Ничтожество (СИ) - Лилия Фальтер

Я уже мог видеть поезд издалека, и мне хотелось как можно скорее в него сесть. Электрички до моего родного города не ездили каждый день, но даже если бы и ездили, я терпеть не мог такие места. Ксюша их тоже не любит.

Ну вот. Опять я думаю о ней.

Я вновь смотрю на Виталю. Мое сердце импульсивно бьется и вот-вот готово выпрыгнуть из груди.

Парень стоявший рядом, одетый в одежду моего друга, имея лицо и прическу моего друга и по всей видимости и являющийся моим другом, смотрел в даль совсем пустыми глазами. Он не был похож на себя и именно поэтому я и подумал, что это не Виталя.

Мимо нас проехал поезд и резким порывом ветра раскидал пряди волос на лице Витали. Громкий гудок, который послал нам машинист, чтобы мы отошли от края перрона не вселил в нас страха.

— Я вернусь и мы поговорим. Я не хочу тебя терять.

— Возможно, придется.

— Почему? Неужели нельзя вернуть все как было?

— Потому что мы всегда теряем то, что хотим удержать всеми силами.

Я сел в вагон. И попрощался с лучшим другом.

* * *

Я сел в вагон. А что было дальше?

Если честно, я плохо помню события, произошедшие после моего расставания с Виталей. Более или менее я помню лишь следующий день.

Вернувшись на свою малую родину, я не спешил повидаться с друзьями, я даже домой не отел. Позвонив отцу, я узнал, в какой больнице лежит мама и сразу же направился к ней.

Расписавшись на посту медсестры, я направился в палату реанимации. Мне сказали, что у мамы был приступ ил что-то похожее, я плохо разбираюсь в медицине.

Кроме запаха хлорки и медикаментов, в больнице чарующе пахло чем-то молочным. Мой желудок в мгновение ока дал о себе знать.

Стены больницы были зеленые, косяки облезлые, а в палатах стояли тяжелые деревянные двери.

Открыв дверь в палату номер семь, я сразу увидел маму. Лицо её было бледным и исхудавшим. Она всегда была крупной женщиной и очень часто пыталась похудеть, но се час она была не похожа на себя.

Я словно смотрел на абсолютно незнакомого человека.

Её волосы всегда были яркими и густыми, сейчас же, её стрижка больше напоминала мужскую. Одета она была в бриджи и березовою кофточку.

Увидев меня, она улыбнулась.

— Мне не сказали, что ты приехал. — о Боже. Услышав это тихий и хриплый голос, я чуть было не заплакал.

— Я только с поезда. Еще не был дома.

— И вот так сразу с дороги ко мне? — она медленно покачала головой в знак негодования и встала с кровати. — дайка я рассмотрю тебя поближе, лет сто тебя уже не видела. Забыл, поди про мать.

— Да как про тебя забудешь, ты и мертвого с могилы достанешь. — устремив на меня явно не радостный взгляд она приказала мне помолчать и продолжила осматривать меня с ног до головы.

— И чем ты питаешься только? Одна кожа да кости.

— Мне приходится много работать. Готовить нет времени.

— Всех денег не заработаешь.

— И ты снова права.

Пройдя в палату, я сразу же осмотрел её с потолка до пола. Единственное что я мог сказать, это то, что больница была старой.

— Как ты себя чувствуешь? Папа сказал, что у тебя был приступ.

— Приступ или нет, мне уже лучше. — посмотрев на меня уставши она добавила. — Ты так вырос.

— Только не начинай, пожалуйста.

— Не начинать что?

— не начинай все эту волокиту с воспоминаниями из прошлого. Оставь это папе.

— Тут ты прав, он любит

поностальгировать.

— Он сказал ты в критическом состоянии. Я сорвался с работы, чтобы приехать. Мне нужно знать, что с тобой.

— Ты же знаешь, твой папа любит преувеличивать. — «Что? Преувеличивать?» Вы должно быть шутите.

— то есть я просто так приехал? — Супер!

— Не сердись на него. Он в последнее время весь на нервах. Сам понимаешь, мы люди уже не молодые. Просто войди в положение.

Мама была чертовски права. Да и я не видел ничего такого в том, чтобы провести время с семьей. Да и, похоже, что наш давний конфликт забыли все.

Но меня продолжало гложить одно, мысли так и были заполнены прошлым городом. Виталя, Ксюша. Я думал, как же мне стоит поступить?

Посидев еще немного с мамой, я поехал домой. Дверь мне открыла сестра. Папы еще не было дома, в последние время он все больше пропадает на работе. Сестра тоже выглядела уставшей, прям как мама. Атмосфера в доме царила такая же странная, как и обитатели жилища.

По возвращению отца я решился с ним поговорить, вид его тоже был убитым. Похоже, каждый переживал болезнь мамы вместе с ней. Я понимал и принимал их беспокойства, пусть я и не был сильно рад своему приезду на «родину», я все же был хорошо настроен.

Дома царил жуткий беспорядок, впрочем, только мама тут и убиралась. Все в семье всегда были либо заняты, либо ленивы.

Мне, как и всем домашним убираться не хотелось, я лишь слегка протер пыль в своей комнате. Питались они тоже не по-королевски. Ужином для них были либо макароны, сваренные на быструю руку или бутерброды с колбасой, которые запивались, чаем и старым-добрым «Дюшес».

Пусть дома и был бардак, я к нему быстро привык. Такая обстановка не сильно меня радовала, но было полезно разрядиться и не волноваться об окружении.

Так и прошли следующие два дня.

Мама не любила больницы и если она говорила что возвращается, значит это так. Вечером третьего дня моего пребывания дома я созвонился с мамой. Если быть точным, то это она мне позвонила, а если быть еще точнее, то позвонила она в самый ненужный момент. Дела которые я не закончил, документы которые я не отправил — все это, было безжалостно стерто одним нажатием клавиши. От удивления которое я испытал при звонке, я случайно все удалил. Да, эта была не мамина вина, но сорвался я на ней.

— Алло, Владик. Как вы там?

— Алло мам, все нормально. — отвечал я раздраженным д жути голосом.

— Ой как хорошо. Владик, меня завтра выписывают. Могу я тебя попросить об одолжении? — ее голос звучал так спокойно и ровно, что я начал успокаиваться.

— Да мам, что такое?

— Не мог бы ты прибраться дома до моего приезда и сварить борща. — я не был рад таким просьбам. И вообще, почему я должен был убираться