Двойное счастье генерала Сокола - Мара Евгеника
- Вставай на подставку. Мой руки с мылом и лицо. Принцесса же должна быть красивой? Правда? - делаю вид, что не замечаю начала истерики, которую уже готовится закатить дочь.
Наблюдаю за тем, как Вика трет ладошки и личико. Хвалю её и подбадриваю.
Выйдя из ванной, прошу подождать в гостинной пока я переоденусь.
Меняю одежду и, прихватив с собой пакет с телефоном и чехлами, возвращаюсь в зал.
Вика обращает внимание на пластик в моей руке.
- А что там? - не выдержав, любопытствует.
- Это тебе. Покажу и расскажу после ужина, - отвечаю спокойно, усаживая капризулю за стол.
Ест дочь плохо. Ковыряет вилкой то, что лежит в ее тарелке. Замечаю, что куколка моя все время поглядывает на пакет.
- Ты правильно поняла, Викуша. Это тебе. Но…Посмотреть ты сможешь, если твоя тарелка окажется чистой, - замечаю безэмоционально.
Понимаю, что сейчас использую прием манипуляции. Сам такого не люблю. Но…
Успокаиваю свою совесть тем, что иначе маленькую чертовку не получится уговорить поесть.
Долго и упорно жду, пока Вика домучает еду.
- Поможешь убрать со стола? - интересуюсь лишь только тарелка её остается чистой.
Получив в ответ кивок головы своей куколки, начинаю вместе с ней наводить порядок. Не забываю поддерживать малышку.
- Спасибо, Викуша! Без тебя бы я не справился, - благодарю и хвалю дочь. - Ну, а теперь пошли смотреть, что ждет тебя в пакете.
Разрешаю своей крохе самой достать коробку с телефоном и чехлами.
Вика смотрит с восторгом, округлив синие глазища и кусая губу.
- Ты же у нас уже большая. Правда?
Дочь кивает в ответ.
- Ну, вот… Я подумал, что у большой девочки должен быть свой телефон. Теперь ты сможешь сама звонить мне и маме, - объясняю дочери. - Пока на этом телефоне тебе будут доступны две кнопки вызова “один” и “два”.
- А игры? - с надеждой спрашивает Вика. - На мамином телефоне и планшете были мои игры. И она мне давала играть.
- Куколка, на твоем тоже есть игры и установлено время, когда ты сможешь в них играть. Я тебе покажу, как открывать приложение. Но… Сначала давай научу тебя пользоваться кнопкой вызова. Видишь эту зелёную трубочку?..
Некоторое время мы возимся с телефоном.
После включаю таймер и даю Вике тридцать минут поиграть в то, что она хочет.
Потом предлагаю посмотреть познавательный фильм про бабочек.
Заведомо знаю, что он ей понравится, потому что в нем есть элементы красивой мультяшной анимации.
Викуша с удовольствием соглашается.
Пока малышка меняет на телефоне раз в пятый чехол, я разбираю диван, кидаю подушки и плед, чтобы нам было удобно смотреть телевизор.
Мы с Викой занимаем свои места. Она сначала просто лежит рядом. Но…
Спустя время время малышка забывается, прижимается к моему боку, кладет свою головушку мне на грудь и начинает задавать вопросы по ходу фильма.
С удовольствием комментирую и поясняю то, что знаю, и сознаюсь честно, если не знаю.
Вижу, что Вике нравится, если она сама начинает что-то додумывать и придумывать.
Слушаю внимательно, пока дочь говорит. И вдруг…
- Дядя Сокол, а когда мама поправится, мы поедем обратно жить к себе? Или останемся у тебя? - дочь выдаёт вопрос, которого я даже и не ожидал.
- Викуша, а ты как хочешь? - выдыхаю, вовремя удержав на языке фразу: “Как мама решит!”
- Я…Я…Ну, я была хотела у тебя, дядя Сокол, - отвечает Вика, заглядывая мне в глаза. - Только надо у мамы спросить...
- Конечно, спросим, маленькая моя, - говорю с улыбкой, перебирая пальцами её белые кудряшки.
Глава 20
Светлана
Шесть лет спустя после метели
Снова и снова вижу один и тот же сон.
В полной тишине, больше напоминающей вакуум, я скольжу в прозрачном коконе внутри ледяной серебристой спиральной трубы.
На каждом витке меняю свою суть, сущность и облик.
Сначала вижу себя точечкой во вселенной. После простейшей клеточкой. Дальше маленьким хвостатым зародышем - головастиком. Потом бесполым эмбрионом странного инопланетного вида.
На очередном витке вижу и ощущаю, как барахтаюсь в околоплодных водах в амниотическом мешке.
В конце ледяной трубы понимаю точно, что я человеческий детеныш, и меня сейчас должны выплюнуть в сквозное отверстие, где сияет гадкий, холодный, яркий свет. И он, этот свет, меня страшит до дрожи!
Совершенно не хочется, чтобы меня выплевывали из мира, где мне хорошо, тепло уютно, где нет напряжной бесконечных житейских проблем, женской неустроенности и одиночества. Но…
Он этот чертов выход все ближе и ближе.
Я начинаю сопротивляться: мне совсем не нужно туда. Потому как это не моя история…
От своего нежелания выходить, кричу тем, кто тащит меня наружу, что мне точно не надо в их мир. Но…
Они оказываются сильнее и побеждают, затягивая меня к себе…
Открыв глаза, через какую-то пелену, как сквозь вату, начинаю различать размытые, дрябкие, белые силуэты и слышать вязкие, глухие, булькающие звуки.
- Что со мной? Где я? Вы кто? - кричу, словно через толщу воды.
- Ну, слава Богу, пришла в себя…
Слышу мягкий женский голос и чувствую, что на мою диафрагму точками через равные промежутки надавливают.
– Делай носом вдох. Не торопись. Как можешь. Выдох через рот по моей команде, когда я немного надавлю, - женщина говорит, считает и надавливает снова.
Пока дышу в моем мозге идёт отчаянная работа. И на очередном выдохе я кричу:
- Вика! Вика! Вика!
– Тише, Света. Дыши. Спокойнее. Все хорошо.
– Где моя дочь?! Где моя Вика?! – кричу снова, потому что именно эта мысль, как игла, пронзает мой мозг и мою душу, и приводит меня в чувства.
На новом вдохе-выдохе резко сажусь, не открывая глаз.
Начинаю надсадно кашлять, пытаясь выплюнуть комки, что застряли в горле и хлюпают в моей груди.
Спустя время все же приоткрываю глаза. Все плывет. Но…
Я пытаюсь поймать фокус. Получается все ужасно медленно, потому что мне и сидеть тяжело, и концентрироваться.
Фрагменты картинки долго не собираются. Все как-то плывет и снова рассыпается на пиксели.
Сидеть, кашлять, смотреть больше нет сил. Падаю на подушку!
– Где я? Где моя дочь? – произношу через приступы кашля.
– Светлана, Вы в госпитале. Пока ещё в палате интенсивной терапии. Ваше состояние уже стабилизировалось…
Того, кто говорит не вижу, потому что снова
