Ты, всегда только ты (СИ) - Сосновская Марина
Выхожу из дома Стеллы, думая о НЕЙ.
Думаю о том, что люблю ее.
Люблю Диану безумно.
Я, всегда отрицавший это чувство, наконец сумел самому себе признаться в том, что то, что я испытываю к девчонке-не что иное, как любовь.
Та самая, но...видимо безответная.
Глава 32 часть 4 Джордан
Раньше американский футбол был для меня эффективным способом забыться. Равнодушие матери, скандалы с отцом, взломы защитных систем различных ресурсов государственной важности, когда я, оставив следы, рисковал присесть за решетку всерьёз и надолго-все это легко забывалось, стоило мне только выйти на игровое поле.Сто двадцать ярдов будто переносили в иное измерение всякий раз, когда моя нога ступала на зелёное пространство.Но теперь все иначе.
Я с огромным трудом включаюсь в игру. Для куотэрбэка, который должен реагировать на малейшие изменения в стратегии противника молниеносно, это недопустимо.
А все потому, что отныне моими мыслями целиком и полностью владеет Диана. Это не гипербола.Так оно и есть.Я болен девчонкой, одержим ею, как безумец.
Пару раз я даже подстерег Диану у ее дома в своей новой машине, которую она еще не знает. Все ради того, что увидеть ее хотя бы мельком.
Ну а тот факт, что на тренировках и матчах я постоянно вижу ее бойфренда лишь подливает масла в огонь.*****, да я уже извелся от ревности, но перестать ревновать девчонку к Кингу у меня не получается.Каждый раз, глядя на Эйдена, едва сдерживаюсь, чтобы не отдубасить его как следует. Приходится напоминать себе, что если с этим придурком что-то случится, Диана будет страдать...Я завидую своей прежней беззаботности, но вместе с тем благодарю Вселенную за то, что в моей жизни была Диана.По крайней мере я хотя бы знаю, каково это-быть счастливым. Правда от этого лишь горше на душе.
Я обвожу равнодушным взглядом стены гостинной своего просторного дома, который я купил примерно шесть месяцев назад. Моя холостяцкая берлога полностью соответствует моему вкусу: здесь преобладают белые, серые и коричневые тона, на стене висит огромная плазма, по которой хорошо повторно просматривать матчи нашей команды, попутно разбирая допущенные ошибки.
В доме имеются ещё три спальни и столько же уборных. Так что есть куда поселить двух-трёх гостей.Баб сюда я не вожу принципиально. Зато иногда у меня остаются на ночёвку Тейлор и Диллон.Младший брат в последнее время ночует у меня особенно часто.Иногда мы с ним хлещем вискарь, дабы заглушить сердечную боль. Я и Диллон-теперь эдакие товарищи по несчастью, точнее по неразделённой любви: я мучаюсь воспоминаниями и несбыточными мечтами о Диане, а он-о Бренде. Именно так.
Между братом и Брендой происходит какая-то непонятная хрень.Ясно лишь одно: Диллон сохнет по своей знойной брюнетке, а она, похоже, взаимностью ему не отвечает.
В общем-то у них всё то же, что и у меня с Дианой.Правда в отличие от сестры, Бренда все еще свободна, но Диллону от того не легче.Во время одного из наших совместных ночных запоев Диллон как-то заявил, что "чертова сестра моей Дианы" настолько с ним холодна, что её холода хватит на то, чтобы остудить весь африканский континент...
Кто-то скажет- мне грех жаловаться, ведь у меня есть все, о чем миллионы могут только мечтать: успешно развивающаяся спортивная карьера, любимое хобби, солидные денежные счета в банке, хороший собственный дом, две крутые тачки, внимание самых красивых телок. Все так.Но все это я не задумываясь отдал бы за возможность назвать Диану своей.
Но в моей гребаной личной жизни полный ****ц. Лёжа на черном кожаном диване, скольжу рассеянным взглядом по прозрачным светло-серым шторам и думаю о том, что мне срочно нужно взять себя в руки, иначе я рехнусь, а это точно не входит в мои планы.Не в моих правилахираскисать и жалеть себя несчастного.
Тишину дома внезапно разрывает рингтон. Не отрывая головы от диванного подлокотника, тяну руку к стоящему рядом небольшому столику. Стаскиваю с его черной глянцевой поверхности свой яблочый телефон.
