Развод. Не простить измену (СИ) - Томченко Анна

Наушник в ухе стал выпадать, и я прижала его плечом. Обернулась, чтобы дотянуться до правого края торца картины и вздрогнула, увидев в метре от себя Виктора, который молча стоял и рассматривал картину. Кисточка выскользнула из пальцев и чтобы она не задела полотно, я дернулась вперёд, и стул подо мной пошатнулся. Виктор резко шагнул вперёд и перехватил меня за талию, останавливая падение.

Мое сердце билось где-то в горле и хотело выпрыгнуть. Я как представила, что упаду со стула, что опять могу попасть в больницу, что моя девочка…

Виктор что-то скупо мне сказал, но я не расслышала, потому что наушники. Я сузила глаза, пытаясь разобрать и быстро вытащила из уха таблетку наушника.

— Простите, — я показала зажатый в пальцах гаджет. — И спасибо огромное, что не дали упасть.

Виктор смерил меня взглядом от макушки до пяток. На мне был рабочий комбинезон из джинсы и под ним майка.

— Пожалуйста, — так же лаконично отозвался Виктор и снова перевёл взгляд на картину. Я молчала. Помнила, что он не особо по разговорам, и я его бесила.

Время шло. Я тихонько шагнула со стула и, обойдя мольберт, подобрала кисточку. Встала чуть позади Виктора, рассматривая свою работу. Хорошо вышло.

— Вы мне отказываете? — спросил вдруг Виктор, и я вздрогнула. Выронила из пальцев наушник и, наклонившись, успела заметить, как на коленку поставила пятно цвета увядшей розы.

— Увы… — согласилась я и, подхватив влажные салфетки, решила быстренько оттереть кляксу.

— Но вы же знаете, что я не принимаю отказов… — с нажимом произнёс Виктор, я и хмыкнула.

— Мне приятно в чём-то быть первой, — пошутила, я а потом вспомнила, что наверно это тоже лишнее. Когда подняла глаза на Баженова, я в этом убедилась. На меня смотрели прищуренные глаза. Кстати очень красивые. Такие темные и в обрамлении чёрных ресниц.

— Не надо кокетничать, — припечатал Виктор, и я отвлеклась от своей штанины.

— Это констатация факта, Виктор, — развела я руками. — И мне осталось буквально пару штрихов до завершения работы. Если вы позволите.

Виктор вскинул бровь, и я вновь подошла к стулу и вскарабкалась на него. Набрала краску и прижала кисть к холсту. Баженов стоял молча и наблюдал за мной. Меня вот это никогда не бесило. Да и вообще после института меня мало что могло выбесить. Это в школе обычно закрываешь написанное рукой, а в институте тебе в натюрморт могли ткнуть кистью, показывая где тень легла неправильно.

— Почему картины? — вдруг спросила я, чтобы не стоять в тишине. Виктор поднял на меня недовольный взгляд, который говорил, что я лезла не в своё дело.

Я не думала, что получу ответ, но через пару минут, когда я почти дошла до края холста, бархатный баритон прозвучал:

— Мама была художницей…

Я задержала дыхание и думала, что больше ничего не услышу, но Виктор удивил.

— Мы жили в маленьком городке. Она работала в школе учителем рисования. А летом, когда были каникулы, в городе, тогда там был дворец культуры, и там проходила выставка. Такая временная картинная галерея. И мама вставляла свои работы. Иногда покупали, и она очень радовалась, потому что жили бедно. Одни с ней. И вот мать давно ушла… а картины…

Я замерла, не зная как реагировать. Будь рядом со мной адекватный человек, я бы непременно что-то ещё спросила. Про маму, но рядом со мной был вспыльчивый Виктор, которого я побаивалась именно из-за того, что он мог что-то резко или грубо сказать.

Когда я дошла до края полотна и поняла, что работа закончена, то все равно осталась стоять на стуле. А Виктор молчать рядом. Время тянулось. А потом Баженов вдруг сказал:

— Я смотрю вы и вещи почти собрали, — и обвёл взглядом студию. Я кивнула. — Интересно…

Я слегла со стула и отправила кисточку в растворитель.

— Что именно? — спросила я и посмотрела на Виктора. Он прикусил губу и шагнул ко мне. Склонил голову к плечу.

