Мачо для стервы - Татьяна Романская

Это прекрасная возможность прощупать возможных помощников и партнеров из сферы журналистики. Вот только отвечает мне Максим:

— Да легко. У тебя уже есть хорошие работники и талантливые программисты, чтобы запустить свои собственные программы либо на телевидении, либо в интернете.

Неприятно это говорить, но Максим Черных не такой уж и болван, каким его хотела бы видеть сестра.

Его отец кивает:

— Все сервисы по подписке ориентированы на развлечения. Вы могли бы предложить рынку новостные и деловые программы.

Не зря у этого человека огромная успешная компания. Следующие несколько минут отец и сын, дополняя друг друга, делятся самыми разными идеями. Очевидно, они много думали об этом. Их мысли хорошо проработаны, и это даже полезно. Не то что бы мне очень хочется их слушать, но я не могу прийти к брату с пустыми руками. Тем не менее, я отлично вижу, что Яне, сидящей рядом со мной, разговор за столом совсем не интересен. Послушав отца и брата, она решает больше не молчать и вступает уже со своим мнением.

— Да, это один из возможных путей развития, — говорит она, пренебрежительно качая головой. — Но он не очень амбициозный. Здесь есть возможности для гораздо более глобальных целей, например, для создания своей собственной поисковой интернет-системы.

— Такие масштабные планы — это весело, пока не приходится платить за них. Не забывай об этом, Яна, — сделав замечание в адрес дочери, Александр Иванович извиняется передо мной:

— Она только закончила учебу. У нее пока маловато практики.

Возможно это из-за того, что у меня у самого практики кот наплакал, но меня ее план интригует.

— На самом деле, это хорошая идея. Сейчас есть неплохой спрос на ориентированную на наше общество поисковую систему, к тому же, такой проект может поддержать государство, — такая идея может оказаться очень даже удачным начинанием, особенно если подключить программистов компании, которую собирается присвоить себе мой брат.

Мужчины за столом, слишком ограниченные для того, чтобы мыслить шире, смотрят на меня как на сумасшедшего. Это выглядит жалко.

Яна одаривает меня чуть кривоватой улыбкой, которая показывает, что она не уверена, благодарна ли за мои слова или снова хочет ударить меня за вмешательство.

Это так сексуально и так весело — злить ее, что мне хочется поддержать еще какие-нибудь ее слова. Мне хочется продолжить эту тему. Мне хочется наклониться и уткнуться носом в ее шею, вдохнуть сладковато-пряный запах, но это, наверное, не лучший выход. Тем не менее, мне интересно, сможем ли мы придумать концепцию, которой не стыдно будет поделиться с моим братом. Мысли начинают появляться и исчезать с бешеной скоростью. Но я останавливаю их. Это хорошая идея, но я здесь для того, чтобы узнать, какие идеи у моих собеседников.

Несмотря на то, что Яна привлекает меня еще больше после того, как я увидел способности ее разума, я снова переключаю внимание на сидящих за столом. Я еще несколько раз пытаюсь втянуть журналисток в разговор, но, кажется, они больше заинтересован в том, чтобы слушать. Может быть, здесь нет таких новаторов, о которых думает Игорь. А может, люди здесь не любят так просто разбрасываться своими идеями.

— Говорят, сегодня награду получает Виктор Павлович Меньшиков, — поднимают за столом новую тему, когда в разговоре наступает затишье. — Готова поспорить, что он назовет имя преемника. Ходят слухи, вы в очереди на эту должность, Александр.

Александр Иванович, к которому снова ненавязчиво обратились, отвечает скромно:

— Если это на самом деле так, то об этом вряд ли объявят сегодня. Потому что мне еще не делали никаких предложений.

— Правда? Тогда эта вакансия до сих пор открыта? Кто бы ни получил ее, он счастливчик. Я бы умерла бы, чтобы получить эту должность.

А! Значит, здесь есть заинтересованные лица. Мне не следовало сомневаться в Игоре — его интуиция работает выше всяких похвал. Ситуация накаляется.

Должен сказать, что нахожусь сейчас в достаточно сильном положении. Черт, иногда быть мной — это чертовски круто. Откинувшись на спинку стула, я как бы невзначай спрашиваю:

— В каком направлении вы бы хотели двигать компанию, будь у вас такая возможность?

Яна пинает меня под столом, и когда я смотрю на нее, она одними губами произносит:

— Что ты делаешь?

— Веду беседу, — коротко улыбаюсь я в ответ и снова поворачиваюсь к в другую сторону.

— Но… — ладонь Яны опускается на верхнюю часть моего бедра.

Приходится снова обращать на нее все свое внимание, и прежде чем я успеваю опомниться, я наклоняюсь и шепчу:

— Чуть выше, и ты поймешь, как много я думал о том, что у тебя под платьем.

Я смотрю на ее приоткрытые в удивлении губы. Она сглатывает.

И теперь я вспоминаю, каково это, когда ее рот вжимается в мой пах.

Мне с трудом удается взять себя в руки и вернуться к беседе, а не смотреть на краснеющую красавицу рядом со мной. Я почти не замечаю, когда она вежливо отходит от стола.

Ладно, это ложь. Я сразу чувствую ее отсутствие.

— Извините. Переборщила с вином, — говорит она. Это едва ли похоже на правду, она не больше пары раз прикоснулась к стоящему перед ней бокалу. Я убежден, что заставил ее смутиться.

Я очень доволен. Пока ее нет, мне легче сосредоточиться, и каким-то образом нам за столом удается достаточно обменяться мнениями, чтобы я укрепил интерес к компании и отметил возможных кандидатов на должность ее руководителя.

Яна возвращается через несколько минут. Сев, она протягивает свою руку к моей под столом. Я жадно хватаюсь за ладонь, отчаянно желая почувствовать ее кожу, но она не дает мне себя удержать, только вкладывает что-то в мою руку.

Глава 17

Я достаточно умен, чтобы не выставлять полученное на всеобщее обозрение, но я не могу не посмотреть. Когда я убеждаюсь, что за мной никто не наблюдает, я украдкой бросаю взгляд вниз, и, конечно же, в моих руках черные кружевные трусики.

Как можно незаметнее я прячу сувенир в карман. Я едва сдерживаю ухмылку, когда в следующий раз бросаю на Яну внимательный взгляд.

Ее улыбка в ответ натянута.

— Ты хотел узнать, — тихо говорит она. Жестоко. Да, я на самом деле хотел узнать, что у нее под платьем. Так и сказал. Хотя меня больше интересовала та часть, которая не снимается. Та часть, которую прикрывали трусики.

Черт возьми, да на ней же