Предатель. Моя сестра от тебя беременна (СИ) - Барских Оксана

Глава 16

– Я тебя слушаю, Родион, – холодно произносит Вера и выставляет руку ладонью вперед, когда мужчина делает шаг к ней.

– Вера, я…

– Я приехала сюда, чтобы закрыть гештальт и расставить все точки над “i” и навсегда забыть о прошлом, как о кошмаре. Вот и всё.

– Я… – снова говорит Родион Павлович и сглатывает, неумело подбирая слова. – Я не знал, что мама…

Он мнется, так как не ждал этой встречи, а мне вдруг становится его совершенно не жаль. Все эти дни он молча страдал и даже будто не собирался искать женщину, в которую был когда-то влюблен. Даже хотя бы просто для того, чтобы узнать, как у нее сложилась жизнь и сделала ли она аборт, деньги на который дала Таисия Семеновна.

Неужели таким же со временем станет и Глеб?

Поначалу мне казалось, что он в отличие от своего отца волевой и успешный, а сейчас я начинаю задумываться, что и свекор когда-то был таким же, раз хотел даже уйти из семьи, невзирая на протесты собственной матери. А сейчас находится под каблуком двух женщин. А Глеб хоть и создает впечатление независимого, в глубине души такой же, как и отец. Прислушивается к мнению матери и не готов оторваться от ее юбки.

Чего стоит только то, что ему за тридцать, а мы жили при этом с его родителями, в то время как даже люди гораздо моложе него давно снимают квартиры и сепарируются, становятся самостоятельными.

Пусть он и предложил мне сегодня жить отдельно, лишь бы я его простила, но его слова ни гроша не стоят, в этом я даже не сомневаюсь. Неужели и правда верит, что я открыв рот вернусь к нему после того, как он посмел поднять на меня, беременную женщину, руку?

Может, раньше, когда я была помоложе, я бы прониклась его извинениями, но сейчас трезво смотрю на многие вещи.

Беспокойся он обо мне по-настоящему, хоть раз спросил бы, есть ли у меня витамины, хватает ли мне денег, не нужна ли мне помощь, и как вообще проходит моя беременность. А так… Он думает только о себе и своем благополучии. Его эго шатает, и он всеми силами хочет удержаться на пьедестале, вот только за свой счет я сделать этого не позволю.

– Ты долго собираешься мямлить? Если хотел узнать, как я, то как видишь, не бедствую и на помойке не живу, как твоя мать надеялась.

В реальность меня возвращает жесткая отповедь Веры. Голос ее звучит строго и уверенно, а на бывшего возлюбленного она смотрит свысока. Не как на клопа, нет. Эта женщина, казалось, выше этого, просто сразу дает понять, что обращаться с собой, как с челядью и провинциалкой, как в прошлом, больше никому не позволит.

Не знаю, какой молодой девчонкой она была раньше, но сейчас перед свекром стоит уверенная в себе женщина, которая знает цену своим словам и действия и никому не позволяет себя оскорблять. Она вызывает уважение, которым я проникаюсь и смотрю на нее восторженно. Именно такой я хочу стать со временем. Ни от кого не зависеть и решать свою судьбу сама. Впрочем, с последним я и сейчас неплохо справляюсь. Стараюсь не позволять другим диктовать мне, что делать.

– Я не знал, что моя мать тебя подставила и отправила на аборт, – говорит, наконец, полным предложением Родион Павлович и сжимает ладони в кулаки.

Судя по напряженному выражению лица, он усиленно думает, как вести себя теперь с новой версией его бывшей возлюбленной. Видно, что обескуражен и растерян, не знает, что сказать и что сделать, чтобы она оттаяла.

– Не знал? – хмыкает она и перекладывает свою брендовую сумочку с одной руки в другую. Тоже нервничает, но лучше управляет своими эмоциями, чем Родион. – Ты что, маленький мальчик, чтобы не знать, что творилось у тебя под носом? Вроде был взрослым мужиком, а не тютей.

– Зачем ты так, Вер? – тянет он, сжимая челюсти, словно сожалеет о прошлом. Вот только оно неизменно, и поделать с ним он ничего не может. – Почему ты мне не сказала обо всем? Почему…

– И что бы ты сделал, даже если бы сказала? Уверена, что поверил бы матери, что я воровка. А наплела бы, что видела меня с сантехником местным, ты бы и этому поверил.

