Сладкое на ночь (СИ) - Марика Ани

Пациент: Воронцов Вадим Дмитриевич. Тридцать пять лет. Честно говоря, думала, он моложе. Так что разница в возрасте не шибко большая. Что меня обрадовало. А дальше одни расстройства пошли.

Травмы брюшной полости, переломы ребер и голеностопа. И трещина затылочной части черепа. Это я пропустила мелкие ушибы, ссадины и растяжения. Самое страшное, конечно, — голова.

Я немного увлеклась, почувствовала себя в своей клинике. И совершенно забыла, что здесь на птичьих правах. Проснется пациент и пошлет меня. Или явится дежурный врач и тоже пошлет меня. В любом случае исход один, но пока он не наступил, пользуюсь возможностью.

Дочитав историю болезни, заключения и прогнозы врачей с громкими фамилиями, я наконец понимаю, что мужчина в надежных руках и в безопасности. За ним действительно очень качественно следят и заботятся. Напряжение за его здоровье отпускает меня. Приходит своеобразный откат. Истерика накрывает.

Вадим просыпается, как всегда, вовремя. Вот не мог он дальше спать, чтобы я вдоволь наревелась и собрала силы.

Развернувшись, жадно разглядываю его. Каждую эмоцию впитываю. Он не злится. Смотрит устало, уголки губ едва подрагивают. Тараторю что-то про врачей, просто волнуюсь, что он меня пошлёт. А Вадим объятья раскрывает и двигается, освобождая мне немного места рядом с собой. Не думая, ныряю под бок.

Глубоко вдыхаю его запах, смешанный с антисептиком и лекарствами. Сама не понимаю, как засыпаю. Кажется, только глаза прикрываю — и вот уже утро.

Первые несколько секунд вспоминаю, где я и кто касается моих волос. А вот после, дёрнувшись неловко, сажусь.

Вадим шипит и морщится. Задела своими габаритами поврежденные ребра. Испуганно соскакиваю с койки и отдергиваю задранный аж до самой талии подол платья.

— Сюда иди, — с легкой усмешкой требует он и тянется схватить.

— Я уснула прямо здесь? Надо было разбудить, Вадим! Это не профессионально — ложиться к пациенту...

Господи, что я несу?! Соберись, Паулина!

— Ты не мой лечащий врач, тебе можно, — хмыкает он.

— Вадим... — со вздохом подхожу. Долго разглядываю его. — Выглядишь ужасно. Бледный, худой...

— А ты шикарно, — перебивает мужчина, — Волосы растрёпанные, глаза заспанные. И платье это сидит так, что я о травмах своих забываю.

— Ты просто неисправим, — фыркаю и улыбаюсь.

— И не собираюсь исправляться. Поцелуй меня, наконец, Пончик.

— Прежде чем мы... Я должна знать, — стараюсь говорить спокойно и твёрдо, но голос дрожит, выдавая волнение. — Ответь, пожалуйста, честно.

— Если ты тоже прояснишь пару моментов, отвечу, — соглашается мужчина.

— Каких? — хмурюсь я.

— Ты развелась?

— Да, — смущенно опускаю глаза. Благодаря ему ведь. Он нашел юриста. Он его оплатил.

— Хорошо, и второе… — Вадим выдерживает паузу небольшую, брови сводит на переносице и, добавив строгих ноток, спрашивает:

— Где ты шлялась полмесяца, Паулина Андреевна?

— Вот как раз на этот вопрос я тебе отвечу своим вопросом, — киваю и набираю воздуха побольше: — Я волновалась, когда ты не приехал в пятницу. И телефон отключен. Связи никакой. Поэтому я поехала в субботу к тебе. Мне открыла дверь девушка... Она сказала, что беременна и что вы женитесь.

— Твою мать, Тина! — рычит мужчина, прикрыв глаза. Дышит глубоко, усмиряя злость. — Она моя бывшая. Мы расстались не так давно. И у нее были ключи от моей хаты.

— Ясно… Чувствую себя просто идиоткой форменной. Прости меня, Вадим. Я ей поверила. Да и как не поверить такой красотке? Рядом с тобой только такую и представляешь. А я... Просто... просто...

Голос окончательно садится, и я замолкаю. Ну вот как ему признаться, что в тридцать семь лет я закомплексованная дура?

— Ты моя женщина. Всё. Других нет! — тихо, со сталью припечатывает мужчина. — Сколько раз ещё повторить?

— Еще один раз, — шепчу, ощущая, как в груди зажигается маленький фитилек надежды. Что ничего еще не кончено. Что я не все еще испортила своим недоверием, сомнениями и страхами.

