Не влюбляйся в рок-звезду - Рейчел Хиггинсон

Ни один из них не обращали на меня внимания. У меня было странное чувство, что всё это могло выйти мне боком. Но ведь это не имело никакого значения, поскольку я ничего из этого не планировала.

— Он изменился, — сказал Бреннан тихим заговорщическим голосом.

Мне можно было не спрашивать, кого он имел в виду. Кай был единственным, о ком мы по-настоящему серьёзно разговаривали с Бреннаном.

— Я это вижу.

— Нет, не видишь, — теперь он привлёк моё внимание. Я оторвала глаза от своего парня, разговаривающего с моим бывшим парнем, и встретилась с суровым взглядом Бреннана. — Нет, серьёзно. Я хочу сказать, что ты только видишь последствия этих изменений. Ты видишь, что он трезв. Ты видишь, что он начал заботиться о себе. Но ты не представляешь, через какое дерьмо нам пришлось пройти, чтобы он стал таким.

Я фыркнула. Наблюдать за этим было мучительно и горько.

— У меня есть некоторое представление.

Он сжал челюсти, обдумывая, как ему выразить то, что он имел в виду.

— Ты не видела самое худшее, Кловер, — когда я начала протестовать, он поднял руку, останавливая меня. — Нет, не видела. Ты видела только самое начало. После твоего ухода… после того, как ты, мать его, исчезла, он совершенно сорвался. Я думал, что мы его навсегда потеряли. Я потратил два года своей жизни, делая то, хм, что ты всегда делала. Я наблюдал за тем, как он каждый раз отвозит себя к вратам ада, а затем умолял его вернуться. Он был точно маньяк, чёрт возьми.

Все последние пять лет я знала о том, что это было возможно. Я знала, что оставив Кая с его развлечениями, я могла разрушить его быстрее, чем что-либо. Я знала, что забрав у него единственную стабильную вещь, которая у него была, то есть себя, я могла уничтожить его.

И я всё равно это сделала.

После того, как я покинула группу, я научилась превращать свои чувства в лёд. Я могла выключить опустошающие меня эмоции и мучительные "а что если". Я могла упаковать все эти страхи и вопросы о Кае в милую коробочку, и убрать её куда-нибудь на полку в глубины своего сознания.

Я не гордилась этим, но это не давало мне сойти с ума все эти пять лет. И это того стоило.

Я использовала сейчас этот свой навык. Мороз сковал моё сердце и заставил мою кровь затвердеть. Я отделила себя от того, что сказал Бреннан, и решила эмоционально отстранить себя от этого разговора.

Потому что если бы я выдала ту реакцию, которой пытался добиться от меня Бреннан, я бы сломалась. Развалилась бы на части. И в каком-то смысле я могла больше не оправиться от этого.

— Ты хочешь сказать, что ты его вылечил?

Ну, хорошо, может быть я и отделила себя от всех эмоций, но только не от яростного гнева. То есть Бреннан смог сделать то, чего не смогла сделать я? Господи помоги мне…

— Нет. Я хочу сказать, что он сам себя вылечил. Кловер, он справился. Он сделал то, чего не смогли сделать мы.

Его слова были словно удар кулаком в мою зачерствевшую грудь, который расшатал сосульки, защищающие моё сердце, и мой ледяной фасад.

— Когда?

— Три года назад. Я понимаю, это не кажется столь долгим сроком, но ты едва ли его сейчас узнаешь.

— Три года это… — мои лёгкие силились вдохнуть побольше кислорода, чтобы продолжать функционировать. Я сделала неровный вдох, отчаянно пытаясь остановить нарастающее головокружение. — Три года это целая жизнь. Боже, Бреннан, ты что серьёзно? Он что не пьёт все эти три года?

Бреннан кивнул.

— Он чётко следует программе реабилитации. И посещает встречи анонимных алкоголиков с преданностью религиозного фаната. А ещё он теперь за здоровый образ жизни, и это, если честно, сильно раздражает остальных парней. Но для него это работает. Мы никогда столько не зарабатывали. До сегодняшнего тура они играли на забитых стадионах по всей стране.

Он жестом указал на комнату, в которой мы находились.

— Поэтому мы решились на… более камерные места.

— Это была его идея, — тут же объяснил Бреннан. — Он устал от больших масштабов. Ему захотелось чего-нибудь… попроще. И, если честно, я всё ещё боюсь давить на него, — он оглянулся. — Они не обманули тебя, сказав, что я потерял свою хватку. Я пережил такое в те годы после твоего бегства… после чего я уже никогда не смогу оправиться.

Он казался таким искренним, таким поистине сломанным, что на какое-то мгновение я подумала о том, чтобы поверить ему. Неужели он настолько переживал за Малачи, что согласился пойти против себя самого? Ради группы?

Бреннан, которого я знала, никогда бы не стал прислушиваться к идеям Кая. Он бы дождался подходящего момента, чтобы смести всякого на своём пути и получить то, чего он хочет.

Боже, что же произошло после того, как я ушла?

Я повернулась спиной к Каю, и, понизив голос, проговорила:

— Тогда, может быть, теперь ты больше не будешь винить меня.

— Я не виню тебя, Кловер, — уверил он меня. — Я понимаю, почему ты должна была уйти.

Мой желудок перевернулся, и на меня накатила тошнота, заполнив меня до краёв сожалением и мерзкими "а что если". Я поняла, что эта боль никогда не покинет меня. Что меня всегда будет преследовать принятое мной решение — сбежать.

— Спасибо, Бреннан, — пробормотала я.

На самом деле я хотела сказать, что если это он так извинялся, то извинение прозвучало слишком невнятно, слишком поздно. В тот раз мне не нужно было его разрешение или одобрение, и оно уж точно не требовалось мне сейчас.

Он выпрямился, и его глаза снова засияли этим хитрым и коварным блеском.

— В общем-то, я хочу сказать… мне надо, чтобы ты не возвращалась.

— Что прости?

Мускул на его челюсти начал опасно пульсировать.

— Не знаю, что ты задумала, и почему решила, что это хорошая идея, появиться здесь со своим новым лоснящимся парнем. Но он наконец-то здоров, Кловер. Разве ты не видишь? Он наконец-то трезв. Он наконец-то сосредоточен. И он ещё ни разу за всё время, ни разу, мать его, не вернулся на тот путь саморазрушения.

— Я ничего не задумала. Я не думала…

— Так и есть, ты не думала. Ты как обычно не думала ни о ком, кроме себя. Но ты уже похвасталась своей новой игрушкой, и своей новой