Мгновения вечности - Ева Эндерин
– У тебя всегда есть выбор.
– Выбор – понятие растяжимое.
– Ты слишком много анализируешь, – не унимался Джерри. – Я знал твоего отца, видел, как он тебя воспитывал, но прошу, Кайрос, отпусти это все хотя бы на пару месяцев.
Видит бог, он пытался. Он пытался и сейчас с Кейт, но каждая клетка его тела сопротивлялась, потому что подозревала, что так просто они не отделаются. С ней мало часов, недель, месяцев. Таких, как она, нужно разгадывать годами и десятилетиями. Эта кудрявая девушка в очках с огромным сердцем заслуживала по меньшей мере вечности с тем, кто способен так же сильно любить ее в ответ.
А что он мог предложить ей? Интрижку перед выпускным? Откровенную сказку с принцем?
– Моя мама говорила, что значение в жизни имеют только мгновения. – Блэквуд повернул голову к Шарпу, и тот охотно продолжил мысль: – Мы запоминаем только их. Не целые дни в прошлом, а лишь мгновения, события, которые играли для нас какую-то роль. Может, мгновение с Кейт – это не так уж и плохо?
– Мы пришли, – вместо ответа произнес Кайрос, указывая на дверь психолога.
– Я буду ждать тебя в комнате.
Джерри хлопнул его по спине и исчез в темноте коридора. Как вы поняли, Блэквуд не без причины дорожил дружбой с этим человеком. Большую часть времени он говорил полную ерунду, но иногда среди его слов проскальзывало нечто по-настоящему ценное.
Протерев веки, Кайрос с неохотой вошел в кабинет ван дер Берга. Тот, как ни странно, оказался полон энтузиазма принять его даже в такое время.
– Рад, что ты не пропускаешь наши консультации.
Кайрос проигнорировал традиционный реверанс вежливости от Эдварда и молча занял привычное кресло. Сколько бесполезных сеансов он уже посетил? Кажется, не меньше четырех, но никаких стоящих изменений так и не произошло. Хоть концентрация на Кейт и помогала ему крепче спать, кошмары о семье и эротические сны о ней не несли глобального улучшения самочувствия.
– Я немного устал. Если бы мы могли ускорить сегодняшнюю встречу…
– Я буду краток, – пообещал ван дер Берг. – Профессор Фокс сказала, что ты выбежал после ее контрольной.
– У меня пошла кровь из носа.
– Перенервничал? – Мягкий голос психолога растворился в тишине. – Ты не носишь часы отца? – спросил ван дер Берг следом, и Кайрос автоматически поправил рукава рубашки.
Что бы ни произошло в аудитории, Блэквуд помнил, как ему обожгло запястье. Если в тех странных событиях как-либо замешаны часы, он готов был избавиться от них не раздумывая.
– Какое это имеет отношение к моему психологическому состоянию?
– Ты не одинок, Кайрос. Ты можешь рассказать мне все.
И отправиться в психушку на личном джете? Нет уж, увольте.
– Я хорошо умею хранить секреты. – Ван дер Берг демонстративно закрыл свой блокнот и отодвинул его на угол стола. – Почему ты сбежал на самом деле?
– Моему якорю хотели причинить вред, – расплывчато ответил Блэквуд. – Если бы это произошло, все было бы зря. Она никогда бы никогда меня больше не простила.
– Поэтому ты остановил время?
Кайрос застыл, будто ослепленный вспышкой молнии – внезапной, неотвратимой, оставляющей лишь белые пятна перед глазами. Зрачки расширились, взгляд метнулся к лицу психолога, но Блэквуд так и не понял, действительно ли Эдвард сказал это.
– Что?.. – Голос Кайроса прозвучал хрипло, почти беззвучно.
На секунду мир вокруг словно смазался, чтобы затем сжаться в одну точку, в которой остались только они двое. Хуже компании не придумаешь.
– Твой отец предвидел это, – спокойно объяснил ван дер Берг. – Он попросил меня присмотреть за тобой, если с ним что-то случится. Это не магия, Кайрос, это сила, которая веками принадлежала Блэквудам.
– Я не понимаю…
Отец мог поговорить с ним, а не с чертовым школьным психологом. В голове не укладывалось.
– Я советую продолжать носить часы. Они должны тебе помогать возвращаться в отправную точку. Если их не будет, то…
– Вы ничего не знаете! – рявкнул Кайрос, встав на ноги. – Не смейте говорить мне о сверхспособностях! О моем отце! И о том, что я должен делать!
Эдварда ван дер Берга в академии за глаза называли вампиром. Бледная кожа, острый взгляд, сухое лицо. Но пожалуй, впервые Блэквуд лично убедился в справедливости этого прозвища. Насколько нужно быть хладнокровным, чтобы воспринимать чистое безумие как сухие факты?
– В мире осталось столько неизведанного, – протянул ван дер Берг. – Насколько произошедшее с тобой невероятно? Физики столетиями пытались подчинить себе время.
– Если бы это было возможно, то это бы давно сделали.
Кайрос поверить не мог, что должен объяснять кому-либо настолько очевидные вещи. Времена безумного барона в Винтерсбруке давно прошли, больше никто не искал здесь никакого эликсира вечной молодости. Все эти легенды создавались для детей, чтобы те восхищались загадочной академией в глубине альпийских гор, не более. А студент, который останавливает время? Звучит недостаточно драматично.
– Как это случилось? Что ты почувствовал?
– Ничего. – Голосовые связки дрожали, словно натянутые струны, готовые вот-вот разорваться, но Блэквуд нашел в себе силы закончить этот допрос: – Ничего не произошло.
Дети, оставшиеся сиротами, были реальностью. Кошмары, от которых бросало в холодный пот, к несчастью, тоже. Запретные чувства к девушке, которая не создана для него, тоже имели место. Но это…
Это была чистая ложь.
Глава 7
Благородство
Кейт
– Мне нравится Цинциннат, – призналась Кейт, оставляя в учебнике закладку.
– И почему я не удивлен? – усмехнулся Эшер, но от чтения не отвлекся.
Вечно он подтрунивал над ней и ее милосердием. Что плохого в том, чтобы стараться видеть в людях лучшее? Кейт нравились истории, в которых побеждала справедливость. К несчастью, только в детских книжках добро неизменно одерживало верх над злом, но и их мир не был настолько безвозвратно прогнившим, как все любили подчеркивать.
– И что же банального в моих чувствах?
Нейт с тихим вздохом закрыл книгу, оставил ее на столике у кресла и, запрокинув голову, размял шею до характерного хруста.
– Цинциннат был призван к власти в критический момент, он ее не хотел. Более того, он отказался от высшего блага, когда выполнил свой долг перед народом Рима, – поделился фактами из учебника Эшер. – Ты же обожаешь бескорыстных героев, собственно, как и все девушки.
Ах он сексист!
– Да что ты! – вспыхнула Кейт. – Значит, наша женская доля –
