Дорога к счастью - Ника Верон

Только на пути ко всем этим действиям стояла существенная преграда в лице благополучно здравствующей, как выяснилось, мадам Аристовой.

— Так, стоп, — замерев с бокалом в руке, Эля с нескрываемым недоумением посмотрела на владельца заводов и пароходов. — Костя, прости, я не могу так, — неожиданно резко прозвучала фраза. — Я понимаю, история из ряда вон. Но этот брак не будет иметь силы…

Сделав глоток шампанского, Аристов с непонятной усмешкой задержал на Эльвире взгляд. Вот лучше бы словами говорил, а не эти свои многозначительные усмешки, до раздражения доводящие!

— Или передумала выходить замуж за мужика с кучей проблем?

В тоне слышалась ирония? Эльвира постаралась сохранить спокойствие.

— Ерунду не говори, — тон получился неожиданно резким. — Я просто не хочу, чтобы на нашей свадьбе появилась твоя первая жена. Я не хочу скандала, Костя.

И снова непонятная усмешка, с которой отошел к подоконнику. Только сейчас заметила лежащие там посторонние предметы. Оглянувшись, на секунду над чем-то задумался. Странный, она бы даже сказала — счастливо-заговорщический, взгляд.

— По правде говоря, мне тоже хочется, чтобы мероприятие прошло без эксцессов, — заметил вслух, возвращаясь к столу с… книжицей в дорогой кожаной обложке. — Быть обвиненным в двоеженстве желания нет.

— Эт-то что? — подозрительно глядя на Аристова, поинтересовалась Эльвира, когда книжица легла перед ней на стол.

Хотя, Константину показалось — догадалась. Только вслух побоялась произнести.

— Паспорт, — обронил как само собой разумеющееся. Хотя, так оно и было. — Открывай, — перевернув пару страниц, подняла на хозяина квартиры вопросительный взгляд. — Дальше, — направил тот терпеливо. — Страницу о семейном положении.

Недоумение длилось несколько долгих минут. Даже перевернула лист туда-обратно. Штамп. О разводе. Почти три года назад.

— Подожди, это как? Три года назад — у тебя жена в коме лежала, как вы могли…

— Всё законно, Эля, — заверил он, догадываясь, какие мысли сейчас могут посетить очаровательную головку Соколовской. — Три года назад я мог развестись без проблем, будь желание. При недееспособности одного из супругов, достаточно заявления только одного. Детей нет, развод через ЗАГС. Развод оформлен задним числом, одно ведомство очень сильно помогло в, скажем так, благодарность за помощь с моей стороны. Ни у кого никаких вопросов к законности процедуры не возникнет. Эля, я не знаю, сколько еще протянется эта игра в кошки мышки с бывшей, а потерять тебя не хочу, не могу, боюсь.

Давно не был на столько откровенным. Прикрыв глаза, Эльвира просидела так с минуту. Отложив на край стола паспорт, тихо поинтересовалась:

— Со мной, надоем, тоже…

— Мне Седых за тебя — лично голову оторвёт, — не сдержав усмешки, прервал Аристов начатую Элей фразу. В недоумении глянул на зазвонивший телефон. Скинул. Звонок настойчиво повторился буквально секунду спустя. — Дим, ты не вовремя!

— Догадываюсь, но без тебя вопрос не решить: у нас тут Мария Павловна в твоем кабинете пыталась с техникой подружиться. Короче — попытка взлома финансового.

Опочки! Прилетело — откуда… А, действительно ли, не ждали? Ведь не спроста Игорек подсунул свою шлюшку в клинику. Да еще — поближе к руководству.

Глянув на Эльвиру, мысленно выматерился. Слышала. Черт, привычка дурная — громкая связь. Да и не ждал, что парень подобную информацию выдаст. Пусть и не постельный, но всё же сегодня еще, режим. Судя по времени — если и не спать, то уж точно в палате должен бы находиться, а не по кабинетам рейды устраивать. Что там, вообще, происходит…

— Машину высылайте, сейчас сам буду, — распорядился, скидывая звонок. — Эля, прости…

— Я еду с тобой, — поднимаясь из-за стола, заявила она решительно.

Кто бы сомневался, — подумалось не без раздражения. Не критично, но — тем не менее. Предпочел бы некоторые вопросы решать без женского вмешательства.

— Эль, я быстро.

Слабая попытка убедить остаться дома. Странно, но показалось, что тратить время на уговоры в целом — затея бессмысленная. То, с какой решимостью поднялась из-за стола, сомнений не вызывало, решение обсуждению не подлежало. Откуда такое упрямство, понять не мог.

— Тем более, — обронила вслух, тут же поинтересовавшись, — Или проблема?

Пауза. Перекрещивание взглядов. Подарком — не был. Иначе давно бы по миру с протянутой рукой пошел. Да и не зря за глаза «бульдогом» прозвали, жесткости хватало. Но «играть» всегда старался максимально честно.

— Не знаю, что ты там себе уже надумать успела, но живьем закапывать твою подругу никто не собирается, — тон получился достаточно жестким. — Я не мафиози клана Карлеоне.

Лёгкая язвительность. А в душе всё клокочет. Хорошо, что человек до сих пор не умел сканировать себе подобного. Эля сейчас не то, что с ним поехала бы, а, чего доброго, провернула бы какую-нибудь аферу, чтобы вообще никуда не выпустить. А уж женщины на выдумки хитры.

— Замечательно, тогда я вообще помехой не буду, просто поприсутствую рядом, — сообщила вслух, обернувшись в дверях столовой.

Аристов мысленно чертыхнулся. Это уже становилось традицией. Как только у них с Соколовской намечалось «интересное» мероприятие, непременно что-то происходило. Причем, это «что-то» требовало исключительно его внимания и участия.

— Эля, слово даю, просто проведу воспитательную беседу, без серьезных карательных мер.

Ему не верили. Ну, отчасти, конечно, правильно делали. Не такой, на самом деле, добрый и пушистый. Вернее, даже сказать — далеко и совсем не пушистый. Но на компромиссы, всё же, иногда идущий. А в данном конкретном случае…

— Костя, я с тобой в ЗАГС хочу пойти, в свадебном платье. А не в суд, откуда тебя лет на десять упекут, — со всей серьезностью прозвучал голос Эльвиры. — Хватит. У меня из-за Машки один брак коту под хвост пошел. Благодарна ей сейчас. Но если и второй…

— Эля, повторяю, я не сторонник кардинальных мер, — терпеливо повторил Аристов, наблюдая за переодеванием Эльвиры. — Припугнем чуток, чтобы в будущем неповадно было. Никто не собирается её на куски линчевать и в реке топить. Не те сейчас времена. Я тоже, поверь, из-за какой-то, прости, дуры, не хочу годы жизни терять. Ну, что ты делать там будешь? Час, максимум два, это если в дороге какая пробка, и я — дома, здесь,