная. Сейчас это просто определить-то, ну и приехала на день раньше мужа порадовать... Радость и случилась, наоборот. Выгнала она его тут же, домой приперся. А я все по митингам в то время ездила — пенсионерка, время есть, отчего же не поездить, пообщаться?

— Ну, не про меня речь. А Люда... Она молодец, порыдала чуток, да где там — Рэй и Ной особо не давали, опять же ремонтом сразу озадачилась, противно после голубков-то. Одно дело, нет я его не оправдываю, но к примеру, чужая — совсем незнакомая, а тут подруга, которая всегда старалась