— Да вот мне стало интересно, девочка, что в тебе такого, что я должен был на тебя запасть по мнению твоего мужа…

Глава 29

Виктор.

Девчонка была…

Стояла дёргала себя за рукава. Смущалась и прятала взгляд.

В общем бесила безмерно.

Я даже не понял, что она там себе под нос лепетала. И ведь как упорно лезла, словно я ей что-то должен был. С таким жаром, с таким напором. Если бы хотя бы треть ее упёртости некоторым моим сотрудникам, они бы мир переворачивали.

А девчонка что-то про мужа мурлыкала. Вот не любил я такого, когда без спроса меня втягивали в чьи-то интриги. К своим тридцати восьми я привык в это дело втягиваться сам и получать от этого удовольствие, а не так насильно.

Хотя, если честно, девчонку было жаль. Рука эта в фиксирующий повязке. Глаза на пол лица и такие прям как будто ещё слово и заплачет.

В общем не мой формат.

Я давно зарекся дело иметь с такими вот божьими одуванчиками и комнатными фиалками. Они в любовь верят и почему-то очень оскоробляются, когда их просто трахают. А мне тридцать восемь и я устал. Лучше честно просто разграничить жизнь на деловые отношения и семью. Секс я относил к деловым отношениям и ничего от него не требовал. Поэтому, нет ещё раз. Не мой формат.

Девчонка все же пустила слёзы, развела болото и хотела меня втянуть в это безобразие, но ее вовремя вывела охрана. Ну и хорошо. Одной головной болью меньше.

Так я думал до звонка.

С номера, с которого обычно не звонили.

По крайней мере обещали не звонить.

— У меня к тебе даже не дело есть, — произнёс старый и не совсем дорогой друг. Да и не друг вовсе. В дружбу я перестал верить годам в пятнадцати, когда компания отморозков перегородила нам с Арслановым дорогу. Хотели банального — денег, а в противном случае…

Пока я отмахивался от тех парней старше себя лет на шесть, мой тогда ещё друг, Амир, улепётывал к открытой стороне двора. И не то, что он не стал драться за свой мобильник меня выбесило, а то, что друга бросил. А у меня два сломанных ребра на выходе и нос, который навсегда остался напоминанием о том, что дружба всего лишь рудимент.

— Это даже больше просьба, — протянули в трубке, и я набычился. Вот ещё момент, ненавидел когда тянули и мямлили. И дело такое, что другому бы я на это указал, но с этим человеком такого не прокатывало. У него манера речи такая, дипломатическая, чтоб его.

— Слушаю, но не обещаю что отвечу согласием… — сразу разграничил я.

— К тебе от меня девочка придёт…

Час от часу не легче.

Я упёрся локтями в стол и сцепил пальцы в замок.

— И я тебя очень прошу… — заминка в голосе, словно он подбирал слова. — Пригляди за ней пока я занят…

Что в его понимании означало пригляд стоило уточнить конечно. Может ей кортеж охраны нужен. И вообще какого черта я думал об этом, когда надо было сразу отказываться. Нянькой я только не был.

— Что за девочка? — из любопытства уточнил я.

— Милая, наивная, очень добрая, безмерно просто… — его голос потеплел словно он о своей дочери говорил. — Она очень мягкая и ранимая. И должна тебе понравиться.

— Малолетками не увлекаюсь, — второй раз за вечер сказал я, ощущая противное дежавю. А не опоздал ли звонок?

Хриплый смех и затем доброе:

— Она вполне себе совершеннолетняя и очень красивая.

— Это не имеет значения. Я не охранное агенство, позвони Вадиму или Сафронову, это их специализация, — отказался я, ощущая противное чувство того, что уже оказался втянут в интригу, хотя сам того не ведал.

— Тут не охрана нужна, Виктор, — он не согласился со мной. — Тут скорее нужен мужчина…

— Ах ты старый сутенер… — насмешливо сказал я и потянулся за пепельницей. — Что ты задумал?

— Хочешь загадки поразгадывать?

— Не особо. Просто понять не могу, с чего ты взял, что мне это интересно? — я прикурил сигарету и включил вытяжку в кабинете.