В объятиях воздуха. Гимнастка - Юлия Туманова
— Привет. А я вот решила посмотреть как ты здесь. — Перед Веточкой стояла Кира.
Они столкнулись у входа в спортивный зал, и Веточка от изумления не могла вымолвить ни слова. Еще недавно Кира рассказывала ей, что всячески избегает даже напоминания о гимнастике, перестала слушать спортивные новости и читать комментарии, оборвала все связи с подругами-»художницами».
— У меня пациент не явился, — объяснила Кира, заметив удивленный взгляд подруги, — в больнице скукотища невообразимая, я и рванула к тебе. А вы уже все?
— Почти, — приходя в себя, ответила Веточка, — а что это ты вдруг решила…
Кира не дала ей договорить.
— А просто так, просто так, — защебетала она, схватив подругу в объятия, — соскучилась, понимаешь? Да и глупо это — избегать любимого места, любимого дела, пусть даже недоступного. Давай-ка лучше побыстрее сворачивайся, и прошвырнемся по магазинам. Ты говорила, тебе надо купальник новый найти?
— Ага, надо. Сейчас, только Борис Аркадьевич закончит меня ругать, это я на передышку в туалет выскочила.
— A-а, тот страшный тип, о котором нам мама Вера рассказывала? Неужели ты отважилась с ним работать?
— Он отличный тренер, и хореограф, и музыкант в одном лице…
— Осторожно, — рассмеялась Кира, — однажды ты уже совместила несколько качеств в одном человеке.
Веточка тихо улыбнулась:
— Ему около пятидесяти, так что не бойся.
— А ты сама-то не боишься? Говорят, он ужасно себя ведет на тренировках, просто измывается.
Веточка вспомнила, как реагировала первое время на вопли Бориса Аркадьевича, и снова улыбка проплыла по ее лицу. Надо отдать должное, тренер, накричавшись, всегда потом извинялся, но человеку неподготовленному с ним было ужасно трудно. Даже завлекая к себе новых спортсменов, выискивая таланты где-нибудь в глубинке, он действовал, мягко говоря, необычно. Так и Веточке, которую заприметил, когда та уже стала чемпионкой, он говорил на одном из турниров:
— Вы, милочка, ничего в гимнастике не смыслите! А ваш, с позволения сказать, хореограф тем более. Давайте так, вы его бросаете и занимаетесь у меня, а? Я из вас конфетку сделаю, а то смотреть же стыдно — ни кожи ни рожи, руки плетьми, ноги будто к ковру пришиты. Вы же двигаться не умеете вовсе, куда только судьи смотрели?
Максим однажды чуть не стал выяснять с ним отношения прилюдно, но вспыльчивый тренер, вылив на Веточку ушат грязи и не дав заступнику слово вставить, быстренько ретировался. Никто не знает, как ей было трудно, подальше запрятав свою гордость, после его грубостей все-таки самой прийти к нему. К тому времени девушка уже знала, насколько внешнее поведение и внешний вид человека могут не соответствовать его внутреннему содержанию. Да и сведениям о Руденко как о профессионале она доверяла: одно только перечисление всех его наград чего стоило? К тому же, когда Веточка окончательно решила искать нового тренера, иного варианта, кроме Бориса Аркадьевича, у нее не было. Пересилила себя, пошла. И надо сказать, правильно сделала, всего за пару недель они сумели найти общий язык и многого добились на тренировках. И это учитывая, что Веточка занималась урывками, сначала готовясь к экзаменам, а в конце августа пропадая в школе, чтобы получить-таки аттестат. Ей это удалось, невзирая на озлобленность учителей, которым приходилось ради нее одной являться в школу в каникулярное время. Но после получения аттестата зрелости Веточка твердо решила пока не продолжать обучения. Ни за какие коврижки не затащить ее в ближайшее время в институт, даже на заочное отделение. По этому поводу у нее состоялся серьезный разговор с родителями, отношения с которыми все еще оставались натянутыми. Правда, узнав о разрыве с Максом, они так обрадовались, что готовы были простить Веточке ее неразумное поведение в недавнем прошлом, но дочь не пожелала вернуться домой, чем снова их безмерно обидела. Отец, тот вообще разговаривал с ней сквозь зубы, будто сам вид своевольной девчонки был ему противен. Мама держалась теплее, все уговаривала переехать обратно, но с готовностью закатила истерику, когда Вета отказалась поступать в институт.
— Сейчас без «корочки» никуда! — надрывалась родительница, запивая кофе валерьянкой. — Ты же совсем со своей гимнастикой жизни не знаешь, где ты окажешься через пару лет? В лучшем случае, будешь с детишками цацкаться или вон, как Кирюшка, пациентов на ноги поднимать. Я для этого тебя рожала, мучилась, кормила, одевала?!
Веточка даже не пыталась вставить хоть слово в свое оправдание, знала по опыту, буря скоро уляжется, и отходчивая мать примется жалеть непокорное дитя и вместе с ней искать выход из положения. Для Веточки выход был один-единственный — никогда не стареть. Даже не взрослеть, как Питер Пен, такая у нее была дикая, глупая мечта. Не рассказывать же об этом матери, она и так во весь голос воет, доказывая, что без образования у Веточки никакого будущего.
— Мам, ну что значит год-другой? Пойду я учиться попозже, никуда эти институты не денутся.
— А ты знаешь, сколько будет стоить поступление? — возмущенно поинтересовался отец, заходя на кухню. — Через год-другой мы едва потянем на один курс. Или ты хочешь учиться в каком-нибудь кульке или ПТУ?
— Пап, я прилично зарабатываю…
— Ага, как же, знаем мы эти зарабатывания! Пфык, пфык, и ни копейки не осталось. Лучше скажи, почему ты у подруги ошиваешься, как сирота казанская?
— Пап, ну ведь говорили тыщу раз!
Отец пристально посмотрел на нее, уже жалея, что решил поговорить по-хорошему, разобраться, но, как человек въедливый, остановиться не мог.
— Нет, ты скажи!
— Ой, Шурик, не приставай ты к ней! Ладно, дома не живет, вот что с учебой делать?
— Мам, пап, хватит, а? Я сама разберусь.
— Поглядите-ка! Разберется она! — вышел из себя Александр Ильич. — Я гляжу, ты уже наразбиралась, запудрил тебе мозги этот танцор, ох запудрил. Учиться она, видите ли, не желает. Устала она, видите ли. На нового хахаля, что ли, времени не хватает?
— Шурик!
— Да! На хахаля! Вы же всегда считали, что я тунеядка и потаскушка, так? — неожиданно взбеленилась Вета. — Ноги задирать, мол, не кирпичи ворочать, да и головой думать не надо. То ли дело в конторе бумажки перебирать, — она метнула злой взгляд в сторону побелевшего от гнева отца, — а после работы перемалывать косточки шефу да прикидывать, как налоговую обмануть!
— Я тебя… Я же… Все в дом, все для тебя же, дрянь ты неблагодарная!
— Веточка,