-Да, Диллон!-говорю брату.
-Джордан, состояние матери этим утром резко ухудшилось!Врачи говорят, что ей остались считанные дни...
-Ясно!-говорю сухо в трубку.Эта новость конечно не пробудила во мне сыновнюю любовь к больной, однако не могу сказать, что она оставила меня полностью равнодушным.Что-то внутри меня все же всколыхнулось.
-Ты приедешь к ней?-слышу голос брата.Приеду ли я к женщине, которая произвела меня на свет, но сразу же забила на своего новорожденного сына?
От чего-то в памяти всплывают мои слова в ответ на вопрос Дианы о том, почему я не могу простить свою мать. Я тогда сказал девчонке, что существуют вещи, которые не прощают. Спустя время я сам оказался в положении человека, который остро нуждается в прощении и во втором шансе. И в первом и во втором мне было отказано. Я на собственной шкуре испытал, каково это, когда ты хочешь, но не можешь все вернуть назад. Да уж. Бемеранг, он такой. Прилетает ко всем в без исключения.
-Да, приеду!Леони в клинике?
-Уже нет! Врачи матери уже ничем не могут помочь.Она не захотела оставаться в клинике и батя привез ее домой. Я скажу ей, что ты скоро будешь!-Как хочешь!Но я заскочу минут на десять, не больше!-бросил я Диллону и отключился.
Однако в своем отчем доме я нахожусь дольше, чем планировал изначально.
Я не видел Леони много месяцев. За это время эффектная, привлекательная женщина изменилась до неузнаваемости.
Больше нет ее блестящих светлых волос, теперь голову моей матери украшает темно-синяя косынка в белый цветочек с зелёными листиками. Под запавшими глазами залегают темные тени, цвет некогда свежего лица теперь имеет болезненный серый оттенок.
Мать настолько исхудала, что напоминает обтянутый кожей скелет. Диллон сказал, что она не в состоянии даже осуществить естественные потребности своего умирающего организма без посторонней помощи. Все, на что некогда красивая и надменная светская львица теперь способна-это поворачивать голову в стороны и чуть приподнимать лишенные силы руки вверх.
Подхожу к кровати, на которой лежит мать, ближе.Ее глаза закрыты, грудь Леони еле заметно вздымается. Она никак не реагирует на мое появление, видимо спит.
Кидаю беглый взгляд на прикроватную тумбу.На нем лежит довольно потрёпанный глянцевый журнал для любителей спорта. На его обложке-я с голым торсом в голубых джинсах и стэтсоне*.Шесть месяцев назад я в первый и последний раз согласился принять участие в съемках для одного популярного журнала. Вся эта лабуда с обложками и интервью-не мое. Единственной причиной, побудившей меня позировать перед камерой-это надежда на то, что Диана увидит этот журнал со мной на обложке, купит и прочтет статью обо мне успешном, беззаботном и счастливом. Счастливом без неё. Хотя, конечно, это не имело отношения к действительности. Понимаю, что этот блеф жалок, но мне хотелось, чтобы девчонка так думала и хоть на секунду пожалела о том, что променяла меня на другого.
Тогда я ещё не знал о том, что девчонка живёт в Италии и вероятность того, что Диана там увидит журнал с моей физиономией, ничтожно мала.
Зато моя мать, похоже, зачитала журнал до дыр. Касаюсь пальцами его глядкой поверхности.
-Я люблю периодически просматривать этот номер.В особенности обложку и страницы, отведенные на интервью с тобой!-вдруг слышу слабый голос матери. Перевожу взгляд с журнала на лицо Леони. Она повернула голову в мою сторону и смотрит на меня уставшими, но радостными глазами-Я так горжусь тобой, сынок!
Я вскидываю голову, услышав ласковое обращение матери.Как же я жаждал в детстве услышать это гребаное ласковое слово.
Сынок.
Я, мать его, буквально мечтал, чтобы ко мне моя мать ТАК обращалась.Но всегда слышал только "Джордан".
На языке вертится язвительный ответ для Леони. Но вижу умоляющий взгляд своей матери, ее печальную улыбку и в этот момент понимаю, что у меня больше нет обиды на женщину, которая меня родила. Это не значит, что я ощутил к ней нечто, похожее на любовь.Это попросту невозможно.Но обиды и неприязни тоже больше нет.