Вера вдруг проявляет высшую степень иронии и стряхивает с футболки Родиона невидимую пылинку, затем вздергивает бровь и смотрит на него хоть и снизу вверх из-за его внушительного роста, но такое чувство, что именно она сейчас верховодит в этом разговоре.

– Ты этого не знаешь, Вера! – рявкает вышедший из себя Родион и тут же замолкает ненадолго, берет себя в руки. – Если бы ты дала мне шанс, никакого аборта бы не было! Мы были бы сейчас вместе и воспитывали сына.

– Ну да, – ухмыляется она ему нагло в лицо, но даже с такого расстояния я чувствую, что прошлое ее трогает, как бы она ни пыталась показать обратное. Именно поэтому она ведь и приехала, иначе бы просто выставила Таисию Семеновку за порог.

– Неужели ты думаешь, что я была беременна мальчиком? – спрашивает она с полуулыбкой, и ее взгляд леденеет. Родиону явно становится от этого не по себе, и он делает очередной шаг назад, но довольно быстро приходит в себя и снова приближается. Не хочет демонстрировать ей, что она в их разговоре главная. Он будет длиться до тех пор, пока она не развернется и не уедет. И отчего-то мне кажется, что как только она это сделает, Родиону больше не видать Веры.

– Это была девочка? Разве на таком маленьком сроке известен пол? – с глухой хрипотцой тихо и болезненно спрашивает свекор и опускает взгляд, явно не в силах выдержать взгляд женщины, жизнь которой, как он думает, разрушила его мать.

– Пол известен, начиная где-то с восемнадцатой недели.

Услышав это, он вдруг снова вскидывает голову и буквально впивается своими покрасневшими напряженными глазами в женщину. Будь его воля, вцепился бы в ее плечи с силой и затряс бы, чтобы получить ответы на свои резко возникшие вопросы.

– На таком сроке аборт не делают, Вера…

– Только подпольно, – пожимает она плечами, но большего не говорит. Не помогает бывшему мужчине, за которым, как она думала, была, как за каменной стеной. А вместо этого он оказался обычной картонкой. Пни, и улетит в неведомые дали, позабыв о тебе.

– Ты бы не стала… Ты ведь могла умереть… – бормочет свекор, а затем жадно смотрит на Веру. – Ты ведь не сделала аборт, Вера?

Тяжелый вопрос Родиона Павловича повисает в воздухе темной грозовой тучей.

Воцаряется тишина, которая давит на барабанные перепонки, и я даже с места сдвинуться боюсь, чтобы не прервать их разговор своим шумом.

Вижу в окнах их дома лица домочадцев, которые наблюдают за Родионом, в том числе и свекровь смотрит таким взглядом, словно готова в любой момент выпрыгнуть наружу и задушить соперницу, которая и выглядит моложе, и ведет себя, как светская львица, в отличие от нее. Хотя именно этого эффекта она всегда и добивалась, но всё портил склочный и вредный характер.

В этот момент Вера, не обращая внимания ни на чужие взгляды, ни на нервного Родиона, наклоняет голову набок и цинично дергает губой. Видно, что несмотря на умение держать себя в руках, ей больно даже спустя столько лет. Душа ноет и терзается прошлым, какой бы сильной женщиной она не была.

– Ты считаешь, что имеешь право задавать мне этот вопрос? Ты обманул меня, сказал, что разведен, скрыл, что у тебя уже был сын, ровесник моего Андрея. Твоя мать сделала всё, чтобы я уехала и не смогла оставаться в этом городе, а теперь двадцать восемь лет спустя спрашиваешь, не сделала ли я аборт?

В ее голосе отчетливо звучит горечь, которую она не сумела скрыть.

– Я не знал, – глухо произносит Родион, но уже с отчетливой злостью, которая разгорается в нем с большой силой.

Он поднимает голову и делает решительный шаг вперед, хватая Веру за предплечья и не давая вырваться. Его глаза лихорадочно блестят, и он смотрит на нее с таким упоением, словно никак не может наглядеться.

– Ты совершенно не изменилась, Вера. Такая же красивая, – шепчет он, не в силах больше сдерживать себя. Ему плевать на жену, сына и мать, которые смотрят на него из окна и явно слышат, о чем они с гостьей говорят. Ему становится всё равно на всех и вся, ведь он будто возвращается на почти тридцать лет назад.