Глиняные сердца - Анита Ферн
Внезапно возникшая мысль донимает меня назойливой мухой. Если мне хочется избежать каких-либо чувств к Лексу, стоит ли прервать с ним всякое общение? Да, я и так не искала его компании, все встречи случались словно сами по себе. Наверное, пусть все так и остается. Нарочно бегать от него не буду. Если доведется где-нибудь пересечься, надо соблюдать дистанцию, вот и все.
Видимо, после этого размышления ко мне поспешил Оле-Лукойе со своим зонтом, потому что как крадется поздно вернувшаяся Кэти, я уже не слышу.
После нашего разговора в «Укропчике» Скотт взял себе за правило ходить туда со мной на обед. На мой вопрос, почему он не обедает со своей девушкой, ответил:
– Дженна всегда с подружками во время перерыва. Если в мой мозг поступит хоть еще одна порция девчачьей болтовни, боюсь, у меня вырастет грудь.
Он обнимает себя одной рукой, другую вскидывает ладонью вверх и начинает манерно кривляться, и я не могу удержаться от смеха.
– А от моей болтовни у тебя грудь не появится, значит?
– Уверен, ты меня удивишь, – шепелявит он с набитым ртом. М-да, манеры не самая сильная его сторона. – Как может разочаровать человек, открывший мне существование этого прекрасного места. Бифштекс здесь – пальчики оближешь!
– Все-таки правду говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, – замечаю я, и мы опять смеемся.
Царят дни, когда кажется, что природа поет, и не только птичьими трелями, но и шелестом листвы, стрекотом сверчков в траве. Погода радует теплом и с немым укором заглядывает в окно, если ты сидишь дома и не пользуешься этой отличной возможностью слоняться и разглядывать пейзажи.
Поэтому приглашение Скотта посетить некое загадочное местечко было очень своевременным. Что это за место такое – я не знаю. Он лишь попросил меня одеться по возможности практично.
Ну, что-что, а это я умею. Мой выбор падает на просторный темно-синий комбинезон с коротким рукавом. Как я уже упомянула, он не будет стеснять мои движения, если Скотт повезет меня в лес и вдруг придется убегать, скажем, от гризли или от сбрендившего лесоруба. Самые удобные кроссовки кажутся отличным дополнением.
Гляжу на часы, висящие над письменным столом. 16:50. Скотт должен заехать через десять минут, в течение которых я размышляю о том, стоит ли брать перцовый баллончик. Складываю в рюкзак телефон, пачку салфеток, пластырь, бутылку воды и все-таки перцовку. Закидываю лямку на плечо и, заглянув напоследок в зеркало, выхожу из дома.
На улице ярко светит солнце, и я прикладываю ладонь козырьком ко лбу, чтоб не ослепнуть, пока высматриваю машину друга. Но он еще не подъехал, поэтому быстро забегаю в мастерскую, чтобы чмокнуть маму и напомнить ей, что ухожу. Дилинькнувший в рюкзаке телефон заставляет меня поторопиться.
Издалека замечаю, как Скотт качает головой в такт музыке, сложив руки на руле. При виде меня прибавляет громкость так, что я на расстоянии нескольких десятков метров узнаю Кэти Перри. А когда открываю дверь, он начинает отчаянно голосить строку Cause I am coming atcha like a dark horse[7] одновременно с певицей. Закатываю глаза и, усевшись, кручу колесико до приемлемой громкости.
Солнечный свет падает на моего сегодняшнего водителя через лобовое стекло, красиво освещая смуглую кожу, отчего она становится золотистой. Лукавые зеленые глаза прячутся за стеклами очков, подозрительно похожих на очки Блэйда. Когда мы отъезжаем, спрашиваю:
– Это что, очки твоего папы?
– Нет, дедушки, – невозмутимо отвечает он.
– Семейная реликвия, получается. А долго нам ехать?
– Около получаса.
Мы проезжаем через центр города, прежде чем покинуть его пределы, и в окне мелькают яркие краски вывесок и здания пастельных цветов. Серые оттенки почти отсутствуют в палитре Ливуда, оттого городок ощущается очень жизнерадостным.
Почти не разговариваем, поэтому возвращаем музыке прежнюю громкость. Скотт тут же начинает подпевать. Мне тоже хочется, только поначалу я стесняюсь. Но его пример ужасно заразителен, и не проходит пяти минут, как мы уже изображаем поющих в клипе пафосных звезд.
Вскоре выезжаем на аллею, от вида которой я забываю сделать вдох. Лиственные деревья, высаженные с правой стороны, играют с солнечными лучами, словно со струнами арфы. Кажется, будто я оказалась в сцене фильма, где герой умирает и воссоединяется со своей семьей на том свете. Знаю, звучит ужасно, но лучше выразить словами эту красоту у меня не получится.
Миновав аллею, поднимаемся на какой-то холм. Начинаю догадываться, что за сюрприз меня ожидает. К самому верху холм становится слишком крутым, чтобы заехать туда на машине. Скотт останавливает ее на специальной площадке, обходит авто и достает из багажника корзину и покрывало для пикника. Судя по всему, я очень даже удачно выбрала обувь.
Подойдя ко мне, он смущенно потирает затылок.
– Надеюсь, там ничего не помялось. – Он приподнимает корзинку, чтобы я поняла, что речь о еде. – Хотелось до последнего сохранить сюрприз.
Искренне улыбаюсь, глядя ему в лицо.
– Это очень мило. Не боишься, что я влюблюсь в тебя?
Он приподнимает очки на лоб, чтобы я видела его округлившиеся в ужасе глаза.
– До умопомрачения боюсь. Если такое случится, я буду вынужден начать отношения и с тобой тоже, чтоб не оскорбить твои чувства. В США многоженство карается законом, поэтому придется поплатиться за свое обаяние. Возможно, даже в тюрьме. Очень хотелось бы этого избежать, – подытоживает парень, хитро кося на меня взглядом.
– Боже, я в таких случаях представляю свадьбу и подбираю имена будущим детям, – шучу я, ткнув его локтем в бок. От этого его очки падают обратно на нос, и парень начинает смеяться.
Едва мы добираемся до самой высокой безопасной точки, перед нами простирается картина, от которой реально захватывает дух. Наш городишко оказывается перед глазами, словно на столе лежит. Он будто большая рождественская деревня, каждый домик которой бережно установлен рукой коллекционера. Город окружен живой зеленой каймой леса, но слева проглядывает кусочек безмятежной зеркальной поверхности озерца.
Скотт издает негромкое покашливание, и я поворачиваюсь к нему. Пока я глазела на виды, разинув рот, он успел расстелить покрывало, достать и разложить по тарелочкам сэндвичи и фрукты. Скотт похлопывает по покрывалу рядом с собой, и я с радостью принимаю это безмолвное приглашение.
Некоторое время мы сидим, не проронив ни единого слова. Но это не тягостное молчание, а совсем наоборот, словно мы знакомы тысячу лет. Отсутствие слов не означает абсолютную тишину. Ветер мягко шевелит траву, словно расчесывает ее пальцами,
