До встречи в моих снах (СИ) - Ветрова Влада

– Да, – коротко отвечаю я и еще с минуту собираюсь с мыслями, прежде чем пересказываю разговор с сестрой.

– Это могла быть и не она, – робко накидывает она еще один вариант. – Не твоя жена, в смысле.

– Вероятно, – соглашаюсь я.

– Могу я сказать свое мнение?

– Конечно, Анют, – укоряю я ее взглядом и хватаю за руку, нервно наминая пальцы.

– Ты должен лететь домой. Первым же рейсом.

Она силится выглядеть спокойной, но я даже краем глаза вижу, как содрогается ее грудь в вырезе майки. Мое сердце тоже вот-вот выпрыгнет. Я думал о том же, но как же не хочется уезжать, душа всмятку.

– Должен все выяснить, – продолжает она, сжав мою руку. – Покоя тебе тут уже не будет.

– Не будет, Анют, – соглашаюсь я, поморщившись с досады.

– Ты все выяснишь, со всем разберешься и мы… и видно будет, – заканчивает она скомкано.

– Ань, – вторично морщусь я, а она вымучивает улыбку:

– Не думай сейчас об этом. Я все прекрасно понимаю, правда. Все это очень внезапно, но что ж теперь…

Наш последующий поцелуй – самый горький из возможных. Потом я умываюсь, смотрю билеты.

– Есть место. Вылет через три часа, – глухо сообщаю я.

– Бронируй, – решительно отвечает Аня. – Никакого смысла тянуть.

«Только хуже будет», – бьется в моей и, уверен, и ее голове.

– Вы будете тут еще шесть ночей, – пытаюсь я говорить воодушевленно, – так что у меня все шансы вернуться, – хмыкаю я с улыбкой, сам не веря в сказанное.

– Ага, – копирует мою неискреннюю эмоцию Аня.

– Даже номер сдавать не буду, у меня семь оставалось. Стул я еще вчера оплатил, так что… На всякий пожарный, если не успею.

– Я поняла, – продолжает натянуто улыбаться она, а я – заталкивать вещи в спортивную сумку.

Потом я звоню на ресепшен и заказываю такси. В ожидании мы спускаемся и выходим на улицу. Я ставлю сумку на асфальт и вижу, как трясутся ее руки.

По моему телу проносится волна нервной дрожи. От одной мысли о расставании становится до того погано, что я не нахожу ни одного слова. Ни правильного, ни идиотского, никакого. Только обнимаю ее, вжимая в себя, пока она нервно комкает футболку на моей спине.

Машину подают на удивление быстро. Я отдаю водителю сумку и кладу ладони на Анины щеки. Провожу большим пальцем по ее губам и наклоняюсь, нежно целуя.

Она вдруг судорожно всхлипывает и мои пальцы заливает влагой.

– Прости, – бормочет она ужасно плаксиво.

Черт, да я сам едва сдерживаюсь. Стираю слезы с ее щек, а пока она пыхтит, пытаясь перекрыть поток, каждая поджилка дрожит.

– Напишу из аэропорта, – шепчу я, снова поцеловав ее.

– Да, хорошо, – скрипуче отвечает Аня. Коротко целует меня и делает шаг назад. – Ну все, а то опоздаешь.

Пересилив себя, я сажусь в машину. Поднимаю ладонь, Аня улыбается кривящимися от слез губами, машет мне на прощание, но едва водитель объезжает фонтан, я оборачиваюсь. И вижу ее, зарывшуюся лицом в ладони, с содрогающимися плечами.

– Стоп, плиз, – прошу я водителя. – Ван минет.

Английский у меня паршивый, но он и без слов бы все понял: тормозит так быстро, будто только и ждал, когда я открою рот.

– Окей-окей, – заверяет меня водитель, развернувшись в кресле и глядя через заднее стекло.

Я выскакиваю из машины, подбегаю к ревущей навзрыд Анютке и крепко обнимаю ее.

– Я решу свои дела, и мы договоримся о встрече, – наговариваю я ей в голову. – Это не конец, слышишь?

– Угу, – мычит она и согласно дергает головой.

– Душа с телом расстается, – ворчу я, зарывшись носом в ее вкусно пахнущие волосы.

Я делаю медленный вдох, запоминая аромат. Наполняю им легкие до отказа, будто планирую жить на задержке дыхания. Как же безрассудно было думать, что у нас еще полно времени вместе.

Аня немного отстраняется, смешно оттопыривает нижнюю губу и выдувает себе на глаза.

– Все в порядке, правда, – виновато бормочет она, обмахиваясь еще и ладонями. – Просто все очень внезапно и от того…

– Грустно.