— Моя ты, Пончик Андреевна. Моя.

Склоняюсь и прижимаюсь губами к сухим потрескавшимся губам моего мужчины.

— Вот сразу бы так, — бурчит, и тяжелая ладонь на затылок ложится.

Он не дает управлять поцелуем. С голодом сминает, жёстко, жадно. Языком толкается и жаром меня наполняет.

— Обход, Воронцов. Вы уже проснулись? — к нам заглядывает грузная женщина. Я тут же отстраняюсь и встаю.

— Я же вроде просил Таню, — рычит Вадим.

— Не положено у нас обходы по требованию пациента смещать, — качает головой дама. Осматривает меня в вечернем платье и слегка потрёпанную. Хмурится. — Так. А вы кто?

Меня достали этим вопросом! Вот честно, надоели просто. Почему не спросить, что я тут делаю, например? Я бы ответила искреннюю правду. Навещаю моего мужчину. И вообще планирую здесь поселиться. Вон двухместный диванчик выглядит вполне удобным. Пока я мысленно возмущаюсь постановке вопроса, за спиной раздаётся насмешливый голос пациента.

— Жена, — вот так просто и спокойно обозначает он мою персону.

Мы обе удивлённо переводим взгляды на лежащего мужчину. Я ещё разворачиваюсь. А он ловит за руку и сжимает мои пальцы.

— Доброе утро, я Паулина, — вернув самообладание, натягиваю дежурную улыбку. — Вы невролог?

— Елена Николаевна. Нет, кардиолог, — тоже выходит из ступора врач и идёт к столу за картой пациента. Читает, хмурится. — А где показатели за сегодня? Лиля! Я к вам позже зайду.

Кардиолог удаляется. А я все же решаю взять контроль над здоровьем моего как бы мужа.

— Я сейчас приду. Эти медсестры опять филонят и пропускают свой обход.

— Не рычи, командирша! — хохочет Вадим. — Это я их попросил не заходить до обеда.

— Но зачем?! Нельзя шутить со здоровьем, особенно с черепушкой, — стучу по виску и выхожу из палаты.

Когда возвращаюсь в компании словоохотливой Лилии, Вадим спит. Медсестра сноровисто меряет температуру, снимает показатели давления и сердцебиения.

Я опять листаю анкету и хмурюсь. Дежурившая ночью девушка внесла недостающие данные.

— Температура держится уже неделю на отметке 37.5. Что невролог говорит?

— В пределах нормы температура может повышаться до 38, — явно цитирует врача девушка.

Пока медперсонал занимается сбором анализов и показателей, прячусь в небольшой ванной комнате. Вип-палата лучше, чем номер в гостинице. На полке у зеркала лежат одноразовые гигиенические приборы. Зубные щётки с тюбиками в упаковках, мыльца, шампуни, гели для душа. Расчёски, бритвы. Даже фен есть. А на змеевике висят штук пять полотенец. Два банных, одно среднее, два лицевых.

Я пользуюсь душем, волосы закалываю в высокий хвост. По-хорошему надо съездить домой, переодеться, захватить сменную одежду. И да, я не планирую больше оставлять его. Врачи, может быть, и лучшие, но постоянная помощь ему сейчас нужна.

Натягиваю своё дурацкое платье и выхожу обратно. Обалдело застываю, смотря на спину волосатого верзилы. В себя прихожу, заметив белый халатик, мелькнувший за ним. Он кого-то зажал в углу.

— Что тут происходит? — включаю преподатаветельский тон, аж Вадим с койки кряхтит и просыпается.

— О, училка! — басит этот, разворачиваясь и давая возможность своей жертве выскользнуть. Медсестра пищит что-то, на флаконы показывает и сбегает.

— Вы что себе позволяете?! — строго спрашиваю, забирая растворы и подходя к моему мужчине.

— Да вроде пока ничего ещё не позволил, — топает за мной увалень и через голову заглядывает: — С наступающем, Вадь. Я тебе подарок привёз, но вижу, ты уже получил свой подарок.

— Завали, — рычит беззлобно Вадим, давая доступ к своим венам. — И хватит уже бегать за Танюшей. Боится она тебя.

— Да, не стоит пугать медперсонал больницы, — менторски поддерживаю я. — Иначе мне придётся поставить под вопрос ваши визиты.

Мужчина за спиной пыхтит, но ничего не говорит. Наверное, потому, что Вадим на него строго смотрит. Закончив с капельницами, выпрямляюсь.