Триумф в школе Прескотт - Кейтлин Морган Стунич

— Я позвоню своему отцу и расскажу ему, что ты здесь досаждаешь мне. А затем расскажу ему все, что когда-либо слышала про Хавок…

Я перебила ее, подняв палец. Другой рукой я открыла холодильник и рыскала внутри, пока не нашла бутылку айс-ти со вкусом персиков. В основном эти чаи на вкус были, как слишком сладкий сок. В этом был только намек на персик и капелька меда, и я решила, что даже если мне придется ехать в этот шикарный супермаркет в центре Фуллера, где полно самых белых из белых людей, которых вы когда-либо видели, я поеду туда только для того, чтобы купить это.

— Помнишь свой визит в хижину? — спросила я, снова посмотрев на нее. Бриттани потребовалось тридцать секунд, чтобы понять, или, возможно, это я продолжала подсказывать. — Ты знаешь, — я лениво указала на свою руку, а затем указала через плечо, напоминая ей о порезах, синяках, ожогах и всех новых шрамах, которые, скорее всего, у него были.

Ее лицо побледнело, словно она уже знала, что я пыталась сказать.

— Этой прекрасной поездкой ты обязана Хавок.

Очередная пауза. Бриттани попятилась вперед и едва ли удержала себя о приподнятую часть стойки, где стоял ряд табуретов с высокими спинками. Она потянулась ко мне, прижимая экран с ребенком к своей груди, пока смотрела на меня, словно на дьявола, которым, я знала, я была.

— Ты не предполагала, почему была причина, по которой Хавок принимали любой запрос, вне зависимости от содержания? Что наша цена ничего не значила, что наши правила ничего не значили. Бриттани, единственная валюта, которую ты можешь предоставить, это правда, а ты истратила ее всю. Ты должна нам кровью.

— Ты это сделала, — прошептала она, начав дрожать. Ее руки тряслись, пока ее побелевшие костяшки хватались за экран, прижимая его еще ближе к своей груди. — Ты и Хаэль. Хаэль…, — она замолчала, и в конце из нее вышел легкий всхлип. — Из всех…о, мой бог. О Боже. О, блять, мой Бог.

— Ты предала нас, Бриттани. Ты отправила папочку Форреста в школу, чтобы моих мальчиков вывели в наручниках, несмотря на то, что мы выполнили свою часть сделки. Ты была той, которая не смогла отплатить, и нам причитался фунт плоти, — я достала второй айс-ти из холодильника, а потом встала перед ней. Крышка издала нежный хлопок, когда я открутила ее, и Бриттани подпрыгнула, как испуганный олень. — Так что вот они мы, собираем наши долги. Ты не увидишь Хаэля и не заговоришь с Хаэлем. Если ты пройдешь мимо него, то продолжишь идти и будешь думать о том, как измена ему по-королевски извратило твою жизнь в стольких смыслах.

Я сделала глоток своего напитка, как Бриттани зажмурила глаза, соленые слезы потекли по ее щекам.

— Причина, по который ты счастливица, заключается в следующем: Хаэль искренне хороший и удивительный человек. Хоть ты и заслуживала, чтобы мы использовали болторезы на твоем хорошеньком личике…, — Бриттани издала задыхающийся звук, и я подумала, не сложила ли она инцидент с Ванном со словами, что я только что произнесла. — Хаэлю не нравится, когда женщина страдает. Вообще-то, он этого не переносит. Так что вместо физической боли я оставлю тебе эмоциональный шрам от осознания, что он был твоим на короткое время и ты облажалась.

Конечно, зная Хаэля так, как я знала его сейчас, и зная, что мы оба неразрывно связанны, что мы оба прежде всего принадлежим Хавок, я осознавала, что, вообще-то, Хаэль никогда не мог принадлежать Бриттани. Если бы она не изменила ему, тогда бы он порвал с ней, когда я позвала Хавок и по-настоящему стала девушкой Хавок.

И все же, Бриттани нарушила свою сделку с нами, так что это то, что она заслужила — потерять прекрасную и трогательную возможность, которая могла бы изменить ее жизнь к лучшему. Несмотря на все, я честно верила, что она любила Хаэля Харбина.

— Ты потеряла Хаэля из-за своих мерзких поступков, и вот она ты, покрытая свежими шрамами и с нелегкой задачей — начать все заново с новым папой малыша, — уголок моего рта поднялся в полуулыбке. Дьявольская улыбка. Улыбка трикстеров и разрушителей и тех, кто сеет хаос в лице Хавок. — Еще ты не полностью освободились от ответственности.

Бриттани издала очередной икающий всхлип, веки по-прежнему крепко сжаты, руки все еще прижимали монитор к груди.

Я взяла открытку из букета, на которой мягкими, женскими буквами было написано «Будем на связи», буквами, которые я писала, думая о Пенелопе и пытаясь воссоздать ее неповторимый почерк. Открытку я положила на столешницу перед Бриттани.

Медленно и нервно она открыла свои веки, вздрогнув, когда я завела руку назад, как если бы на самом деле ударила бы ее в этом доме или сказала бы что-то, что когда-либо могло быть использовано против меня в суде. Не то, чтобы это прям имело значение, потому что Оскар взломал систему безопасности Берра и временно приостановил запись.

Все же, чрезмерная осторожность не повредит.

— Если мы позвоним и зададим тебе вопросы, ты ответишь на них, — я опустила свои глаза на один уровень с Бриттани, и угроза была ясной: теперь ты принадлежишь нам. Прямо как Ванн. Прямо как Вера. Еще один человек во вращении планет и звезд в городе Спрингфилд. В конце концов, каждая часть этой солнечной системы будет принадлежать нам. — Не повторяй снова эту ошибку, разочаровывая нас. Если что-то изменится в плане по выпускному, мы ожидаем сначала услышать от тебя.

Я оставила открытку на месте и пошла в сторону двери, прямо когда малыш начал плакать, его сильный голос трещал из экрана, пока Бриттани спотыкалась, чтобы догнать меня. Она последовала за мной вплоть до входной двери и на улицу, посмотрев мимо меня на лужайку, где Хаэль ждал в Камаро.

Когда я обернулась и увидела, как ее лицо треснуло и разбилось на миллионы осколков, я знала, что мы поступили правильно. Ну, это определенно было неправильно, но верно для нас.

— Хаэль, — сказала Бриттани, но ее голос был настолько мягким, что звук едва доносился до меня, не говоря уже о моем любовнике, сидящем в Камаро и постукивающем ладонями по рулю в такт какому-то классическому року, который я едва слышала.

Я на мгновение остановилась, наблюдая, как слезы текли по лицу Бриттани, а потом она захлопнула дверь, и