– Очень…

Хочется сказать ей больше. Сказать то, что рвется из груди. То самое, важное, значимое, серьезное. Но я не хочу, чтобы она чувствовала себя обязанной ответить взаимностью. Не хочу, чтобы оглядывалась на меня, если за те дни, что мы будем в разлуке, она решит воссоединиться с семьей. Не хочу, чтобы ее мучила вина.

– До встречи, – шепчу я и, коротко поцеловав ее, решительно возвращаюсь к машине.

Дороговато, все же, путевка обошлась. Сердце тут оставляю, душу и все без остатка нервные клетки.

Толкучка в аэропорту, как ни странно, помогает отвлечься от грызущей сердце тоски. Приезжаю я поздно и, отстояв все очереди, не успеваю получить код вай-фая в терминале: сразу несусь на посадку. Уже в самолете пишу Ане обычное сообщение, и она мгновенно отвечает стандартным:

«Хорошего полета!».

Но, с красным сердцем в конце, что утешает.

«Ты не теряешь, – заверяю я себя мысленно, пытаясь втиснуть колени между кресел, – ты, возможно, находишь».

Это самое «возможно» энтузиазма, конечно, не добавляет. Но я боюсь загореться мыслью. Боюсь верить. Тут Аня права: да мало ли однофамильцев? Правда, имя у бывшей не то, чтобы распространенное. Плюс моя фамилия, тот же город… И она никогда не хотела ребенка, с чего бы ей его вынашивать после развода? После того, как я, фактически, указал на дверь. Если только из мести, но дальше-то что? Я не могу представить себе женщину, отказавшуюся от собственного ребенка без исключительных на то причин.

Первые полтора часа полета я перемалываю одно и то же, пока не позволяю себе с головой ухнуть в воспоминания. И погружаюсь в какое-то пограничное состояние, где сон балансирует на тонкой грани с реальностью. Когда пилот объявляет о снижении, достаю телефон и пересматриваю фотографии. Снова и снова. И снова. Их так мало, в основном с поездки, но есть короткое видео, где Аня тащит меня за руку в амфитеатре, оглядываясь. Юбка ее сарафана надулась, как колокольчик, шарфик почти сорвало с шеи, а волосы разметало по сторонам. Как глоток свежего воздуха, которого так недостает в салоне. В легких. В тканях. Ощущение, будто я уже начал засыхать, лишившись своего оазиса.

Я шумно выдуваю и убираю почти севший телефон. Приземлившись, забираю свою сумку из ручной клади и первым делом еду к сестре, благо, время вполне позволяет. По пути, конечно, пишу Ане.

«Полет прошел нормально».

«Замечательно!», – отвечает она почти мгновенно.

Хочется написать еще что-нибудь, но я не знаю что. Сказать, что скучаю? И так очевидно. Кишки крутит беспрестанно. Да и только на нерв давить, ни к чему это. А рассказать пока нечего.

Не придумав ничего лучше, отправляю ей свою унылую рожу с заднего сиденья такси. Она в ответ присылает заплаканное личико из номера. Лучше бы нюд запилила, сдохнуть хочется от ее слез.

– Коля?! – шокировано округляет глаза сестра, открыв входную дверь.

– Коля, – сухо подтверждаю я и прохожу, оттесняя ее. Жму руку вышедшему в коридор Михаилу и прошу сестру: – Расскажи все еще раз. Что за клиника, что за врач, что конкретно ты спрашивала и что она отвечала.

– Да, конечно, проходи, – бормочет сестра, закрывая дверь. – Загорел, – слабо улыбается она. – Дай хоть обнять… – Василиска обхватывает меня за торс, а я неуклюже обнимаю ее в ответ.

– Прости, Бусен, я в себя все никак не приду.

– Из-за моего звонка или…

– Да из-за всего. Такое чувство, что я только физически тут, – признаюсь я.

– Заходи, чего ты топчешься, как неродной, – суетливо подгоняет меня сестра, и я разуваюсь, зависнув взглядом на ее животе. – Ну да, – фыркает она, проследив мой взгляд. Кладет на еще плоский живот руки и мямлит: – Так странно пока, не верится даже. И мы, вообще-то, планировали после отдыха, – добавляет она ворчливо, покосившись на мужа, – но все равно рады.

Теперь я обнимаю ее как следует. До поскрипывания ребер.

– Эй, полегче, – посмеивается Миша.

– Нормас, – на задержке дыхания хрипит Василиска, а я разжимаю лапы, ставя ее ногами на пол. – Вот теперь верю, что рад, – довольно улыбается сестра. – Рассказывай. А, точно, сначала я.