На поводке за счастьем - Аня Дарк
А потом… Я что-то не то сказал. Задел Леру за живое. Обычная уже привычная перепалка с зеленоглазой ведьмой вдруг закончилась ее… Паникой? Отчаянием? Болью?
Я так и не понял, что это было, и где именно я облажался. Но сколько бы потом не появлялся на поляне, а ходил я туда даже чаще, чем на работу, Леру больше не видел. И это чертовски злило меня.
В офисе на всех срывался. Еще какой-то слишком ушлый тип уже несколько дней пытался сбить цену на товары. У нас и так недорого, а ему еще дешевле подавай. Какой мне интерес продавать ему материалы, не получая от этого свою выгоду. И к другим поставщикам не уходил, и мне уже плешь проел.
Однажды на прогулке я даже зацепился с каким-то мужиком из-за Зевса. Мол такая большая и страшная собака должна быть в наморднике, а лучше вообще не гулять там, где гуляют дети. Слово за слово и мы чуть не подрались. Со мной творилось что-то странное, и эти метаморфозы мне абсолютно не нравились.
Еще и Элла вдруг объявилась. Начала названивать, писать. Я сначала пытался нормально ей объяснить, что между нами всё кончено. А когда понял, что это бесполезно, внес ее в черный список везде, где только можно.
Единственной отрадой был, как ни странно, Зевс. Занятия на поляне давали хорошие плоды. Мне стало гораздо комфортнее с ним жить. Теперь на прогулках я уверенно справлялся с ним, с восторгом отмечая, что я становился центром его вселенной. Никогда не думал, что подобное может сделать человека счастливым.
Субботний день выдался солнечным и небывало теплым для ноября месяца. Мне вдруг захотелось выйти погулять с Зевсом после обеда. День стал значительно короче, и я решил ухватить последнее тепло этого года. Ведь вечером стемнеет, вся магия осеннего парка исчезнет, а остывающую землю застелит мягкий туман.
На солнце черная шерсть Зевса лоснилась и переливалась так красиво, что взгляд невозможно было отовать. Мы прошлись до уже ставшей родной поляны. Там никого из наших не было. Гуляли дамы с маленькими собачками.
Когда развернулись, чтобы пойти обратно, мне позвонили с работы и я отвлекся. Не заметил, что Зевс нырнул в кусты и активно там ковырялся. Одернул его, и он нехотя вышел ко мне. Такой красивый, что я чуть разрыв сердца не получил. Все лапы и морда были в крови. Её было настолько много, что от него оставались мокрые ярко-красные следы, которые не становились меньше. Кровь не останавливалась. Быстро набрал в поисковике, где ближайшая ветеринарная клиника и помчался туда.
14
Валерия
Даже Настя не задела меня так сильно, как он. Кирилл всковырнул затянувшуюся рану тупым и ржавым перочинным ножом. Может и не специально, но боль от этого тише не становилась.
На эмоциях, я не сразу поняла, что именно меня так сильно зацепило. А когда поняла, стало еще больнее. Так, что в груди жгло огнем, беспощадно испепеляя меня изнутри. Кирилл напомнил о кобелиной натуре мужчин именно в тот момент, когда мне так отчаянно захотелось ему открыться. Попробовать. Ведь это притяжение было взаимным. Я видела. Чувствовала.
С другой стороны я ничего о нём не знаю. Может он женат и у него есть дети. Моему шефу, например, это никогда не мешало не просто флиртовать с другими женщинами, а заводить с ними отношения, менять их так часто, что ни один человек бы не предположил, что его дома ждала семья. Семья, которая и не догадывалась, чем он занимался на досуге.
Когда-то и я не знала, что у моего мужа роман с моей подругой. Ждала его с работы, готовила ему завтраки и ужины, гладила рубашки и старалась быть для него лучшей во всём. А ему это оказалось не нужным. Майскому нужна была страстная любовница, какой я не смогла для него стать. Видимо этим меня матушка-природа не наградила.
И тут я совсем скисла. А ему, Кириллу, тогда зачем такая фригидная нужна? Даже если представить, что у нас когда-нибудь завязались бы отношения, вряд ли бы они продлились долго. Кирилл бы быстро разочаровался во мне и бросил. А мне пришлось бы снова собирать себя по частям. Воскрешать. Выживать.
Спасать меня вызвалась Настя. Приехала с идеальным в такой момент набором: вино, фрукты и всякий пищевой мусор, при виде которого у моей Виты текли слюни и глаза превращались в бестящие блюдца.
— Опять ты взяла эту кислятину, — скривилась я.
— Выбирала, чтобы соответствовало твоей физиономии, — сумничала Настя.
— Ладно, сегодня и это сойдёт.
Накрыв нехитрую «поляну», мы включили фоном какую-то комедию и уселись перед телевизором на пол. Вита немного попрактиковалась в гипнозе, но, поняв, что ей кроме яблок ничего не светит, ушла на свой коврик, обиженно махнув на прощание хвостом.
— Что-то, я смотрю, Фёдор твой не справляется, — съехидничала подруга.
— Руки прочь от моего идеального мужчины, — рявкнула я в ответ.
— Фу, больно надо, — скривилась Настя. — Я по живым мужикам, а не резиновым.
— Какие мы правильные… Ты просто не знаешь от чего отказываешься, — со знанием дела умничала я.
— А ты знаешь, от чего отказываешься?
— Я… Я… — мой голос дрогнул.
Уверенность тут же сменилась слабостью и беззащитностью. Все маски мигом слетели, оголив истиное лицо девушки с израненой, растоптанной душой. Боль сковала всё тело и сдавила горло. В глазах застыли слёзы, но я отчаянно держалась. Глоток вина мог бы помочь. Но вот засада. Горький ком в горле не дал бы его проглотить.
— Ле-е-ер, — протянулула жалостливо Настя, — Прости, пожалуйста, — и полезла обниматься, прорвав тем самым плотину, удерживающую меня от истерики. — У тебя что-то случилось? Тебя кто-то обидел?
Я в ответ лишь то качала головой, то крутила ею в стороны. Никто меня не обижал, но почему на душе так погано?
Веселый хохот с экрана заглушал моё негромкое поскуливание и всхлипы, пока Настя не психанула и не выключила телевизор. В ее бережных и нежных объятиях мне постепенно становилось легче. Залпом осушив бокал вина, я вытерла соленую влагу с лица и совершенно неприлично высморкалась в салфетку.
— Может поделишься? — аккуратно спросила подруга.
— Может и поделюсь, — загадочно ответила я, отпив еще пол бокала. — Фу, какая гадость, — скривилась я.
— Я
