Селянин - Altupi
Кирилл планировал уехать сразу, как только встанет и отольёт, но, встав с кровати, почувствовал, что психологически не готов переступить границу между их мирком и большим миром. Он надел рабочую одежду и пошёл во двор отлить в деревянном неказистом сортире с дыркой в полу и жирными зелёными мухами, покормить и выпустить кур и оголодавших за ночь свиней, слазить в погреб за картошкой, наполнить бак на кухне водой.
Егор убрал в коровнике, подоил Зорьку и повёл её на выпас. Кирилл закончил со взятыми на себя обязанностями, помылся и переоделся в рубашку и джинсы, которые берёг на выход, обул кроссовки. Жарковатая одежда для пекла, гарантированного высоко поднявшимся в безоблачном знойном небе белым солнцем, да новых, незатасканных по огородам, полям и свинарникам шорт и футболок не имелось.
Вещи Кирилл с собой забирать не собирался, всё до единого носка оставил на полке в шкафу или на стуле у кровати. Заглянул к маме Гале, объяснил ей, куда так вырядился, выслушал наставления быть хорошим сыном. Попрощался с готовившим завтрак Андреем. Тот расстроился.
Проверив по карманам, всё ли нужное взял, Кирилл вышел на улицу к машине, стал ждать Егора. Деревня жила своей обычной сонной жизнью, по временам суток отличаясь только наличием солнечного света, живности и людей на лавочках или завалинках. Утро, когда прохлада ещё ощущается и трава влажна от росы, было любимым для всех. Куры скребли землю под каждым домом, коты на заборах вылизывали яйца, беспривязные собаки метили деревья, птицы галдели, бабки выходили на перекличку, мол, все дрыгают ещё, за ночь никто не скопытился.
Три старые карги, включая Олимпиаду, с клюками, в телогрейках и цветастых платках стояли на дороге и сплетничали. Кирилл, конечно, не слышал их разговора, но не сомневался, что сплетничали. О чём, он знать не хотел, ему было любопытнее, отыскалась ли Лариса. Оранжевый «Мокко» отсутствовал, а с далёкого расстояния Кирилл не видел, приезжал ли он вчера. По крайней мере, она Егору не звонила. Отъебалась сучка и свалила. Любит она Егора, как же.
— Кир…
Калякин повернулся в противоположную сторону. Сзади стоял Егор. Низ его трико промок от росы, к подошвам резиновых сапог приклеились мокрые листочки, а на небритой щеке серела грязная полоска. Кирилл послюнявил большой палец и стёр её.
— Не видел, как ты подошёл.
Рахманов осмотрел его наряд и ничего не спросил — вопрос и все сопутствующие эмоции были написаны в его глазах.
— Да, поеду, — ответил Кирилл, избегая прямого взгляда.
— Не позавтракаешь?
— Нет аппетита.
Они помолчали под пристальным наблюдением старушенций. К горлу подкатывал комок. Кирилл спохватился. Вынул из кармана ключи от машины, протянул.
— Давай машину оставлю тебе? На ключи, документы внутри. А я на автобусе уеду. Или на такси. До автовокзала меня подкинешь.
— Не надо.
— Надо! — Кирилл насильно вложил ключ с брелоком в ладонь Егора, сжал его пальцы в кулак. — Будешь молоко возить. И Андрею завтра надо к травматологу. Отвезёшь.
— У меня прав нет. — Егор разжал кулак. — Только на мотоцикл. Не успел получить. Спасибо, Кир.
Кирилл прикусил губу. Ключи забрал, завертел на пальце, свободной рукой вытащил из другого кармана смартфон.
— Но вот это ты же взять можешь? Он нормальный, не глючный. Только симку поменяй. — Кирилл снял крышку, чтобы вытащить свою сим-карту. — Сейчас сфотографируемся, и будет у тебя моя фотография.
— Не надо, я не возьму, — накрыв смарт ладонью, остановил его Егор. — Мне ничего не надо. Спасибо. Позвони, когда доедешь.
— Но… — Кирилл непонимающе уставился на него, мозг ещё обрабатывал информацию, как вынуть из узкой ячейки эту дурацкую сим-карту.
— Не надо, Кир, — повторил Рахманов, — я всё равно не умею таким телефоном пользоваться. И фотографий больше ничьих хранить не хочу. Плохая примета, — добавил он, когда Калякина словно из ушата холодной водой окатило.
— А, ладно, тогда… — протянул Кирилл отрешённым голосом, неловко запихивая девайс обратно. — Хотя… У меня такой приметы нет… Давай сфоткаемся? Буду на тебя дома смотреть. — Он вынул смарт и включил приложение для селфи. Не спрашивая разрешения у ничего не ответившего Егора, притянул его за талию к себе и нажал на сенсорную кнопку. Коснулся губами щетины Егора и нажал второй раз. Третий раз щёлкнул, целуя его взасос. Пролистал кадры и огорчился — запечатлеть счастливые моменты не вышло, одни лишь расстроенные лица и вымученные улыбки. Однако Кирилл не стал придираться и переснимать, пожалел Егора. Тому сейчас было не до светских развлечений, домашние дела звали, а прощаться обоим было трудно.
— Ладно, поеду, — как приговор, произнёс Кирилл, понимая, что неизбежное не оттянешь. — Раньше сядешь, раньше выйдешь. Когда картошку копать будем?
— В субботу, наверно. Если с трактористом договорюсь.
— Три дня? Я успею. Даже раньше. Ладно… — Кирилл подбросил ключи на ладони, поймал и неожиданно резко обнял Егора за шею, поцеловал со всей отчаянной страстью, на которую был способен в эту секунду, так же резко отстранил его и, открыв дверцу, сел за руль. — Ладно, я скоро приеду. Я тебе сегодня позвоню. Деньги на полке под одеждой, сорок тысяч, бери.
Егор молчал и только покусывал припухшие губы. Кирилл наощупь вставил ключ и завёл мотор, с усилием оторвал взгляд от нереально красивого лица и притопил педаль газа. И только тогда увидел старушек, в срочно порядке ковыляющих с проезжей части на обочину. Вот гадкие бабки, лупились, наверно, во все глаза на целующихся парней! Ну и хуй с ними, он вообще приехал в эту деревню одним человеком, а уезжает совсем другим. И обязательно вернётся.
63
Поднимаясь в лифте — всего лишь на четвёртый этаж — Кирилл мотал связкой ключей от квартиры. Их позвякивание успокаивало, монотонное движение кистью загружало мозг работой, мешая думать. Правда, мерное жужжание подъёмного механизма раздражало. Лифт ехал с обычной скоростью, но Калякину казалось, что медленно. Возможно, он отвык. Или заранее выстраивал эмоциональную броню от предстоящего негатива, на который собирался отвечать тем же.
Лифт, мягко дёрнувшись, остановился, створки разъехались. Кирилл шагнул на чистый кафельный пол, осмотрелся. Вроде был здесь всего две недели назад, а ощущение такое, что прошло года три-четыре. И ровненько выкрашенные стены подъезда, лестница с выведенными на ней узорчиками, цветы на подоконниках и коврики у дверей казались чужими и позабытыми.
Тёмная металлическая дверь квартиры с
