В объятиях воздуха. Гимнастка - Юлия Туманова
Она все-таки постепенно трезвела, Валера уже виделся ей отчетливо, и в его словах даже улавливался какой-то смысл, но реагировать должным образом Веточка еще была не в состоянии. Гораздо легче ей удавалось пение русских народных песен отрывками и невпопад. Валера же решил попросту замучить ее до отупения, наматывая по городу километр за километром. И только когда Веточка уже вполне трезвым голосом взмолилась о пощаде, он повернул к ее дому, чуть сбавив шаг. На очередном повороте он неожиданно подхватил ее на руки, но она вряд ли почувствовала что-то, отключившись окончательно за секунду до этого.
— Доброе утро, малыш, — услышала Веточка чей-то ласковый голос и с трудом разлепила ресницы. Над ней с выражением крайней озабоченности на лице склонился Валера.
— Ты? Мы… — Вета смущенно огляделась. Господи, что она вчера вытворяла! Неужели Валера воспользовался ее состоянием? Или просто переночевал? Непохоже, вон как смотрит, чуть не облизывается.
Он улыбнулся, проследив за ее взглядом. Укоризненно покачал головой.
— Если ты думаешь, что пьяные девушки — это моя слабость, то ошибаешься. Я просто решил, что в таком состоянии тебе нельзя оставаться одной.
— Э… Спасибо. Отвернись, а?
Веточка вылезла из постели и быстренько завернулась в халат. Спрашивать о том, кто и как ее раздевал перед путешествием по царству Морфея, почему-то не хотелось. Неловкость, которую она испытала при виде Валеры у своей постели, почти полностью затмила болезненное похмелье. И это было, пожалуй, единственным плюсом сегодняшнего утра. Валера, наоборот, вел себя как ни в чем не бывало, словно он последние лет двадцать просыпался на матрасе рядом с кроватью известной гимнастки, варил ей кофе и готовил завтрак.
— Добро пожаловать к столу! — заявил этот невозмутимый тип и потащил Веточку на кухню.
Она покорно уселась и принялась жевать что-то, по внешнему виду напоминающее коровью лепешку, по запаху схожее с прокисшим молоком, а на вкус оказавшееся обыкновенным, вполне удобоваримым омлетом.
— Извини, я старался, но, как всегда, получилась гадость. — Валера смущенно улыбнулся. — У меня мама классно готовит, а все мои попытки обычно кончаются весьма печально.
— Правда? — неожиданно обрадовалась молодая хозяйка. — Я тоже у плиты становлюсь абсолютной идиоткой, ничегошеньки у меня не получается.
Они рассмеялись и, кое-как расправившись с омлетом, принялись за кофе. Несколько минут прошло в молчании, не тягостном, но все-таки напряженном. Чувствуя на себе тяжелый, мужской взгляд, Веточка уткнулась в чашку, судорожно размышляя, чем вызвано ее учащенное сердцебиение, почему Валерина ладонь лежит на ее бедре и зачем ее пальцы эту самую ладонь настойчиво поглаживают.
— Ты очень красивая, малышка, — неожиданно заявил Валера, придвинувшись ближе.
Вета испуганно отшатнулась. Что, собственно, происходит? Разве она готова к тому, чтобы их скоропостижное знакомство превратилось в нечто большее? Конечно, Валера очень милый, но это еще не повод. И вообще…
— Что ты делаешь?! — возмутилась она, останавливая его руки, ловко расправляющиеся с пуговицами ее халата.
— Иди ко мне. — Валера встал из-за стола, потянув Веточку за собой.
— Нет, я… — Она запахнула халат, но оказалась прижатой к Валериной груди и несколько секунд слушала его бешеный пульс, боясь пошевельнуться.
— Что? Что, милая моя? — шепнул он, захватывая губами мочку ее уха и обнимая Веточку все крепче.
Девушка вырвалась. Возбужденная и растерянная, она плюхнулась на стул, стараясь придать лицу непринужденное выражение.
— Я… просто… я еще не наелась, — пролепетала она: ничего умнее не пришло в голову. — Я с утра лопаю как кашалот, а потом еще три чашки кофе выпиваю. В общем, извини, я совершенно невменяемая, наверное, до сих пор не проснулась. Ну и вчерашнее наложило свой отпечаток. Ну, ты понимаешь?…
Валера с серьезным видом кивнул, сдерживая улыбку. Слушая, как Веточка тараторит, можно было подумать, что ее собирались предать огню или четвертовать и только чистая случайность помогла ей выжить. Валера сам себе удивлялся, он абсолютно спокойно провел ночь рядом с этой девушкой, его не мучили сладострастные сны, не томили запретные желания. Но сейчас Веточка показалась ему такой нежной, такой трогательной и желанной. Ей необыкновенно к лицу была сонная припухлость и утренняя рассеянность, а смущенно-испуганные взгляды, которые она исподтишка бросала на Валерика, просто сводили его с ума. Он взял себя в руки, стараясь не выглядеть в ее глазах сексуальным маньяком.
— Может быть, тебе чаю? — заботливо спросил он. — Или хочешь еще кофейку?
— Да, да, конечно, — невпопад ответила она.
— Еще бутерброд?
— Разумеется!
— С ветчиной? сыром? шнурками от ботинок?
Он глядел на нее, откровенно потешаясь. Куда делась вчерашняя кокетка? Перед ним сидел маленький дрожащий цыпленок. А может, она девственница? Это было бы странно, подумал Валера, но не стал задерживаться на этой мысли. Гораздо интереснее было наблюдать за Веточкой, которая нервно намазывала варенье на… огурец. Он осторожно отобрал у нее и то, и другое, подхватил на руки ее саму и понес в комнату.
— Но… Я еще не поела… — с набитым ртом отбивалась Вета.
— Дожуешь в постели, я не брезгливый.
Постель, кстати, представляла собой маленький аэродром: даже в этом проявилась широкая натура Бориса Аркадьевича, который два часа кряду выбирал в магазине вместительное ложе, пока со склада ему не притащили этот шедевр. Валерик усадил девушку на краешек и как ни в чем не бывало стал раздеваться, получая
