Люби снова - Софи Крамер

Постепенно в душе пробуждается злость. На жизнь, на судьбу и даже в чем-то на Бена. Было бы хорошо, если бы однажды она встретила человека, который мог бы непредвзято относиться к ее жизненному пути, кого-то, кто увидит ее внутренний мир и кого не испугает ее история.

Клара хочет налить себе чего-нибудь освежающего и отправляется на кухню.

Проходя мимо холодильника, она замечает на нем визитку пиццерии, прикрепленную магнитом. По телу пробегают мурашки: по этому номеру Бен чуть ли не каждый выходной заказывал домой пиццу. И тут же у Клары возникает непреодолимое желание заказать жирную, сытную «пепперони», щедро посыпанную сыром.

Она берет трубку, диктует заказ и испуганно съеживается, когда человек на другом конце провода уточняет адрес доставки и спрашивает, записать ли заказ на имя Беньямина Рунге.

– Нет! – восклицает Клара чересчур резким тоном. – Рунге можно зачеркнуть, но адрес тот же. Заказ для фрау Зоммерфельд.

Повесив трубку, Клара изо всех сил старается не расплакаться. Ей нельзя давать волю слезам, ведь такой безоблачный день не должен обернуться провалом. Поэтому она заставляет себя вернуться на затененный балкон и пытается думать о пицце, заказанной впервые за полгода.

Свен

Свен не теряет надежду разгадать тайну Мими, но из-за большой нагрузки на работе на пару дней забросил расследование. Теперь он спрашивает себя, действительно ли его так волнует эта Мими, или же ему просто вздумалось таким образом отвлечься от рутины. По правде говоря, уже изрядно надоело носиться на постоянные совещания и вкалывать сверхурочно. В последнее время он все чаще ощущает себя загнанным в клетку. Но ведь ему нравится работа! Он обожает писать креативные статьи, да и вся эта суета ему по душе. Но и дома тоже уютно. И даже недавняя встреча с отцом прошла на удивление мирно, так что Свен понимает: им нужно чаще видеться.

Он заглядывает в холодильник, чтобы отвлечь себя ужином от очередного потока беспокойных мыслей. Не найдя там ни замороженной пиццы, ни пива, ни еще чего-нибудь, чем можно было бы поживиться, решает дойти до магазина. Вооружившись мусорным пакетом, Свен сметает в него ненужные продукты. К его удивлению, томатная паста уже год как просрочена и покрылась отвратительной коркой. Да и вид банок с закрутками оставляет желать лучшего. Кажется, они достались ему в подарок еще от матери Фионы. Но Свен терпеть не может варенье, не говоря уж о столь обожаемом Фионой соусе, который наверняка тоже давным-давно заплесневел. Сейчас самое время выкинуть все, что напоминает о бывшей, думает он.

В приподнятом настроении Свен берет заметно потяжелевший пакет и осматривает чердак, проверяя, не завалялось ли там еще каких-то вещей из их с Фионой прошлого. Их оказалось не так много: какая-то глупая открытка, фруктовая ваза, которая всегда его раздражала, флакончики с пеной и бомбочки для ванны, покрывшиеся слоем пыли, кое-что из одежды, две пары обуви, дурацкое пряничное сердечко, оставшееся на память о поездке в Гамбург, и несколько фотографий в ящике комода. Эти снимки – единственное, что вызывает у Свена приятные воспоминания. Все остальное он швыряет в пакет без капли сожаления.

Взяв с собой ключи, бумажник и телефон, Свен выходит на улицу и направляется сначала к мусорному баку, затем в супермаркет за продуктами и напоследок – в магазин электроники.

Клара

Дорога от входа на кладбище к могиле Бена кажется бесконечной. Кларе становится неуютно, правда, она не может понять, почему. То ли от ненавистной мысли о мертвом теле Бена, то ли от того, что мать навязалась пойти с ней.

– И часто ты здесь бываешь? – вкрадчивым тоном спрашивает Карин, отчего Кларе вновь приходится искать оправдание. В последнее время ей не хватало смелости заставить себя приходить на кладбище.

– Мне тяжело здесь находиться, – виновато отвечает она. – Тут как-то жутко.

– И это вполне объяснимо. – Замедлив шаг, мать берет Клару под руку, а затем, понизив голос, продолжает: – Твой страх означает, что тебе еще предстоит долгий путь.

– Я знаю, знаю, – Клара сдерживается, чтобы не рявкнуть на нее.

– Но ты же помнишь, что я всегда готова помочь тебе. Моя девочка, существует масса способов облегчить твою боль. А самое главное, с чего ты должна начать, – это отпустить ситуацию, – невозмутимо продолжает Карин.

– Это и так понятно. – Внутри у Клары все кипит, но она старается сохранять спокойствие. – Но от того, что ты целыми днями будешь твердить мне одно и то же, лучше не станет.

– Я ведь делаю это исключительно для твоего блага. Какая бы из меня была мать, если бы я не делилась с тобой ценнейшим опытом духовного исцеления?

Решив промолчать, Клара удрученно качает головой. Сейчас она бы с удовольствием оказалась одна где-нибудь в другом месте, далеко-далеко отсюда. Ее снова посещает мысль сбежать, просто собрать все, уйти и начать жизнь сначала. Конечно, Карин решит, что это побег от горькой действительности, и тут же начнет уговаривать ее пройти полный курс целебных практик, чтобы воссоединиться с энергией Вселенной. Потом достанет кучу книг по психологии и будет советовать обратиться к проверенным специалистам, которые помогут дочери обрести душевные силы. В такие моменты Кларе хочется закричать, что у нее с самого детства не было никаких душевных сил.

Когда не стало отца, она ни разу не видела, чтобы мать плакала из-за своей утраты. И вот теперь, когда Клара просто хочет, чтобы ее оставили в покое, Карин норовит заглянуть ей в самую душу, продолжая сыпать соль на рану.

– Какая прелесть! – восхищенно произносит мать, заметив у могилы белый букет из роз и гербер. – Но это же не ты их принесла?

И снова у Клары бегут мурашки по всему телу. Сначала ей хочется возразить, но затем она отвечает:

– Наверное, это от Доротеи или ее матери.

Внезапно Карин вынимает из сумки маленькую стеклянную статуэтку. Присмотревшись получше, Клара видит, что это фигурка ангела.

– И что ты собираешься с ним делать? – непонимающе спрашивает она.

– Посмотри-ка. – Карин касается пальцем личика ангела. – Он поет и выглядит таким счастливым! Я купила его в одном магазинчике на Шредерштрассе, как только увидела; он сразу напомнил мне Бена.

Клара бросает на мать недоверчивый взгляд. Но та лишь беззаботно