Под маской улыбки - Оливия Лак

Как мы докатились до такого? У меня появляется внезапное желание с грохотом бросить приборы на тарелку. Хочу схватить Дэвида за плечи и встряхнуть. Такое чувство, будто мы уже десять лет женаты, а не год. Любящий, заботливый, сногсшибательный Дэвид оставил меня. Мы словно чужие друг другу, а не влюблённые, хотя сексуальное желание у Дэвида после свадьбы не пропало. Мне не хватает романтики и свиданий. Если мы теперь и ходим на открытие выставок, то только если их устраивает потенциальный клиент.

Несмотря на то, что я провожу большую часть времени в окружении женщин, я никому не доверяю. Рядом нет того, у кого можно узнать о взлётах и падениях в браке. Нормально ли, что мы отдалились с Дэвидом? Я отчаянно нуждаюсь в совете от кого угодно.

— Отлично, — сухо улыбаюсь я. Как ни странно, он отвечает тем же. В последнее время муж редко мне улыбается, и я решаюсь открыться ему. — Дэвид, я хочу кое-что спросить.

— Да? — Он кладёт вилку и нож поперёк верхнего правого угла тарелки. Тут же появляется Миранда, чтобы убрать посуду.

— Я так мало работаю над дизайнами в последнее время. — Это ещё мягко сказано. Но если скажу, что стиль жизни, которому он требует следовать, вызывает желание разрыдаться от скуки, раню его чувства. Я выучила, как важно быть осторожной с эмоциями Дэвида. — Моя творческая жилка требует работы. Хочу знать, будешь ли ты против, если я снова займусь этим?

Уголки его губ немного опускаются. Я понимаю, что он размышляет. Обдумывая мою просьбу, Дэвид откидывается на спинку стула.

— Когда закончится фестиваль, у тебя появится больше свободного времени, — произносит он.

Задержав дыхание, молча киваю. Я пытаюсь не придавать большого значения своей просьбе, но я ужасно хочу этого. Дизайн одежды для меня — способ эмоциональной разрядки.

Наконец, Дэвид продолжает:

— Не вижу ничего плохого в твоём маленьком хобби, если только оно не помешает твоим обязанностям жены и бизнесу.

— Вовсе нет, — торопливо отвечаю я, пытаясь не скривиться от слов «маленькое хобби». Звучит ужасно похоже на слова моей матери. Во времена, когда мы ещё общались.

— Тогда ладно. Можешь использовать гостевую комнату в восточном крыле в качестве студии, но ты должна будешь поддерживать там порядок. — Команда ясна, но она не мешает мне радоваться.

— О, спасибо, Дэвид! — восклицаю я. Отодвинув стул, я преодолеваю расстояние между нами и обнимаю его за шею. Чмокнув его в щёку, я удовлетворенно вздыхаю. — Для меня это так много значит.

Тело мужа напрягается.

— А я что, мало тебе даю? — Голос надрывается. Определенно это знак, что он злится. Дэвид тянется к шее и хватает меня за запястья. Он отталкивает меня. Я начинаю паниковать. Я не хочу расстраивать его своей просьбой. Каким-то образом я умудрилась испортить ему настроение. Почему я всё время всё порчу?

Я быстро начинаю его успокаивать.

— Нет, нет. Ты даёшь мне всё, чего только можно желать. Просто… мне так нравится работать руками и разрабатывать одежду.

С приглушенным скрипом его стул отъезжает назад по мраморному полу. Одной рукой он всё ещё сжимает моё запястье.

— Ужин окончен, — коротко бросает Дэвид. Он идёт к кабинету, а я едва поспеваю за ним.

Мне позволено заходить в комнату только с разрешения Дэвида. Он захлопывает дверь.

Один.

Два.

Три вздоха спустя, он хватает меня за горло. Прижимает к стене. Он сжимает руку недостаточно сильно, чтобы оставить синяк, но достаточно, чтобы удержать меня на месте. И напугать меня так, чтобы кровь застыла в жилах.

Он встаёт так близко, что я чувствую на своём лице его дыхание с запахом лосося. Я хочу отстраниться, но по опыту знаю, что только сильнее его разозлю. Такое происходит не в первый раз. Самое страшное, что его агрессия не удивляет меня. Шок сменяется онемением и остаётся только страх. Сколько всё продлится в этот раз? Смогу ли я скрыть физические увечья?

— Всё данное тебе можно забрать обратно, Каролина. — Раздаётся глухой стук. Это он бьёт меня головой об стену. Хватка усиливается, становится тяжело дышать. Сердце бешено стучит в груди. — А теперь проси прощения.

— Прости, — хриплю я.

— Чертовски верно, — рычит он. Он разжимает руку, меня шатает. Ноги не держат, и я падаю на колени. Сильно он тебя не покалечит. Завтра фестиваль, и если ты появишься вся в синяках, люди начнут задавать вопросы. — Ты хоть понимаешь, сколько женщин готовы убить за право быть моей женой? Я запросто могу заменить тебя. Ты этого хочешь, Каролина?

Обжигающие слёзы катятся по щекам. Да! Именно этого. Хочу освободиться от тебя. Неожиданно я оказываюсь на полу. Один жёсткий удар в рёбра лишает меня возможности дышать.

Дэвид оказывается рядом, хватает меня за волосы и дёргает, заставляя посмотреть ему в глаза.

— Выход только один, Каролина. Не вынуждай меня к нему прибегнуть.

Каждый вдох наполняется отчаянием. Сердце бьётся так сильно, что мне кажется, случится сердечный приступ. Он говорит о моём убийстве? Нет. Нет.

Нет.

— Я люблю тебя, Дэвид, — хриплю я. Попытка освободиться.

Он тут же отпускает меня. Одной рукой подхватывает меня под колени, другой обнимает за плечи. Он без усилий поднимает меня, садится в кресло, аккуратно усадив меня к себе на колени.

— Не зли меня, сокровище. Не заставляй наказывать за то, что принимаешь меня как должное. Я хочу баловать тебя и обожать, но это невозможно, когда ты дерзишь.

Я шмыгаю носом, уткнувшись ему в грудь. Мой мучитель и моя защита. Бессмыслица. Но я в ужасе, и если он хочет меня успокоить, я согласна. Дэвид прижимает меня к себе, нежно гладя по волосам, которые чуть не вырвал.

— Всё хорошо, сокровище моё. Я прощаю тебя. После фестиваля начнём делать тебе студию.

Рыдание переходит в редкие всхлипы, и я киваю ему в шею, умоляя о спокойствии.

— Спасибо.

— Хорошая девочка, — утешает он.

Я слепо прижимаюсь ближе к нему. Да, я знаю, что всё это ужасно ненормально. Мне стоит спасаться бегством. Но кто мне поверит? У Дэвида образ примерного мужа, а у меня — любимой жены. Никто не допускает мысли о том, что он бьёт меня. И большую часть времени он меня игнорирует. Всё не так плохо. Он удовлетворяет все мои нужды.

И ещё такое чувство, словно я с каждым днем неизбежно приближаюсь к тому, чтобы сломаться.

* * *

Визажист ничего не говорит про бледно-фиолетовые отпечатки пальцев на моей шее. Также как парикмахер и организатор мероприятия, который заскочил утром обсудить последние детали фестиваля. Может богатство